Наталия Криволапчук - Собака, которая любит
Гляжу в тебя, как в зеркало…
Так что же: инстинкты, условные рефлексы, «фрагменты мыслительной деятельности»? Зоологи вовсе не заботятся о том, как определить эти самые «фрагменты», и ожесточенно спорят лишь об одном — девяносто или все сто процентов поведения собаки определяются условными и безусловными рефлексами. Я же думаю по-другому.
Не знаю, как у вас, а у меня условных и безусловных рефлексов никак не меньше, чем у моих собак. Я умею пить, есть, дышать. Я автоматически, не задумываясь, снимаю телефонную трубку в ответ на звонок. Я достаю жетончик в метро и ключ у дверей квартиры. Кстати, я могла бы рассказать вам о том, что и Иван Петрович Павлов, если верить не упрощенным пересказам, а подлинным его работам, в изучении рефлексов у собак искал механизмы удивительного свойства живого мозга — ассоциативного мышления, помогающего устанавливать связи, порой совершенно неожиданные, между объектами, свойствами, явлениями, процессами. Того самого свойства, которое служит основой творчества.
А сколько таких случаев, когда собаки никак не могут угодить хозяину только потому, что руководствуются в поведении своими собственными видовыми нормами! И не нужна их хозяевам никакая этология, исследующая видовую специфику поведения! Не то, мерзавцы, делают, и все тут! Мы ни в какую не желаем признать за собакой права на свое, чисто собачье поведение.
Утверждаю со всей ответственностью: у собак, в точности так же, как и у нас с вами, условные и безусловные рефлексы служат только «кирпичиками», каждый из которых соответствует какой-либо стандартной, повторяющейся ситуации и может использоваться для построения более сложной конструкции. А важнейшим этапом в сложном и нестандартном поведении является принятие решения.
Единственное, что собака и впрямь обязана сделать — это прибавить к числу своих видовых поведенческих норм те правила, которые диктует ей человек, а то и заменить собачьи критерии человеческими. Для этого наша домашняя собака на свет родилась. И скажу вам по секрету: самое большое их несчастье — когда хозяин ничего от них не требует или не удосуживается свои требования объяснить.
Со всеми мыслимыми поправками на сложность человеческой души я берусь вам доказать: отношения человека и собаки вполне могут служить удовлетворительной моделью межличностных отношений между людьми. Не случайно моими изысканиями, касающимися собак, сейчас весьма и весьма интересуются человеческие (или, как принято говорить в ветеринарных кругах, «гуманитарные») психологи и психиатры. Выяснилось, что отличий в психической деятельности человека и животных не так уж много, и относятся они главным образом к нашей самостоятельной работе над собственной личностью.
Но сначала о том, что такое межличностные отношения: пустая и отвлеченная выдумка психологов или реальность, определяющая нашу жизнь? И так ли уж они неопределимы и зыбки, как мы привыкли думать? В самом ли деле можно полюбить козла (все претензии по поводу этого слова — к русской пословице), когда любовь разозлится хорошенько?
Нет, нет и нет! Козла может полюбить только коза — и это аксиома межличностных отношений! Другое дело: в чем и насколько она — коза, а он — козел?
Собственно говоря, единого, всеми принятого определения личности пока не существует. Границы личностных проявлений всяк проводит по-своему, и ни один учебник психологии не объяснит вам, где она, личность, начинается и кончается. Да и мы сами не отдаем себе отчета в том, по каким неуловимым признакам узнаем хоть что-то о своей и чужой личности. Вот, например, леонардова Джоконда — мы ведь воспринимаем ее как личность, как индивидуальность, не похожую на других, и вот уже сотни лет разгадываем тайну этой личности. Для этого нам с вами достаточно одной ее зыбкой улыбки, и неважно, как она бранилась со служанкой, как вела хозяйство, как любила и дружила.
Но! Любая личность интересна нам лишь постольку, поскольку она вступает в некие отношения с нами. Мона Лиза, оставшись далеко в эпохе Возрождения, уже не в силах повлиять на нашу жизнь — и отношения с нею и с ее творцом, как бы много они ни значили для некоторых из нас, остаются чисто умозрительными. Однако друзей своих мы судим именно по их реальным поступкам, сколь бы загадочно и очаровательно они ни улыбались. Стало быть, тут главным мерилом в оценке их личности становится наша субъективная польза.
Но: где субъективизм — там проблема соответствия личностей друг другу. От совпадений, взаимных дополнений или контрастов в том, что для нас важно в этой жизни, зависят наши дружба и вражда, любовь и ненависть. И самое главное место в наших оценках родных или чуждых нам личностей занимают, во-первых, критерии принятия решений в самых разнообразных житейских ситуациях, а во-вторых, — отношение к любым событиям или объектам нашей «подлой повседневности», как говаривал один мой добрый знакомый.
А сколько же их, этих соответствий и несоответствий, от которых зависит наше довольство друг другом и близость наших связей! Не знаю, как у вас, а у меня часто бывает так: все в человеке меня устраивает, эрудиция просто потрясающая, умен, изобретателен, поступает исключительно разумно, говорит всегда по существу и замечательно правильные вещи… да только недобрый он, хотя, убей Бог, ума не приложу, почему я так думаю. Или вот еще: классические мужья, глубоко и нежно любящие жен, но годами забывающие подарить букетик цветов. Просто не придающие этому значения. Мешает? Еще как! Хоть и по дому все делает, и кофе в постель приносит, но романтизма ему недостает. А жена, возможно, и сама не подозревает, чем именно недовольна, когда причина семейного дискомфорта коренится на межличностном уровне, но не формулируется в явном виде. Поводов таких — сколько угодно. И рушатся семьи, распадаются дружеские союзы, казалось бы, проверенные временем и всеми житейскими передрягами…
А что, разве с собаками так не бывает? Дрессировали зверя, дрессировали, вроде бы, делает все, что ни заблагорассудится хозяину, а тот все недоволен. Не верит человек своей собаке, и все тут! Чего доброго, еще и меня горячо убеждает, что собака «на все способна». Стало быть, и тут все та же межличностная неудовлетворенность — не чем-то конкретным, а так, по совокупности.
Свои оценки чужих личностей мы называем по-разному — то умом, то добротой, то житейской мудростью, то интеллигентностью. Но, какие слова ни подбирай, а суть дела от этого не меняется.
Для меня ключом к пониманию того, что мы называем собачьим умом, послужил в свое время… любимый анекдот. Помните? Ах, что за глупая у меня собака! Чинил я вчера телевизор, попросил ее принести отвертку, а она пошла на кухню да сварила суп с фрикадельками! Не правда ли, возмутительно? Не то, что суп сварила (это, между прочим, гораздо труднее, чем принести отвертку), а то, что сделала это некстати.
И вот ведь что интересно: правильность решений, разумность и нравственность поступков мы и с людьми определяем не просто по совпадению с собственными представлениями, но и по последствиям этих поступков для других. Стало быть, индивидуальные личностные качества обретают социальное значение, а социальная организация сообщества, будь то у людей или животных, не просто связана с индивидуальностью, с личностью — одно немыслимо без другого. Все наши контакты и конфликты, симпатии и антипатии вырастают, как дерево из корня, из индивидуальных личностных свойств.
Аналогия с деревом и корнем для меня — вовсе не случайное «красное словцо». Так же, как видимая невооруженным глазом крона дерева довольно точно воспроизводит строение скрытых от глаза корней, так и видимые всем желающим наши поступки суть проекция тех самых личностных качеств, которые их порождают и которые скрыты (а подчас и намеренно скрываются, не только от окружающих, но и от себя самого) в глубине нашей психики.
И каждый поступок вызывает у окружающих какую-то реакцию, а реакция близких нередко заставляет изменять свои дальнейшие поступки… Это сродни вечному дыханию океана: прибой изменяет формы берега, а изгиб песчаной поверхности, даже самый мелкий, заставляет изменяться ту самую волну, которая только что сделала его таким.
Не этого ли ищем мы в дружбе, в привязанности, в любви? И, чем глубже и нежнее наши чувства, тем больше влияет на нашу собственную судьбу личность милого нам человека. И может быть, самой прекрасной наградой любящему становится именно возможность стать лучше самого себя, раскрыть то, что вне любви осталось бы втуне.
Исследование себя и иного — вот суть межличностных отношений, какой бы характер они ни носили. Ради этого мы встречаемся с друзьями, ходим в театры и кино, читаем художественные книги. И даже всемогущий секс в этом смысле — не более чем «экран» для демонстрации личностных качеств, хотя, возможно, и один из самых ярких. В контакте или конфликте личностей мы развиваемся сами, мы формируем друг друга, мы учим и учимся правилам извечной игры, именуемой жизнью. Собственно говоря, общение людей — это всегда и при любых условиях взаимное воспитание. Как?! Вас никогда не воспитывали собственные дети?
