Лидия Острецова - Юный дрессировщик
Атос с удовольствием принимает участие во всех играх с мальчишками. Дети и собака прекрасно понимают друг друга.
В щенячьем возрасте собаку можно приучить и к поиску вещей хозяина, что будет необходимо в защитно-караульной службе.
Летом щенка нужно приучить к воде. Влезть самому в речку с пологими берегами и ласково манить за собой щенка. Начинать нужно на мелком месте, где щенку не понадобится плыть. Потом можно уже заходить с ним поглубже.
Другой способ — бросить у самого бережка любимую палочку и сказать «апорт». Постепенно забрасывать ее все дальше и дальше.
Собаки, которых не пугают водой, обычно очень любят купаться. Плавание очень развивает грудную клетку и укрепляет организм собаки, закаливает ее.
Прыжками в высоту не увлекайтесь: у щенка еще очень слабые кости, а вот через небольшие канавки прыгать полезно. Ходить по широкой доске тоже можно. Команда во всех этих упражйениях всегда одна: «Вперед!».
Регулярной дрессировкой заниматься следует с десяти месяцев или с года, в зависимости от физического развития вашей собаки.
КАКУЮ ПОРОДУ ЛУЧШЕ ВЫБРАТЬ
Колли
Колли, или шотландские овчарки, по праву считаются самыми красивыми собаками служебных пород.
Крупные, с растянутым корпусом, гордо поднятой головой красивых линий. Морда длинная и узкая, глаза темные, косо поставленные, ушки стоячие с висячими кончиками, — это придает колли особую привлекательность. Длинная нарядная шерсть с белым, свисающим вниз воротником, на ногах очёсы, сзади штаны, красивый пушистый хвост. Окрас бывает рыжий с белым и черный с белым, иногда рыжий волос переходит в темный разных оттенков — такой окрас зовется трехколерным.
Они преданы своему хозяину, послушны, веселы и приветливы.
Колли хорошие пастухи: на Дальнем Востоке они пасут стада дорогостоящих пантовых оленей. Олени эти очень пугливы, но колли нашли с ними контакты, которые не удавалось установить другим собакам.
В войну колли успешно использовались на службе по розыску мин.
Колли очень чуткие и бдительные сторожа дома. Их можно спокойно содержать во дворе — они легко переносят морозы.
Во время линьки, которая бывает у всех собак два раза в год, коллисты начесывают много шерсти, прядут ее и затем вяжут замечательные по качеству свитера, жакетки, шапки, шарфы, носки и рукавицы. Вещи эти приятного бежевого цвета, пушистые и мягкие, как пуховые платки.
Помимо красоты, вещи эти очень теплые и особенно полезны для людей, страдающих ревматизмом.
Многие ленинградские коллисты ходят в свитерах, жакетах и шапках из шерсти своих собак на зависть всем остальным собаководам.
Нельзя сказать, что все характерные черты породы непременно должны быть у каждой собаки.
Литджи и Лотта
Мне вспоминаются две колли — Литджи и Лотта — две родные сестрички. Собаки эти жили вместе в доме моих друзей со щенячьего возраста. Условия для них были, разумеется, одинаковые. Тем не менее трудно себе представить двух собак одной породы, так не похожих друг на друга.
Литджи — рыжая колли редкой красоты. Она несколько лет подряд брала первые места на выставках в Москве и Ленинграде, была чемпионом породы, но не в этом дело. Много есть красивых колли. Тут дело не только в красоте, а в удивительном обаянии этой собаки. Она не была очень крупной, очень сильной и злой собакой, но была самоотверженной и готовой для вас на все.
Я помню, на даче шли мы с озера вечером, и к нам пристал пьяный. Литджи мгновенно бросилась защищать нас, несмотря на то, что пьяный был здоровенный мужик и ей, пожалуй, было страшновато, но, когда нужно было броситься на защиту, она не берегла себя.
Может быть, пьяный просто боялся собак, а может быть, спасовал перед таким геройством.
Дрессировать Литджи было одно удовольствие. Она всегда так старалась понять, чего вы от нее хотите, так трогательно радовалась, когда ей это удавалось. Во все время дрессировки я ни разу не повысила на нее голос.
На дрессировочной площадке Литджи не заводила ссор с собаками, но и дружбы с ними не искала. Очень любила преодолевать препятствия: как только увидит, что какая-то собака не прыгает через барьер или не идет по лестнице, — забежит впереди собаки, полает, привлекая к себе ее внимание, и прыгнет через забор или пробежит по лестнице. Любила игру с палочками — устали не знала, бегая за ними.
Литджи сдала все службы, какие только можно было, и все на первую степень.
А какая милая собака была она дома!
Зимой я приехала к своим друзьям на дачу, а у Литджи болело ухо, и ей делали ежедневно уколы. Для этой процедуры ей было разрешено ложиться на диван, что до сих пор запрещалось. Едва успев со мной поздороваться, она стала пояснять мне, что с тех пор, как я была в последний раз, произошли существенные изменения; вот, например, теперь ей можно, никого не стесняясь, забираться на диван. Она проделывала это несколько раз подряд, красноречиво поясняя, как все это было, и в конце концов удобно устроилась да и меня пригласила присесть к ней. Все это было очень забавно и вполне понятно.
В другой раз я приехала и Литджи меня не встретила, но из комнаты, едва она услышала мой голос, раздались призывы и рыдания, настолько нетерпеливые, что я, не раздеваясь, бросилась к ней. На подстилке возле Литджи лежало десять маленьких рыжих и черных комочков. Она жалобно сообщала мне, как было трудно, как страшно за детей теперь. Тут же рассказывала мне счастливым и радостным голосом о том, какие чудесные у нее дети, сколько с ними хлопот и как она счастлива материнством. Прерывая свои причитания, она носом подталкивала ко мне то одного, то другого щенка. Как выразительны были ее глаза! Сколько нежности, счастья и доверия было в этой сцене!.. Я очень любила эту собаку.
Сестрица Литджи — Лотта — была тоже красивой собакой: черная, богато одетая, несколько склонная к полноте. Она была ласкова к людям, очень любопытна, любила уют и удобства, была довольно завистлива и ленива. На выставках она всегда ходила на несколько собак позади Литджи, но неизменно получала отличную оценку и золотую медаль.
В дрессировке Лотта всегда прилагала все усилия к тому, чтобы помешать нам научить ее чему-нибудь. Даже когда она стала вполне прилично работать, то и тогда умудрилась провалить экзамен по общему курсу дрессировки. Лотточка хорошо работала только по настроению, а так как мы боялись, что она затормозится при резком с ней обращении, то она широко этим пользовалась.
Сын моих друзей один раз попробовал ее наказать; обиженная, она перестала брать от него пищу и три дня с ним «не разговаривала».
Вот так и на экзамене она нас подвела: Лотте показалось, что мальчик грубо ей приказал принести палочку. Она перестала подчиняться и отказалась работать. Так она провалилась в первый раз. После этого мы решили, что хватит с ней церемониться, нужно заставить ее работать, хочет она этого или не хочет. Приступив немедленно к исполнению задуманного, я заставила ее держать пустой спичечный коробок. Лотта сжимала челюсти и не брала его, но этот фокус был мне известен — я подложила ее же собственную губу под зубы — пришлось пасть открыть; затем она попыталась давиться коробком — и это не помогло, в этом случае она каждый раз получала легкий, но неприятный удар под челюсть. Лотточкин взгляд метал молнии в сторону дрессировщика, она как бы упрекала его: «Что же ты смотришь, как над бедной собакой издеваются? А еще хозяин называется…»
Видя, что помощи нет, она попробовала еще одно средство разжалобить меня — стала вдруг вся обмякать под тяжестью коробка, падать, но и это не помогло, — я ее встряхнула, заставила сидеть прямо. Лотта не могла при всей своей изобретательности вызвать у меня сочувствия притворством, — слишком свежи были ощущения от пережитого позора на экзаменах.
Метод принуждения настолько оправдал себя, что Лотта стала носить все: тяжелое и легкое, большие сумки, чемоданы и совсем мелкие предметы, вплоть до монеток, стеклянных бутылок, ключей.
На площадку Лотта любила ходить не столько чтобы учиться, сколько красоваться перед собаками. Она была из тех, кто очень нравится, за ней всегда ходила свора поклонников. Ну, а если, на свою беду, какая-нибудь завистница пробовала зацепить ее, то Лотта приходила в ярость и выдавала той такую трепку, что приходилось растаскивать их.
Защитно-караульную службу Лотта опять сдала только на второй раз, а в первую сдачу был дождик, грязь, Лотточка отказалась охранять вещь. Не могла же она ложиться в грязь — до охраны ли тут?
В конце концов терпением и длительным трудом мы добились, конечно, того, что Лотта стала хорошо работать, но никогда она не работала с такой радостью и темпераментом, как сестрица.
