Путь на Рейхстаг начинался в окопах Первой мировой - Владимир Робертович Анищенков
Эти слова помню и по сей день. Я ощутил их как пощечину, да и все присутствовавшие были удручены».
Но бои продолжались, и отступление тоже, несмотря на все усилия наших воинов.
Войдя в лес, центральная колонна встретила части дивизии народного ополчения. Группа Рокоссовского уже представляла довольно серьёзную силу, способную прорваться в любом направлении.
«Соединение с нами обрадовало ополченцев. Но нужно сказать, что они в трудном положении не растерялись. Настроение и до встречи с нами было у них боевое. Это были москвичи, умевшие постоять за себя и за общее дело. Недаром во время битвы за Москву 18 дивизия ополченцев, пройдя краткую, но умную школу под руководством опытного генерала Петра Николаевича Чернышёва, героя обороны Смоленска, получила звание гвардейской».
Не имея возможности ввести в бой новые кадровые части, советское командование было вынуждено использовать ополченцев. Московские добровольцы закрыли собой прорванные немецкими танками бреши в боевых порядках фронта и стояли насмерть. Но в большинстве своём они были разбросаны на огромном участке разрозненными частями.
Всего в Москве было создано двенадцать дивизий народного ополчения.
После того как танковые клещи вокруг Вязьмы сомкнулись, а войска Западного и Резервного фронтов оказались в окружении, они продолжали сражаться. Сопротивление попавших в Вяземский котел кадровых военных вместе с московскими ополченцами задержало немецкое наступление, и советское командование успело создать оборонительные рубежи на подступах к Москве.
В этих же краях приняла бой 8-я Московская дивизия народного ополчения Краснопресненского района. Под знамя дивизии встали рабочие «Трехгорной мануфактуры», заводов «Пролетарский труд» и «Красная Пресня». Вместе с ними в строю стояли студенты и преподаватели Московского университета, Геологоразведочного института, Консерватории имени П. И. Чайковского, Литературного института, артисты Театра имени Маяковского. В дивизии были роты, которые так и назывались – «писательская», «научная», «актёрская». Ещё две роты сформировали из музыкантов. В «актерскую» роту 8-й дивизии записался будущий драматург, а тогда молодой актер Виктор Розов.
Командиром 8-й дивизии был назначен комбриг Даниил Прокофьевич Скрипников, полный георгиевский кавалер. Штаб дивизии находился в здании юридического факультета МГУ.
30 июля приказом командующего 32-й армии генерал-майора Н. К. Клыкова дивизия была направлена на Ржевско-Вяземскую линию обороны.
4 августа дивизия прибыла в Семлево. Краснопресненцы окружили и уничтожили несколько групп вражеских десантников в районе деревни Дуденки.
В боях под Ельней в октябре дивизия потеряла более половины личного состава и была отрезана от основных сил.
Комбриг Д. П. Скрипников погиб в ночном бою возле деревни Уварово на реке Угре, где пятьсот лет назад было сломлено монголо-татарское иго. Здесь же он и был похоронен вместе со своими бойцами.
Краснопресненская дивизия погибла за одни сутки. Но в своём первом и последнем бою московские ополченцы встали на пути врага живым щитом.
Часть уцелевших бойцов пополнила партизанские отряды, часть вышла к своим.
Боец 8-й стрелковой дивизии народного ополчения, известный писатель Виктор Розов после войны написал пьесу и на её основе киносценарий, по которому был снят фильм «Летят журавли».
Он вспоминал: «Вооружение – допотопные ружья прошлого века, пушки прошлого века 76-мм, все на конной тяге. Мы, можно сказать, голые, а они – из железа. На нас двинулось железо. Как нас обстреливали – мотоциклы, танки! А у нас 76-мм пушка. Они нас засыпали снарядами. Вечером образовалась немыслимая каша. Я полз в канаве… И весь мой ватник набух кровью…»
Всякий раз сердце сжимается, когда думаешь, сколько талантов, собранных в этой народной дивизии, так и не успело раскрыться. Сколько, может быть, великих писателей, режиссеров, актёров и музыкантов, полёгших в полях на подступах к столице, потеряла страна.
Их подвиг не был напрасным. Но как жаль, что их не удалось сохранить!
Германский историк К. Рейнгард признавал: «Русским всё же удалось сковать на длительное время немецкие танковые силы и тем самым исключить возможность их участия в немедленном преследовании в направлении Москвы. Выиграв время, советское командование успело организовать оборону на Можайской линии».
Добровольцы-ополченцы пожертвовали своими жизнями, чтобы силы для защиты родной Москвы были собраны вовремя.
Серьёзные бои проходили и в полосе Брянского фронта. Вот выписка из книги А. Е. Ерёменко «В начале войны»: «6 октября танки и мотопехота 17 танковой дивизии противника, двигаясь лесными дорогами южнее Брянского шоссе, вышли на командный пункт штаба фронта, опередив нашу разведку и опрокинув прикрытие.
Командный пункт штаба располагался в районе ст. Свень в густом сосняке в двух домах… Враг не знал точного местонахождения штаба и поэтому, простреливая дорогу и лес по сторонам, танки противника проходили по сути дела через КП фронта, не замечая его…
Я знакомился с последними данными обстановки, нанесёнными на карту, когда оперативный дежурный, быстро войдя ко мне, доложил: „Товарищ командующий, танки противника идут прямо на КП и уже находятся в 200 метрах от нас“. Я выскочил на крыльцо домика и увидел, что танки подходят к КП… громыхая и лязгая гусеницами и ведя беспорядочную стрельбу.
Я возглавил личный состав штаба и охраны. Мы вступили в бой с мотопехотой врага, следовавшей за танками на автомашинах. Противник был ошеломлён и понёс потери. На помощь нам подошли три танка, а затем два артиллерийских дивизиона и 300 бойцов мотострелкового подразделения танковой бригады…
Отдав распоряжение об отходе начальнику охраны штаба полковнику Панкину, я выехал в штаб 3 армии».
13 октября во время контрнаступления Брянского фронта оборона противника была прорвана. Но на окраине Борщёва командующий фронтом А. Е. Ерёменко был ранен несколькими осколками авиационной бомбы. «Спаслись чудом, так как самолёт точно пикировал на нас, а мы стояли рядом с домиком, у большой сосны. Я, облокотившись на сосну, наблюдал в бинокль за действиями наших войск и противника. В это время пикировщик врага уложил бомбу в 3 метрах от нас, но она разорвалась с противоположной стороны сосны. Это и спасло. Взрывной волной и осколками меня оглушило и сбило с ног».
При перелёте в московский госпиталь мотор самолёта с раненым комфронта заглох. Но пилот сумел спланировать на землю у деревни Пилюгино под Тулой. Чудом не разбились. Тяжелораненого Ерёменко на подводе довезли до деревни. Вскоре из Москвы приехала санитарная машина с врачом, и генерала привезли прямо на операционный
