Борис Рябинин - Вы и Ваш друг Рэкс

Сорока дней отроду Джекки ухитрился проглотить, реберную свиную кость длиной в десять сантиметров… Все боялись за него, а он был веселехонек. Однажды вдруг раздался отчаянный визг: Джекки силился подлезть под шкаф; всегда залезал, а тут не может — вырос.

В полтора месяца щенок стал прислушиваться, настораживать уши. В два месяца ходил со мной в клуб — сам, на своих ногах. Думали, будет после этого отлеживаться, а он хоть бы что. Сказалась тренировка с котом. Побегай-ка столько, сколько за день выбегают они!

По улице идешь с ним, оглянешься направо, налево — нет его. А он — у самых ног. Отбегать еще боялся.

На шестьдесят первый день рано утром он тявкнул два раза, прислушался к чему-то, а потом смутился и убежал под кровать.

Был он сперва мягкий и пушистый, будто плюшевый мишка, какого-то необыкновенного, как нам казалось, нежно-бежевого цвета, точно хорошая цигейка; потом все сильней стала отрастать длинная и более жесткая ость, появился рисунок, характерный для того окраса, который у нас принято называть «волчьим». Курносая мордочка, постепенно вытянулась, поднялись уши, украсившие голову, распушился хвост. Беспомощный несмышленыш-щенок становился молодой подрастающей овчаркой со всеми признаками своей породы.

Кровей Джекки был превосходных, родословная не оставляла желать ничего лучшего. По отцовской линии в числе его предков имелись такие знаменитости, как Абрек (Осмоловской), занесенный в родословную книгу лучших собак страны под № 1, и Тайфун (Манякиной) ВРКСС № 3167, оба из Москвы; по материнской — Рэкс ВРКСС № 1165, Свердловского клуба. Это позволяло надеяться, что при соответствующем уходе из него может получиться тоже хорошая собака.

И, оправдывая эту надежду, наш питомец развивался так, что на выводках молодняка неизменно привлекал к себе внимание знатоков. Прохожие на улице останавливались, чтобы полюбоваться на него.

Правда, не обошлось без ошибок уже в ту пору. Стараясь «впихнуть» щенку как можно больше, чтобы он быстрее рос, мы хватили через край и перекормили его кишками, которые в числе других мясоотходов покупали в клубе. Вредность питания одними кишками отмечают многие старые собаководы и авторы книг по ветеринарии. Профессор Мюллер, автор книги «Болезни собак», считает, что подобное усиленное кормление может явиться даже причиной гиперемии и некоторых других серьезных заболеваний собаки. У Джекки начался понос, стало замечаться отвращение к еде. К счастью, мы вовремя спохватились и поспешили изменить рацион: больше ввели хлеба, других продуктов, — и вскоре все наладилось.

По всем признакам Джекки обещал пойти в тех представителей своего рода, для которых было характерно мускулистое, сухое сложение, и мы не боялись, что от излишка хлебного кормления он сделается «сырым», то есть мясистым, рыхлым, что для служебной собаки всегда большой недостаток.

Ничуть не хуже оказался и второй щенок, Рэкс, взятый моим знакомым. Мы часто гуляли вместе, предварительно договорившись по телефону встретиться где-нибудь на застывшем пруду или в парке, и братишки весело играли, гоняясь друг за другом по глубокому снегу. Такие совместные прогулки я горячо рекомендую всем любителям, воспитывающим щенят. Укрепляется мускулатура щенков, ускоряется физическое формирование в целом. Кстати, это способствует и выработке нужных рефлексов, что очень пригодится, когда вы приступите к групповым занятиям.

Впрочем, кажется, я повторяюсь — читатель уже знает об этом…

Так же вместе мы стали ходить потом и на дрессировочную площадку. Хозяева Рэкса души не чаяли в нем.

Щенки были осенними, однако это обстоятельство ни в какой мере не отразилось на их развитии. Правильный спортивный режим, хорошее питание всегда приводят к нужным результатам.

Я вел запись, следя за изменением веса Джекки, Рэкса и третьего однопомётника, Джимми, жившего у моих родителей. Думаю, что она составит интерес для молодых любителей, позволяя сличить достигнутые ими результаты с моими.

В день отъема от матери (ровно месячные) вес щенков был:

Джимми — 2100 г; Джекки — 1950; Рэкс — 2050.

Сорока трех дней (сразу после еды): Рэкс — 4600 г, Джекки — 4450, Джимми — 4150.

На 60-й день:

Джимми — 6900 г; Джекки — 7530; Рэкс —7500.

Трех месяцев:

Джекки — 13500 г; Рэкс — 13400; Джимми — 12000.

Уши рано встали у Джимми (на 36-й день), — положительный признак, но одновременно это может означать и «сырую» голову и некрасивые, широко расставленные уши. В этом возрасте Джимми очень походил на волчонка. Потому или почему другому, но, придя к братишке «в гости» и впервые увидев его в таком виде, Джекки «сконфузился» и почти все время просидел в уголке.

Характерно, что через несколько дней уши у Джимми слегка прилегли. Потом Джимми продали, его увезли в другой город, и мои наблюдения сосредоточились на двух оставшихся братишках.

В четыре месяца с неделей Джекки имел вес 20 килограммов.

Все шло хорошо до весны.

Праздничным днем второго мая мы с женой отправились на прогулку, захватив с собой Джекки. Я зашел в театр, чтобы купить билеты на вечер, а когда вышел оттуда — не увидел ни жены, ни Джекки. Напрасно я озирался по сторонам — они словно испарились. Но вот в конце улицы мелькнула знакомая женская фигура с собакой; я поспешил к ним навстречу. Вид у них был довольно необычный. Галя, раскрасневшись, тяжело дышала, как после быстрого бега; Джекки испуганно жался к ней, подобрав хвост. Все тело его тряслось в мелкой зябкой дрожи. Что произошло? Оказалось — вот что.

Перед театром стоял духовой оркестр. Когда мы проходили мимо него, он молчал, но едва я скрылся в подъезде театра, дирижер поднял палочку и звуки бравурного, грохочущего марша огласили воздух, покрыв обычный шум улицы.

Галя с Джекки на поводке в ожидании меня остановились как раз напротив музыкантов, в каком-нибудь десятке метров. Галя видела, как они приготовились играть, и знай она, что из этого может получиться, все могло быть по-другому, но, увы, ей и в голову не могло прийти, что тут таится какая-то опасность. Музыка для нее была только музыка. Совершенно по-иному отнесся к этому Джекки, никогда не слыхавший ранее духовового оркестра.

Рев медных труб, грохот барабана произвели на него самое устрашающее впечатление, подобно грому, грянувшему с ясного неба. Оглушенный, в одно мгновение потерявший всякую способность что-то понимать, повиноваться, в ужасе он рванулся, сдернув ошейник через голову, и, не слушая окликов, кинулся прочь от этого места; Галя — за ним. Она догнала его лишь в конце второго квартала.

Постепенно он успокоился, инцидент, казалось, был исчерпан, и, возвращаясь домой, мы уже вспоминали о нем со смехом.

Но через несколько дней в поведении нашего четвероногого воспитанника начали замечаться резкие изменения.

Прежде всего у него резко ухудшился аппетит. В животе урчит, а щенок обходит чашку, как будто там запрятана гремучая змея. Появилась пугливость. Приходит посторонний — вместо того, чтобы облаять его, Джекки забивается под кровать; потом он вообще стал прятаться в темные углы. Пойдем на улицу — озирается, вздрагивает при всяком, даже самом слабом шуме; видно, что ему совсем не до прогулок. А спустишь с поводка— опрометью назад, домой, и опять под кровать или в угол.

В субботу после работы мы решили совершить компанией — в том числе мой знакомый с Рэксом и еще один товарищ с собакой — пешеходную вылазку за город. Но Джекки уже гулял плохо. Он почти не отходил от меня, не интересовался игрой, обнюхиванием встречных предметов; громкий разговор, даже смех заставляли его вздрагивать и настораживаться, а иногда с признаками оборонительно-пассивной реакции и отбегать в сторону, хотя все участники прогулки были хорошо знакомы ему и раньше он обычно радовался им. Почему-то особенные опасения и недоверие вызывал у него третий член нашей компании, оживленный, шумный, с зычным голосом, одевавшийся всегда под военного — в гимнастерку и брюки защитного цвета. Тогда мы еще не разобрались, в чем причина…

А ночью у Джекки начался сильнейший припадок. Я проснулся оттого, что мне показалось — будто что-то упало. Оказалось, это грохнулся Джекки. Когда зажгли свет, он лежал посреди пола на боку, растянув лапы и, как казалось, без признаков жизни; потом вдруг вскочил и заметался по квартире, поминутно падая и снова поднимаясь, натыкаясь на мебель, точно слепой, с блуждающим взглядом, порой взвизгивая, как от боли. Несколько раз он принимался с жадностью лакать воду, расплескивая ее, затем пароксизм возбуждения сменялся полным упадком сил, и Джекки снова валился на пол, почти лишаясь чувств. Нас он словно не слышал.