Евгений Елизаров - Философия кошки
В первую очередь именно этой тесной эмоциональной связью (никакие врожденные инстинкты не способны пролить здесь свет) объясняются бесчисленные примеры самоотверженности домашних любимцев, которые с риском для собственной жизни будили своих спящих хозяев, уберегая их от пожара, отравления газом и землетрясений. Не менее поразительны случаи, когда кошки отчаянно бросались в неравный бой с гораздо более сильным противником, защищая беспомощных перед ним домочадцев. Широко известны примеры, когда кошка вступала в схватку со змеей, заползшей в дом и угрожавшей жизни детей, нападала на грабителей, не говоря уже о бесчисленных примерах сражений с собаками.
Поэтому (точно так же, как организм любого животного требует не просто пищи, но строго определенного ее объема и качества) она требует не просто внимания к себе, но определенного объема внимания, к тому же еще и внимания, известной эмоциональной тональности. Еще Диккенсом было сделано удивительное наблюдение: как-то во время работы у него вдруг погасла свеча, он потянулся за огнем, попутно погладил любимого кота и зажег пламя, через какое-то время свеча погасла вновь; так повторилось несколько раз, пока Диккенс не понял, что это сам кот задувает свечу! Потому что ждет ласки хозяина.
В сущности то же самое происходит и с маленьким ребенком в первые месяцы его жизни: если в это время младенец не имеет возможности надежно укрыться от большого мира в мягком теплом облаке родительской любви, из него в конечном счете вырастает что-то такое, что не может найти ни эмоциональный, ни – часто – даже этический контакт со всем людским окружением. А ведь до тех пор, пока ребенок не обретает способность к пониманию человеческой речи, он остается чем-то вроде маленького домашнего зверька.
Конечно же, кошка кошке – рознь, и одной нужно больше, другой меньше; здесь, как и во всем другом сказываются индивидуальные особенности психики каждого отдельного животного. Поэтому на общем фоне одна может казаться нелюдимой, другая, напротив, – неспособной к существовании на периферии человеческого внимания. Словом, если на время забыть об их принадлежности к другому биологическому виду, – все обстоит почти так же, как и у людей. Вот и моя кошка, конечно же, билась вовсе не за главенство в нашей маленькой стае-семье, а за место в самом центре этого внимания, за свое право время от времени укутываться в уютном коконе хозяйской ласки, и настороженно относилась ко всему тому, что, по ее мнению, могло вторгнуться в пределы этого убежища.
Чтобы завершить краткий обзор сложившихся в нашем доме отношений упомянем еще и вот о чем.
Жизнь домашней кошки, обитающей в большом современном мегаполисе, весьма специфична. Она резко отличается не только от жизни дикой, но и от той, которую ведет ее бездомная соплеменница. В какой-то степени эти несчастные выброшенные на улицу порождения городской цивилизации похожи на наркоманов. Все существование последних ориентировано только на одно – на дозу, и даже вся окружающая их реальность становится какой-то «дозо-центричной». Иными словами, их в этом мире волнует только то, что связано с регулярным и своевременным получением своего зелья. Оно и только оно становится и центром всех интересов, и средоточием всех побуждений их воли, поэтому реабилитация наркоманов часто оказывается невозможной именно из-за того, что вне этого они не уже находят вообще ничего, ради чего можно было бы жить. Часто они не имеют ни малейшего представления о том, что на нашу планету уже высадились марсиане, что нашей стране объявили войну какие-то готтентоты, что половину нашего города поглотили волны всемирного потопа… Словом, они живут в замкнутом мирке своего маленького микрорайона, но и на этом крошечном территориальном островке большого космоса их внимание, как, впрочем, и весь их интеллект, занимает только то, что вращается вокруг заветной отравы. Но это вовсе не значит, что их жизнь обеднена, просто она уходит в какое-то иное измерение, непривычное нам и практически ничем не пересекающееся с нашим. Они создают вокруг наркотика какую-то свою альтернативную культуру; у них формируется своя романтика наркомира, свой фольклор, свои традиции, своя обрядность… Впрочем, это и понятно – даже затмеваемая дурманом, человеческая психика постоянно требует своего, а это значит, она требует известной нагрузки, полноты и контрастности впечатлений.
Бездомная кошка «пище-центрична», и, как кажется, кроме пищи, ее не волнует уже решительно ничего. Центром ее мироздания оказывается именно она. Весьма смышленое и развитое создание, во имя этого предмета своих вожделений она должна постоянно держать в своей смышленой голове огромный массив информации: помнить все детали топографии своих «угодий», режимы прогулок всех обитающих здесь сердобольных старушек; она обязана знать норов всех дворовых собак, повадки местных мальчишек, и так далее, и так далее… но все это только как условия, обставляющие поиск свободных остатков еды. Однако не будем иронизировать над кажущейся узостью ее интересов: объему получаемой информации, калейдоскопическому потоку меняющихся впечатлений, достающейся ей эмоциональной нагрузке, выполняемой ею интеллектуальной работе домашнее животное иногда может только позавидовать.
Дело в том, что любое живое тело испытывает настоятельную потребность не в одной только пище: библейское «не хлебом единым» – справедливо не только там, где речь идет о человеке (и это с готовностью подтвердит нам любая кошка). Между тем, когда все твое существование протекает в границах не слишком просторной городской квартиры, расположенной к тому же на высоте, исключающей свободный выход на улицу, информационный и эмоциональный голод становится неизбежными.
В связи с этим бытует мнение, что бездомные животные гораздо более развиты и смышлены, нежели те, всю заботу о которых берет на себя сам человек. Так что, на первый взгляд, тепличные условия уютного домашнего быта – не во всем на пользу нашей героине.
Но ведь действительность многомерна, и первым поверхностным взглядом ее постижение вовсе не исчерпывается.
Мы знаем, что дети, которые драмой жизненных обстоятельств выбрасываются на улицу, очень быстро разбираются в суровых законах ее жизни и научаются самостоятельно заботиться о себе. Да, несомненно, они в чем-то умнее и предприимчивей тех, кто воспитывается в нормальной любящей семье. Но вправе ли мы утверждать, что психика, интеллект этих любимых домашних растений развивается в меньшей степени? Да ничуть не бывало! В то время как одни строят стратегию выживания в жестоких условиях улицы, другие учатся решать какие-то конкурсные задачи и побеждать на олимпиадах. Это просто разные дети, у них развиты разные способности. Единого же критерия, который позволил бы нам с уверенностью говорить о том, кто из них в действительности более развит и смышлен, не существует.
Вот так и здесь.
Природа рано или поздно обязательно потребует свое, а значит, образующийся благодаря хозяйской заботе дефицит контрастных впечатлений не может долгое время оставаться не восполненным. Поэтому кошачья психика вынуждена обращаться в совершенно иную сторону: круг ее эмоциональных и интеллектуальных запросов закономерно сдвигается в область тех неосязаемых нами стихий, которые управляют течением жизни человеческого жилья, в область таинственных метафизических материй, имя которым человеческие отношения. Словом, здесь, как это всегда бывает в живой природе, вступают в действие компенсаторные механизмы, обязанные восстанавливать утрачиваемое равновесие с окружением, и благодаря их действию кошка сама начинает внимательно изучать нас!
В ритмике человеческой повседневности, в характерах своих хозяев, в распределении домашних прав и обязанностей между ними, в пластике наших движений, в музыке нашего голоса, в дифференциации отношения к ней самой всех домочадцев она постепенно открывает для себя целый мир. Очень скоро именно он становится для нее всем тем, чем, может быть, для нас является наша большая Вселенная. Правда, постоянная потребность в известном эмоциональном и интеллектуальном напряжении не может не вступать в известное противоречие с пространственной ограниченностью ее мира, но обнажающийся здесь конфликт в конечном счете успешно разрешается более глубоким погружением в таинственные законы той механики, что приводит в движение эту сложную сферу бытия. Иными словами, кошка не хочет довольствоваться одной только видимостью явлений – предметом ее постижения становятся уже не внешние события, но сокрытые мотивы наших действий, чувства, которыми руководствуемся мы, те отношения, которые нас связывают друг с другом…
В общем, и здесь – все, как у людей. Заметим, это ведь только сейчас на службе духовных запросов человека стоят музеи и библиотеки, кинематограф и телевидение. А долгое время – целые тысячелетия – мы довольствовались очень малым – бабушкиными сказками, «охотничьими рассказами», да устными сказаниями бродячих певцов, подобных памятному всей Европе Гомеру. Однако это не мешало нашим прадедам ничуть не хуже – а зачастую и лучше – нас разбираться и в своей собственной природе и в тайнах всех тех отношений, что объединяют их соплеменников и домочадцев (или, напротив, сеют в них рознь и вражду). Просто они больше размышляли над тем немногим, что оставалось в их распоряжении, и куда как глубже нас проникали в значение мелких деталей, поэтому едва различимые нами нюансы для них выглядели вполне отчетливыми и контрастными.
