Лидия Острецова - Мой Акбар

Л. Острецова

Мой Акбар

Александру Ильичу Гитовичу,

без которого эта книга никогда бы

не была написана

Л. Острецова

О КНИГЕ И ЕЕ АВТОРЕ

Лидия Ивановна Острецова — выдающаяся советская дрессировщица служебных собак, единственная в Ленинграде, выполнившая норму мастера-дрессировщика СССР.

Обучением собак Л.И. Острецова занимается всю жизнь.

Лидия Ивановна упоминает в книге о триумфальной победе ленинградской команды на всесоюзных состязаниях служебных собак в Москве в 1957 году. Но из скромности автор умалчивает, что именно она была тренером, подготовившим команду к соревнованиям и обеспечившим ей такой успех.

Особенно интересен рассказ о работе в милиции собак, выдрессированных любителями. Известно, что почин этому делу положен именно в Ленинграде. Некоторые из наших собак, как, например, знаменитый Акбар (личная собака Л.И. Острецовой), совершили в буквальном смысле этого слова подвиги при розыске и задержании вооружённых преступников.

Лидия Ивановна — одна из талантливейших рассказчиков, которых я когда-либо встречал в жизни. У нее есть всё, что нужно писателю: великолепное знание материала, любовь к людям и животным, отличная наблюдательность, добрый и умный юмор. Но как это часто бывает с рассказчиками, ей трудно писать. Хуже того: она просто терпеть не может брать перо в руки. Однажды она призналась, что многие месяцы не отвечает на письма своих лучших друзей.

Я долго уговаривал ее написать книгу. Это были тщетные попытки. Но когда мы вместе с семьями и собаками поселились на даче, я проявил настойчивость. Сначала я льстил. Я рассказывал, как будет выглядеть фотография её знаменитого Акбара на обложке книги.

Затем я пугал — грозил, что её материалом воспользуются другие, — или грозил, злорадно ухмыляясь, что напишу про Акбара я.

Потом я перешёл к практическим действиям.

Для начала я завоевал дружбу двенадцатилетней Тани, дочери Лидии Ивановны, и сделал эту кроткую девочку своей союзницей. Я завоевал также дружбу и снисходительное доверие Акбара. Это было значительно труднее, но я добился своего.

Теперь я мог грозить всерьёз и приводить угрозы в исполнение. С утра я забирал с собой Таню и Акбара, запирал Лидию Ивановну на ключ в её комнате на втором этаже, оставляя её наедине с ненавистным карандашом и тетрадью. Ключ лежал у меня в кармане.

Это продолжалось всё лето. Я был весел и жесток.

Так была написана эта книга.

Александр Гитович

1959 год

АКБАР-УЧЕНИК

Я пишу про Акбара не потому, что это была моя собака. У меня всегда воспитывалось много собак. И не потому, что я обязана ему жизнью. Был такой случай, но я не хочу сейчас об этом рассказывать. Просто всем своим трудолюбием, храбростью и умом он заслуживает того, чтобы о нём знали люди, которым он сделал столько добра. Собачий век недолог, и Акбара, к сожалению, сегодня уже нет в живых. А собака это была действительно необыкновенная.

Я взяла его двухнедельным детёнышем из семейства, где щенков выкармливали искусственно: мать, Айша, с прекрасной родословной, умерла на второй день после родов.

Акбар был самым маленьким, притом совершенно чёрным; я всегда предпочитала овчарок более светлой, волчьей масти. Сначала я хотела выбрать другого щенка, но со мной была шестилетняя дочь Таня, которая со слезами на глазах сказала, что если мы не возьмём чёрненького, то он, несчастный, скоро умрёт. Я уступила — и навсегда буду благодарна Тане за её тогдашние просьбы и слёзы.

Самого крупного щенка, Арто, хозяева оставили себе. О нём стоит рассказать особо, потому что это весьма поучительная история.

Щенки, выкормленные без матери, были слабыми, развивались плохо и медленно. Родились они зимой, в январе, и хозяева Арто решили, что щенок не выдержит даже самой короткой прогулки на морозе. Действительно, когда они рискнули вынести его на свет божий, то он, как им показалось, вернулся еле живой. И Арто в ожидании тёплых дней остался на положении затворника.

Посторонних людей он почти не видел. Мир был ограничен для него четырьмя стенами хозяйской комнаты. Даже ходить по своим делишкам его научили дома на песок, как кошку. И казалось, так это удобно: не нужно бегать по лестницам шесть раз в день. Хозяева по-своему очень любили Арто, хорошо кормили, холили. И Арто вырос толстым, но, как говорят собаководы, «сырым» щенком.

Совсем иначе проходило детство Акбара.

Акбар сопровождал меня повсюду. Он гулял со мной и с Таней по два часа в любую погоду, ежедневно. Вот он, полуторамесячный, жалобно поскуливая, бежит за нами в метель по снегу, — это мы идём в гости. Вот он, двухмесячный щенок, показывает в клубе, среди множества людей и собак, как он научился садиться по команде.

После всего этого чем его можно было удивить?

Прошло три года — и уже Акбар водил Таню в школу, неся в зубах её ученический портфель. Акбар же приходил за Таней и после уроков, ждал её у гардероба; все к этому привыкли, и даже директор школы, старый строгий человек, негласно разрешал такое беззаконие.

А вот Арто вывели на прогулку только весной, ярким весёлым днём, и щенок впервые увидел, как велик мир. И не успел он к нему как следует присмотреться — вдруг из соседнего переулка вышла рота солдат, грянула музыка, запели песню, и бедному Арто мир показался ужасным. Травма от пережитого была так сильна, что щенка долгое время после этого приходилось чуть ли не силой тащить из дома.

Он ходил по улицам, вздрагивая и озираясь, словно ожидал нападения.

Когда к нему подходили, он пятился, а стоило повернуться спиной, готов был вцепиться. Он боялся всего — людей, собак, уличного шума.

Так, казалось бы жалея и оберегая щенка, хозяева нанесли ему непоправимый вред: Арто никогда уже не смог стать полноценной служебной собакой.

Что касается Акбара, то он не боялся «ни бога, ни чёрта», рано пошёл в школу и вполне успешно проходил курс общей дрессировки.

Он обучался в трудных условиях: в то время в Ленинграде началась эпидемия бешенства и все дрессировочные площадки были закрыты. Нам разрешили дрессировать небольшую группу молодых собак в помещении клуба. Там вместо лестницы пришлось использовать стремянку, ставя её на стол; бревно, положенное на спинки двух стульев, служило бумом и так далее.

Всё это, разумеется, очень усложняло работу, но всё-таки собаки учились неплохо.

У нас собралось разнопородное, но весьма достойное общество, в большинстве своём будущие знаменитости и чемпионы: восточно-европейские овчарки Корсар и Гера, шотландская овчарка (колли) Ларстен, доберман-пинчер Джек, эрдельтерьер Былинка-Дота…

КАКАЯ ПОРОДА ЛУЧШЕ?

Собаки какой породы легче дрессируются?

Меня часто спрашивают об этом, но поверьте мне, что сама постановка вопроса наивна и неверна.

Восточно-европейская овчарка Янко. Много раз снимался в кино. Большая роль четвероногого артиста — Фрама в фильме «Жизнь и приключения четырёх друзей». Шотландская овчарка Ринго — отличник на выставках Москвы и чемпион Ленинграда, имеет множество золотых медалей и золотых жетонов за дрессировку. Двухмесячный щенок чёрного терьера. Он вырастет, будет серьёзным и отличным сторожем, а пока сам нуждается в заботе и ласке. Этот дог мраморного окраса, но бывают также чёрные доги, палевые, тигровые и голубые. Дог — самая крупная из служебных собак. В его облике удивительно сочетаются сила и изящество.

Вот что пишет знаменитый охотник за тиграми Джим Корбет в удивительной книге «Кумаонские людоеды» о своем спаниеле: «Ему было три месяца, и купил я его за 15 рупий. Теперь ему 13 лет, и всего золота Индии не хватит, чтобы купить его у меня. Мы назвали его Робином в память верной старой колли, спасшей жизнь моего младшего брата (ему тогда было четыре года) и мою (мне было шесть лет) от нападения разъярённой медведицы».

Если уж говорить о колли, не могу не вспомнить и о знаменитом Дике. Вот письмо, полученное вскоре после окончания войны его хозяйкой:

«"Дик", зачисленный в армию осенью 1941 года, быстро и отлично дрессировался на разные службы, легко перенёс блокаду, длительное пребывание под постоянным огнём врага на переднем крае обороны. В 1943 году, в месячный срок, обучен минно-розыскной службе, на которой дал блестящие результаты. Он разыскивал мины, нередко самой сложной установки, лучше всех других собак разных пород.