Наполеон. Изгнание из Москвы - Рональд Фредерик Делдерфилд
Предки Барклая — шотландцы, а сам он был литовцем, человеком чрезмерно осторожным, хорошо знавшим теорию ведения войны. Багратион познал искусство войны под знаменами неистового Суворова, о котором Байрон сказал: «герой и шут, полумерзавец, полудемон». Эти слова — точное описание Суворова: он был грозным противником на войне, способным вдохновить своих солдат на совершение невозможных подвигов, на доблесть и твердость, человеком, чья тактика ограничивалась только бешеными атаками на врага, где бы он ни появился. Багратион был вместе с Суворовым, когда этот демонический генерал очистил Северную Италию от французов, пока Наполеон находился в Египте, Багратион сопровождал Суворова во время его фантастического перехода через Альпы, после того как Массена разбил объединенные силы русских под Цюрихом[10]. Багратион с презрением относился к осторожности Барклая-де-Толли. Он хотел выйти в тыл французской армии, чтобы сделать отвлекающий маневр и тем самым либо остановить продвижение французов по направлению к Москве, либо заставить их воевать на два фронта.
Если бы его планы осуществились, только невероятное везение могло спасти его от окружения и уничтожения, попадись он прекрасному тактику, генералу Жюно, одному из самых близких друзей Наполеона, а не Жерому Бонапарту, брату Наполеона, охотнику за юбками, который мог быть кем угодно, но только не солдатом.
Так получилось, что русские медлили с генеральным сражением на протяжении всей дороги от Вильно до Бородина, находившегося недалеко от Москвы. Под Смоленском основные русские армии, за исключением Витгенштейна, защищавшего Санкт-Петербург и противостоявшего левому флангу французов, объединились под командованием Кутузова. Князь Багратион погиб в Бородинском сражении под Москвой.
В это время Александр, выбравший тактику выжженной земли, вынудил французскую армию безнадежно растянуться по всей опустошенной дороге длиной в 500 миль. Может быть, теперь Наполеон задумался над словами генерала Раппа, бесшабашного французского сорвиголовы, которые тот произнес во время небольшой вечеринки в Данциге, незадолго до начала вторжения. Наполеон тогда спросил у Бертье, начальника генерального штаба, и Мюрата, своего зятя: «Сколько лиг от Кадиса до Данцига?» Маршалы оказались слишком осмотрительны, чтобы дать ответ. За них ответил Рапп. «Слишком много!»— сказал он.
Глава 2
Дон Кихот поневоле
Ах, этот прекрасный народ!..
Вдовствующая императрица Мария Федоровна в 1812 году
1
В своей прекрасно написанной книге «Наполеон Бонапарт. Взлет и падение» историк Д. М. Томпсон проводит интересную параллель между военными походами, которые совершили войска Наполеона, и расстояниями между современными городами в Великобритании. Для сравнения он представляет расстояние между Брайтоном, на южном побережье, и Эдинбургом как военный поход с несколькими привалами. Местами, где войско останавливается на привал во время этого воображаемого похода, становятся Лондон, Йорк, Дарлингтон и Бервик, которые означают Вильно, Витебск, Смоленск и Бородино, где Кутузов совершил остановку для решающего сражения.
Говоря о любом путешествии по России, мы склоняемся к одной мысли: путешествующему придется не только бороться с зимними холодами, но и учитывать, что в летние месяцы пеший бросок по бескрайним российским просторам может быть не менее изнурительным, чем марш-бросок в тропиках. Ветераны Великой армии и новобранцы в полной мере испытали на себе все прелести пешего похода начиная с момента переправы через Неман и марша на Вильно, куда они прибыли через пять дней.
Жара и облака удушливой пыли стали главными врагами солдат, несмотря на то что летние дожди временами орошали дорогу, разбитую множеством ног и колес. Пехота растянулась по всей дороге, согнувшись под тяжестью обмундирования, мушкетов, патронов, штык-тесаков, ранцев и съестных припасов, в рядах солдат почти сразу же начался ропот. Во время этого сурового испытания пало большое количество лошадей, фуража не хватало, и животные гибли, объевшись неспелой ржи.
Вскоре среди солдат начались острые приступы колик, и как раз с первого бивака, разбитого на территории России, стало казаться, что недисциплинированность, столь несвойственная императорской армии во время прошлых блестящих кампаний, стала проникать в нее. Возможно, это было вызвано отступлением русских, которые находились на расстоянии многих миль от французов.
Авангард, которым командовали Ней и Мюрат, в течение долгого времени изнывал от бездействия, так и не увидев достойного количества русских. Недисциплинированность распространилась и среди большого количества иностранных солдат рядового и сержантского состава, к этому добавились разноязычие и соперничество между собой. Уже упоминавшийся сержант гвардии Бургойнь, переправившийся через Неман 24 июня, до ночи с 28-го на 29 июня не слышал ни единого выстрела. Майор Марбо, командующий кавалерийским полком на левом фланге, который возглавлял старый гренадер Удино, вступил в бой днем позже, когда у местечка Вилькомир корпус Удино столкнулся с небольшой, мужественно сражавшейся армией Витгенштейна, стоявшей по дороге на Санкт-Петербург.
Между тем не было недостатка и в разных предзнаменованиях. За день до генерального наступления Наполеон, одетый польским офицером, очень неудачно упал с лошади, резко отскочившей от пробегавшего мимо зайца, тогда как в Вильно, некоторое время спустя, император Александр чуть было не получил серьезных травм, когда под его стулом провалился пол. В то время никто не задумывался над этими неприятными случайностями. Наполеон пользовался дурной славой плохого наездника, а в России всегда хватало «потемкинских деревень».
Первыми французами, пересекшими границу литовской России, стали солдаты саперного патруля, форсировавшие Неман, чтобы наладить переправу. Первыми противниками, которых наступавшая 400-тысячная армия встретила на своем пути, были несколько казаков, достаточно любопытных и хладнокровных, чтобы на свой страх и риск поинтересоваться у наступавших, что они здесь делают. Саперы ответили им, что они пришли воевать с императором Александром и захватить Вильно. Под конец им удалось убедить казаков в своих враждебных намерениях. Те повернули коней и стремительно ускакали, трое саперов успели разрядить свои мушкеты им вслед.
Так прозвучали первые выстрелы чудовищного военного конфликта, который разгорелся на огромном пространстве между Москвой и границей Португалии и длился почти непрерывно в течение 22 месяцев, втянув миллионы европейцев в войну, масштабы которой сравнимы разве что с войнами варваров в V веке нашей эры. С другой стороны, три выстрела, прозвучавшие тогда, оказались предвестниками залпов миллионов орудий, загремевших при Вердене и Сталинграде чуть более столетия спустя. В отличие от предыдущих кампаний Наполеона эти три выстрела оказались началом Отечественной войны, войны патриотической, по своим масштабам превзошедшей ту народную войну, которая шла в то же время на Пиренейском
