Сталин и заговор генералов - Минаков Сергей Тимофеевич
Определенные предпосылки к переходу Тухачевского, аристократа, офицера императорской гвардии, монархиста, на сторону большевиков и советской власти некоторые мемуаристы и биографы его «нащупывают» задолго до 1917 г. Они полагают, что необходимые для такого поступка настроения в сознании Тухачевского складывались постепенно. Несомненно, следует учитывать и бедность гвардейского поручика из старинной дворянской семьи. Это обстоятельство с несомненно присутствовавшим в его психокультурном архетипе «комплексом бастарда»,
.......-.........■■■......... С. МИНАКОВ —..... - ■
нарастающее ощущение собственной «маргинальное™» как бы пунктирно намечали один из возможных путей его судьбы, конечно, при определенных обстоятельствах. Однако следует отметить и некоторые более конкретные факты, действовавшие на сознание и лишь подкреплявшиеся подсознанием, ментальностью.
Некоторые биографы считали обстоятельства боя под Крже-шовом и его последствия, назовем так, «первым сигналом», вызвавшим неприязнь к режиму и посеявшим сомнения в его справедливости в сознании подпоручика л.-г. Семеновского полка. «...Под Кржешовом — первое дело, где выявилась безоглядная храбрость Тухачевского, — писал в своем очерке, ему посвященном, Р. Гуль. — Кржешов приказано было взять. Фронтальный бой семеновцев с австрийцами был горяч, упорен, безрезультатен. Командир приказал второму батальону, в шестой роте которого был Тухачевский, идти в обход австрийскому флангу. Батальон обход сделал быстро, незаметно, глубоко и в решительный момент боя неожиданно появился во фланге австрийцев. Австрийцы смялись, кинулись в отступление, стараясь только взорвать мосты через Сан. Но один из деревянных, приготовленных к взрыву мостов стал «лодийским мостом» Михаила Тухачевского. С 6-й ротой Тухачевский бросился на горящий мост; по горящему мосту пробежала пехота, преследуя смявшихся австрийцев, и пошла в атаку на том берегу. Были взяты пленные и трофеи.
В бригаде, в дивизии, в корпусе оценили дело под Кржешовом. О юном подпоручике заговорили однополчане. Но первое дело не только не удовлетворило, а озлобило Тухачевского. Командир полка вызвал капитана Веселаго и подпоручика Тухачевского, пожимая руки, сообщил, что представляет к наградам: командира роты — к Георгиевскому кресту, младшего офицера — к Владимиру 4 степени с мечами. Безусый, молчаливый, красивый подпоручик не понравился командиру. Тухачевский счел себя явно обойденным. Захват горящего моста приписывал только себе и этого не скрыл на отдыхе за обедом в офицерском собрании»300. Именно Р. Гуль сделал из данного события многозначное умозаключение: «Очень может быть, что даже дорого
обошелся старой России этот Владимир с мечами. Он стал первым недовольством Тухачевского старой армией, замершей в иерархии и бюрократизме, не оценивающей «гениальных способностей» будущего красного Бонапарта»1.
Совершенно очевидно, что одним из главных источников информации по этому событию из биографии Тухачевского был его однополчанин полковник князь Ф. Касаткин-Ростовский. Вот как он описывал это событие в своих воспоминаниях о Тухачевском в 1922 г. «Первый раз заговорили о Тухачевском, — вспоминал князь, — при взятии нами города Кржешова. Второй батальон, в 6-й роте которого находился Тухачевский, сделав большой обход, неожиданно появился с правого фланга австрийцев, ведших с остальными нашими батальонами фронтальный бой, и принудил их поспешно отступить. Обход был сделан так глубоко и незаметно, что австрийцы растерялись и так поспешно отошли на другой берег реки Сан, что не успели взорвать приготовленный к взрыву деревянный высоководный мост через реку. По этому горящему мосту, преследуя убегающего неприятеля, вбежала на другой берег 6-я рота со своим ротным командиром капитаном Веселаго и Тухачевским. Мост затушили, перерезали провода, подошли другие роты, переправа была закреплена, причем были взяты трофеи и пленные. За этот бой командир роты капитан Веселаго получил Георгиевский крест, Тухачевский — Владимира 4 степени с мечами, чем явно был недоволен, считая, что Георгия заслужил он. С этих пор о Тухачевском начали говорить и интересоваться им»2.
Попытку дать объективное изложение и оценку боя под Кржешовом 2 сентября 1914 г. сделал другой однополчанин Тухачевского. Полковник А. Зайцов, известный в эмиграции русский военный историк и ученый, так излагал события. «Взять в , лоб Кржешовский тет-де-пон, однако, несмотря на потери и доблестное фронтальное наступление наших батальонов, было нам Не по силам. Слава кржешовского боя, разделенная всеми его участниками, все же в особенности принадлежит нашему 2-му батальону, командир которого полковник Вешняков решил по 'Собственному почину обойти кржешовский тет-де-пон и атако-
'.А-__
f 1 Ta.it же. С. 441.
2 ГАРФ, ф. 5853, on. 1, д. 9, л. 3335.
вать его с юго-востока, прорываясь вдеть Сана к переправе. Командир 6-й роты капитан Веселаго во главе своей роты бросился на горящий мост и, перейдя по нему р. Сап, овладел переправой. Кржешов пал, и семеновцы перешли через р. Сан, захватывая пленных, пулеметы и трофеи. Смелый почин нашего
2-го батальона и удар 6-й роты дали нам кржешовский тет-де-пон и сломили фронт сопротивления австрийцев по Сану»1. Как результат этой частной победы, этого тактического успеха «на следующий день, 3 сентября, 1-я австрийская армия оставила фронт р. Сана и начала свой отход на подступы к Кракову, за реку Дунаец (в западной Галиции)»301 302.
А. Зайцов не упоминает даже имени подпоручика Тухачевского. Возможно, казалось неэтичным вспоминать об «изменнике». Однако из его изложения становится ясным, что инициатива захватить мост возникла на месте, в конкретно сложившейся ситуации, на страх и риск командования 6-й роты. Полковник князь Ф. Касаткин-Ростовский, однокашник и сверстник капитана Ф. Веселаго по Пажескому корпусу, потому и знал хорошо Тухачевского, что мог получить о нем информацию от командира роты. Этим, кстати замечу, видимо, и объясняется, почему именно он оказался главным мемуаристом Тухачевского в пору службы его в л.-г. Семеновском полку. Потому он и столь подробно описал сам бой. Это было, собственно говоря, описание самого капитана Ф. Веселаго. Надо полагать, что оба офицера — капитан Веселаго и подпоручик Тухачевский — бежали по горящему мосту во главе своих солдат. Более того, скорее всего, зная характер Тухачевского, можно с изрядной долей уверенности утверждать, что именно молодой, честолюбивый и еще не очень осторожный подпоручик и был инициатором этого боевого решения. Он же и пошел первым со своим взводом или рядом с капитаном. Потому и считал себя незаслуженно обойденным. Незаслуженно не потому, что капитан Ф. Веселаго был награжден Георгием, а потому, что эту высокую награду получил командир батальона.
Высказанные соображения находят почти прямое подтверждение в одном из сентябрьских номеров газеты «Русское слово».
В газете, пусть с неточностями, но изложено было «свежее» впечатление о событии и главных действующих лицах. Еще не было ни плена, ни Революции, ни Гражданской войны. Гвардейский подпоручик Тухачевский был еще одним из тысяч русских офицеров, воевавших на фронте. Так вот, в газете «Русское слово» было напечатано: «Подпоручик Тухачевский и поручик Веселаго взорвали мост в тылу у неприятеля, судьба героев не известна»1. Следует обратить внимание на примечательный штрих в тексте заметки: первым из героев упомянут офицер, младший по чину — подпоручик Тухачевский. Это значит, что корреспонденту газеты был сообщен или в донесении излагался подтинный, первоначальный «рельеф» события, не отредактированный сознанием мемуаристов и военных историков под влиянием идейно-политических установок и личных симпатий и антипатий. У Тухачевского, видимо, имелись определенные мотивы выражать недовольство в распределении наград героям события.
