Борис Рябинин - Твои верные друзья
Оказалось, прорвало бак... Одного за другим я вытащил щенят из воды, перенес в купе и принялся просушивать у паропроводной трубы. Бедные зверюшки были мокрехоньки, но все-таки радостно крутили куцыми хвостиками и порывались благодарно лизнуть меня в лицо.
Удивительно, что они не пищали. За всю дорогу я так и не услышал их голоса. Это были настоящие маленькие спартанцы и все испытания переносили стоически.
Много раз за эти дни мне приходил на ум Шестаков. Если у меня столько хлопот с шестью щенками, то каково было ему — одному с сорока взрослыми овчарками, да злобными, да целый месяц в дороге!!!
Намучился я со щенками изрядно. Но все эти мытарства искупались сознанием, что теперь у нас на Урале будут свои эрдели, и эта прекрасная порода займет в практической деятельности клуба и на наших выставках подобающее ей место.
В свой город приехали поздно ночью. С вокзала я сразу направился домой, но дома в первый момент растерялся: куда рассовать щенков? В квартиру нельзя, там Джери. Решил клетку со щенятами оставить до утра в холодных сенях. Снукки же повел за собой в комнату.
Осторожно, недоверчиво протиснулась она в дверь и замерла на пороге при виде огромного, по меньшей мере, втрое больше ее ростом, дога. Джери придирчиво-ревниво обнюхал эрдель-терьера с головы до ног. Драться не стал: самец никогда не обижает самку. Снукки стояла, как изваяние, только глазом чуть косила на дога: чтоб не цапнул, все-таки, вон какой большой!
Я пошел в комнату, Снукки, косясь на дога, бочком-бочком стала пробираться за мной. Дог шел за ней по пятам, а Снукки, озираясь на него и поджав хвост, не отставала от меня.
До утра Джери пришлось закрыть в прихожей, а Снукки осталась со мной в комнате. Обнюхав все углы, она залезла под кровать.
Рано утром меня разбудил звонкий собачий лай. Будто два хлопка разорвались у меня над ухом. Посередине комнаты стояла моя испуганная мать, а перед ней, наморщив морду, — Снукки. Матери понадобилось зачем-то зайти в комнату, и Снукки неожиданно бросилась на нее из-под кровати. Эта малютка уже охраняла меня! Впервые я услышал ее звонкий, немного ещё ребячий контральто, такой характерный для всех эрделей.
Одевшись, я первым делом поспешил в сени и замер в тревоге: клетка не подавала никаких признаков жизни...
Я бросился ее открывать. И сейчас же внутри ящика поднялась невообразимая суета. Щенки и не собирались замерзать, как мне подумалось с перепугу; просто они крепко спали, умаявшись после тяжелого путешествия.
Накормив, я выпустил их во двор. Какая тут началась суматоха! Сорванцы принялись бегать, прыгать, сломя голову, носиться взапуски, — насиделись за дорогу!
Нужно было переправить их как-то в Дом обороны. Но как? Поводка они не знают... Решил всю пятерку вести без всякой привязи, как есть. Выпустив их на улицу, я пустился бегом, крича:
— Ко мне! Ко мне!
Эту команду щенята знали, а если и не знали, то вид моей удаляющейся фигуры принуждал их следовать за мной. Они катились колобками, не желая отстать ни на шаг. Прохожие останавливались и, глядя на нас, смеялись до слез.
Одному малышу попалось что-то на дороге. Он кинулся подбирать, но тут же спохватился, что отстал, и, роняя изо рта крошки, приударил за нами... Так, бегом, мы и примчались к Дому обороны. Бежать пришлось для того, чтобы ни на минуту не дать им отвлечься чем-нибудь. Бегом поднялись по лестнице. Щенки следовали за мной, как привязанные, прыгая, словно жучки, Около развевающихся пол моей шинели.
В комнате нас ждал Сергей Александрович.
— Поздравляю с первыми эрделями на Урале! — приветствовал он меня, пожимая крепко руку. — Намучились в дороге? Пассажиры неспокойные, знаю.
Я принялся рассказывать о путешествии. Сергей Александрович внимательно слушал меня, время от времени вставляя слово-два. Пришел Шестаков и, поздравив меня с благополучным прибытием, с помощью другого вожатого забрал щенят, а мы все сидели и беседовали.
Наконец, я замолчал, истощив запас впечатлений, и тогда начальник клуба сказал:
— Знакомая история. Мне пришлось на своем веку поездить с ними всяко... Хуже случалось!
Я насторожился, Сергей Александрович продолжал:
— Я раз с четырьмя взрослыми овчарками в пассажирском вагоне ехал, да с какими овчарками! Крупными, одна другой злее, и ни одна не знает меня... И на всех четверых один намордник. Вот была потеха!..
— Кто эти собаки?
— Вы их знаете. Рэкс, Джерри-черная, еще одна... кажется, это была Зоря, и — Арбат. Компания хоть куда! Каждый только и норовит, как бы перервать другому горло! Помните Арбата? Один он чего стоит! Не забыли драку на ринге?
Арбат? У меня перед глазами сразу возникла залитая солнцем площадка, масса людей, окруживших ринг, и крупная сильная овчарка редкого, яркопесочного, почти желтого цвета, вцепившаяся в другую... Шестаков еще так ловко разнял их тогда! Ну, конечно, я знаю Арбата! Мне в тот момент еще так хотелось припомнить его историю!
Об Арбате всегда вспоминали в клубе, когда заходил разговор о дикой, слепой злобе и непонятной мстительности, какие иногда проявляются в собаках. Он был живым олицетворением этой необычайной злобности духа, которая порой развивается в собаке под влиянием каких-либо ненормальностей в воспитании или тяжелых испытаний, выпавших на долю животного в раннем возрасте. Обычно такие испытания откладывают на характер собаки отпечаток на всю жизнь.
— Эту историю полезно знать каждому собачнику, — сказал Сергей Александрович, потирая лоб, как он делал всегда перед тем, как начать говорить. Я приготовился слушать.
РАССКАЗ О ПРИКЛЮЧЕНИЯХ АРБАТА
Детство свое Арбат провел в Москве и попал к нам после многих приключений, — начал начальник клуба. — Будучи в Москве, я случайно наткнулся на объявление о продаже овчарки и зашел по указанному адресу. Собака заинтересовала меня.
Крупный, песочного цвета пес, злобно рыча и лая, рвался из рук хозяйки, стараясь дотянуться до меня клыкастой пастью. Налитые кровью глаза с ненавистью следили за каждым моим движением, шерсть ершом топорщилась на хребте.
«Ух, и свиреп!» — подумал я и спросил:
— Почему продаете?
— Злой очень, невозможно сладить, — виновато заговорила женщина, с трудом удерживая беснующегося пса. — Бросаться на всех стал, никому проходу не дает. Вчера знакомую искусал, а недели две тому назад — меня... Ну, вот муж и рассердился на Арбата, решил продать немедленно. Пес ты мой незадачливый! — с искренним сожалением и лаской провела она рукой по спине собаки. — Ведь умница-то какая, жалость берет, когда подумаю, что продаю... Да вот, поди ж ты, никакого сладу нет, такой незадачливый!..
«Сама-то ты незадачливая!» — подумал я про нее. — «И муж твой тоже. Не сумели воспитать собаку!»
— И автобиография у него хорошая, — сказала женщина, продолжая хвалить овчарку.
При слове «автобиография» я не мог удержаться от улыбки. Женщина поняла ее по-своему и принялась поспешно перечислять всех родичей Арбата. Родословная у него, действительно, оказалась очень хорошей, и я решил приобрести Арбата для нашего клуба.
«Если окажется непригоден как производитель, всегда можно использовать по караульной службе», — мысленно решил. Разговор, между тем, продолжался.
— Сколько ему?
— Четыре, пятый пошел... Со щенка у нас живет.
— Что же вы такого злого выкормили?
— Да он не злой был, он недавно таким сделался, и чем старше, тем злее...
Пока она говорила, я продолжал разглядывать Арбата. Собака была бедна псовиной, бросала вокруг себя недоверчивые взгляды и вообще выглядела нелюдимой и одичалой, у нее были длинные, загнутые вовнутрь, когти, какие отрастают у малодвигающихся собак, но именно все это, в сочетании с прекрасной родословной, которую хозяйка тут же показала мне, и заставило меня заинтересоваться собакой. Я спросил:
— Вы, вероятно, мало гуляли с собакой?
— Да, мало, — призналась женщина, и на лице ее снова появилось виноватое выражение.
— Вот вам и причина его поведения.
Это была не новая история. Любители «красивых собачек» приобрели породистого щенка, ростят его, холят, балуют. Но дальше этого дело нейдет. Дрессировать, гулять, заниматься с животным у хозяев «не хватает времени». Щенок вырос, возмужал, превратился в крупного, крепко сложенного пса. Запертый в четырех стенах, он начал беситься, из добродушного, ласкового постепенно превратился в хмурого, недружелюбного зверя, начал «похватывать» приходящих, перестал слушаться хозяев; потом дело дошло до того, что попробовал зубы на хозяйке. Испробовав безрезультатно все способы его укрощения (кроме самого главного и единственно действенного!), испуганные хозяева решили сбыть строптивого пса с рук.
Этот пес был живым укором тем владельцам, которые купят щенка, побалуются с ним в свободную минуту, как с игрушкой, и считают, что на этом их обязательства перед собакой кончаются. А собака — это не игрушка. Мне было искренне жаль Арбата.
