Сталин и заговор генералов - Минаков Сергей Тимофеевич
Полковник Вешняков приказ о взятии моста не отдавал и тем более в его взятии не участвовал. Несомненно, с подпоручиком Тухачевским обошлись несправедливо. Несомненно, отсюда могла возникнуть очень сильная обида на непосредственное командование и на порядки, господствовавшие в армии. Несомненно, это событие могло быть сильным толчком, ставшим одной из моральных мотиваций дтя Тухачевского в решении уйти к большевикам. Но лишь одной, не самостоятельной и не решающей. Все-таки это решение он принимал не осенью 1914 г., а осенью 1917—весной 1918 г.
Ф. Касаткин-Ростовский так описывает судьбу М. Тухачевского начиная с Ломжинского боя 19 февраля 1915 г. «Тухачевский, как передавали случайно вырвавшиеся из немецкого кольца люди, в минуту окружения, по-видимому, спал в бурке в окопе. Когда началась стрельба, видели, как он выхватил шашку и, стреляя из револьвера, отбивался от немцев. Потом стало известно, что он был взят в плен, откуда три раза пытался бежать, но неудачно. После Брест-Литовского мира он вернулся в Россию и, по-видимому, очень скоро предложил свои услуги советской власти»303 304. Для сравнения процитирую еще две версии пленения Тухачевского. Каждая из версий (в том числе и только что процитирова]п 1ая и принадлежащая князю Касаткину-Ростовскому) обнаруживает отношение рассказчика к Тухачевскому.
По воспоминаниям бывшего офицера из гвардейских стрелков Г. Бенуа (он в свою очередь, вероятно, воспользовался рассказом своего брата, офицера-преображе]ща А. Бенуа), «в 1915 г., в феврале под городком Ломжей, после упорных и тяжелых боев его полк (Семеновский), имея далеко впереди себя 6-ю роту, окопался и занял оборону. Ночью перед рассветом поднялся густой туман. Пользуясь им, как дымовой завесой, батальон немцев обрушился без выстрела с гранатами на передовую роту. Силы были неравны. Ротный командир был убит, многие солдаты геройски погибли, и только человек сорок успели, отстреливаясь, отойти к своим. Человек тридцать попали в плен, вместе с ними — получивший удар прикладом по голове подпоручик М. Тухачевский, которого подобрали в бессознательном состоянии»305.
Первоисточником сведений о том, как Тухачевский попал в плен (полученных и Ф. Касаткиным-Ростовским и Г. Бенуа), мог быть лишь один офицер той же 6-й роты, которому удалось прорваться к своим: подпоручик Г.К. Эссен-2. После гибели в бою 25 августа 1914 г. младшего офицера 6-й роты подпоручика О.А. Тигерстедта в 6-ю роту младшим офицером был переведен подпоручик Тухачевский. В октябре 1914 г. из 6-й роты был переведен в пулеметную команду полка прапорщик барон А.А. Типольт. Поэтому в 6-й роте к 19 февраля 1915 г. (к бою под Ломжей) оставалось всего три офицера: командир роты капитан Ф.А. Веселаго и младшие офицеры Г.К. Эссен-2 и М.Н. Тухачевский. Таким образом, после гибели в Ломжинском бою капитана Веселаго и пропавшего без вести подпоручика Тухачевского, с остатками роты спасся лишь подпоручик Эссен-2. Он-то и был, скорее всего, единственным человеком, который мог сообщить какие-то детали боя и некоторые подробности о‘судьбе Тухачевского. Именно он один мог знать, что Тухачевский кутался в «неуставную» бурку, хотя, вполне естественно, не мог точно знать, спал или бодрствовал подпоручик. Время было ночное, и, скорее всего, он спад.
Особый интерес к судьбе будущего маршала должны были проявить его близкие приятели. Таковыми к этому времени были прапорщик А. Типольт, подпоручик Н.Н. Толстой-1 (младший офицер 2-й роты), его брат подпоручик И.Н. Толстой-2 (батальонный адъютант 2-го батальона, до августа 1914 г. служивший в 6-й роте), подпоручик П.А. Купреянов (младший офицер 4-й роты), подпоручик Б.В. Энгельгардт-1 (младший офицер 5-й роты). Однако двое из указанных выше офицеров — Н. Толстой-1 и П. Купреянов — были убиты в том же бою. Подпоручик Б. Энгельгардт был тяжело ранен. Оставался лишь один офицер, заинтересованный в подробностях поведения и судьбы Тухачевского в Ломжинском бою, который в то же время быт близким товарищем Г. Эссена-2 по совместной службе в 6-й роте, — подпоручик И.Н. Толстой-2. Именно этот офицер и мог стать главным первоисточником для князя Касаткина-Ростовского, который был в весьма близких, дружеских отношениях с братьями Н.Н. и И.Н. Толстыми.
Напомню, что князь быт к тому же уже достаточно знаком с Тухачевским (встреча и разговор в воронке от взрыва артиллерийского снаряда). В своем рассказе Касаткин-Ростовский прямо ссылается на очевидцев поведения Тухачевского в этом бою. Однако он не знает (и этого не мог знать подпоручик Г. Эссен-2), как будущий маршал попал в плен. Он не знает, что Тухачевского ударили прикладом по голове и в бессознательном состоянии взяли в плен. В полку да и родные будущего маршала вплоть до 1917 г. точно не знали о его судьбе. Официа^но в полковых документах он считался пропавшим без вести. Поэтому, похоже, сведения об ударе прикладом по голове появились уже после возвращения Тухачевского из плена и, возможно, исходили от него самого. Князь Касаткин-Ростовский подтверждает, что «потом стало известно, что он попал в плен, три раза пытался бежать, но неудачно». Из контекста пояснения князя следует, что «потом» означает — после того как Тухачевский возвратился из плена (иначе кто же, кроме него, мог рассказать, что он неоднократно пытался бежать из плена). Таким образом, Г. Бенуа не знает подробностей того, как сопротивлялся Тухачевский в бою под Ломжей. Тот, кто ему рассказал о Тухачевском, этого не видел, во всяком случае, в его памяти не запечатлелся образ подпоручика, размахивавшего шашкой и отстреливавшегося из револьвера. Еще раз отмечу, что обстоятельства, в которых Тухачевский попал в плен (удар прикладом по голове), а также его неоднократные побеги из плена стали известны сослуживцам будущего маршала из его собственных рассказов в октябре 1917 г. Известно, что в середине октября 1917 г. Тухачевский несколько дней провел в гвардейском Семеновском полку на Украине (под Киевом), где общался со своими сослуживцами. Затем во второй половине октября—декабре 1917 г. он находился в Петрограде в запасном гвардейском Семеновском полку. Здесь он тесно общался и с офицерами-семеновцами, и с офицерами-преображенцами. Скорее всего, именно в это время капитан л.-г. Преображенского полка А.Л. Бенуа (1893— 1919) мог узнать об обстоятельствах пленения Тухачевского, о чем позже рассказал своему родному брату Г.Л. Бенуа, офицеру из гвардейских стрелков.
Другой мемуарист, человек, также хорошо знавший Тухачевского, правда еще по Александровскому военному училищу, событие описывает несколько иначе. «В Ломжинских боях, — рассказывал В. Посторонкин, — в ночь с 20 на 21 февратя 1915 года Тухачевский при невыясненных обстоятельствах попадает в плен... Немцы окружили с тыла 6-ю роту семеновцев, положение коей усугублялось поднявшейся метелью, ветром и ночной порой. При внезапном появлении противника, что называется, «на носу» и с тыла, постепенно и решительно окружавшего железным кольцом указанную роту, люди вначале достаточно растерялись от неожиданности, но потом оправились и вступили в отчаянную схватку, упорно отбиваясь штыковым боем от численно превосходивших их немцев. Командир роты, капитан на ходу вступает в командование группами людей и в страшном штыковом бою пал смертью героя: он был убит, на его теле, найденном нами впоследствии и опознанном по тому лишь признаку, что на трупе был нетронутым Георгиевский крест, было обнаружено более 20 пулевых и штыковых ран, что указывает на упорную личную борьбу капитана Веселаго. Подпоручик Тухачевский лежал в легком наносном окопчике и спал, завернувшись в свою черную бурку, по-видимому, в ужасный момент появления врага он спал или дремал. Пробужденный шумом, он с частью людей принял участие в штыковом бою, но, не будучи раненым и, вероятно, не использовав всех средств для ведения боя, был захвачен в плен»1.
Р. Гуль так рассказывает о пленении М. Тухачевского. «Из блиндажа 6-й роты выскочившего командира капитана Веселаго четверо немецких солдат закололи Штыками; на теле, найденном впоследствии, остался нетронутым Георгиевский крест и было более двадцати штыковых ран. Мало кто из семеновцев в эту ночь вырвался из немецкого кольца. Вырвавшиеся рассказывали, что Тухачевский в минуту окружения, завернувшись в бурку, спал в окопе... Но, когда началась стрельба, паника, немецкие крики, Тухачевский вскочил, выхватил револьвер, бросился, стреляя направо и налево, отбивался от окружавших немцев. Но ворвавшимися немецкими гренадерами был сбит с ног и вместе с другими взят в плен»306 307.
