Вьетнамская война в личных историях - Джеффри Уорд
Как и молодой президент, все они служили во время Второй мировой войны. Каждый из них впитал в себя то, что, по их мнению, было ее главным уроком: амбициозные диктаторские режимы необходимо остановить на корню, пока они не стали представлять серьезную опасность для мира во всем мире. «Как и большинство американцев, — вспоминал Макнамара много лет спустя, — я считал коммунизм монолитным. Я считал, что Советы и китайцы сотрудничают, пытаясь расширить свою гегемонию».
Для него — и для Кеннеди, и для большинства его приближенных — казалось очевидным, что «коммунистическое движение во Вьетнаме было тесно связано с партизанскими мятежами в Бирме, Индонезии, Малайе и на Филиппинах.... Мы рассматривали эти конфликты не как националистические движения — как они в значительной степени выглядят в ретроспективе, — а как признаки единого коммунистического стремления к гегемонии в Азии».
Люди Кеннеди также разделяли его убеждение в том, что в ядерный век Соединенным Штатам необходимо найти способы ведения и победы в менее опасных, ограниченных войнах, таких как продолжающаяся борьба во Вьетнаме. «Это другой тип войны, — сказал Кеннеди, — новый по своей интенсивности, древний по своему происхождению — война партизан, диверсантов, повстанцев, убийц, война из засады, а не в бою; проникновение, а не агрессия».
Но несмотря на всю пышную риторику Кеннеди, на все таланты, которые он собрал вокруг себя, первые месяцы его администрации прошли неудачно: президент не смог отменить инспирированное ЦРУ вторжение на Кубу, которое закончилось катастрофой; он не смог удержать Хрущева от строительства Берлинской стены; и он подвергся резкой критике, когда вместо того, чтобы направить американские войска на борьбу с коммунистическими силами. Вместо того чтобы направить американские войска на борьбу с коммунистическими партизанами в джунглях Лаоса, к чему его призывал экс-президент Эйзенхауэр, он согласился начать переговоры, направленные на «нейтрализацию» этого королевства.
«Есть так много уступок, на которые мы можем пойти за один год и политически выжить, — сказал он другу весной 1961 года. — Мы просто не можем потерпеть еще одно поражение во Вьетнаме в этом году».
Весной и летом Кеннеди сделал все возможное, чтобы удовлетворить просьбы Нго Динь Дьема об увеличении его армии. Дьем отреагировал с несколько неуклюжей благодарностью за реакцию президента США на то, что он назвал «мудрыми и дальновидными предложениями… которые я сам отстаивал в течение четырех или более лет».
Кеннеди направил в Сайгон в качестве своего посла Фредерика Нолтинга, профессионального дипломата, который считал своей «первой заповедью» восстановить доверие братьев Нго к Вашингтону. Он также отправил вице-президента Линдона Джонсона поговорить с Димом, которого Джонсон публично назвал «Уинстоном Черчиллем Юго-Восточной Азии». (Когда журналист спросил его неофициально, действительно ли он так восхищается, вице-президент ответил: «Черт, Дим — единственный мальчик, который у нас здесь есть».) Были разговоры и о «совместной программе действий», но он потерпел крах, когда Вашингтон снова призвал к реформам, которые Дьем и Нху не хотели проводить.
Министр обороны Роберт С. Макнамара в своем кабинете в Пентагоне, 1961 год. Позади него портрет Джеймса В. Форрестола, первого министра обороны США, назначенного президентом Гарри Трумэном.
Между тем военное положение неуклонно ухудшалось. В конце лета журналист Теодор Х. Уайт посетил Вьетнам и в частном порядке написал президенту своего концерна. «Ситуация ухудшается почти каждую неделю», — сообщил он. «Я говорю это, несмотря на оптимистичную чушь, которая сейчас попадает в газеты». Партизаны теперь контролировали большую часть дельты Меконга, «настолько, что я не мог найти ни одного американца, который отвез бы меня за пределы Сайгона на своей машине даже днем без военного конвоя».
Здесь происходит политический раскол огромных масштабов … Если мы хотим победить, возможно, мы должны сделать больше. Но что? Если будет еще один переворот против Дьема его армией, должны ли мы его поддержать? Если естественного переворота нет, и мы убеждены, что Дьем бесполезен, должны ли мы его инкубировать? Если мы чувствуем себя обязанными чести не организовывать и не поддерживать переворот, должны ли мы поставить это на карту с Дьемом и вмешаться напрямую… или нам следует убраться к черту?
Что меня чертовски озадачивает, так это то, что коммунисты на их стороне, кажется, способны найти людей, готовых умереть за их дело. Я нахожу обескураживающим провести ночь в ночном клубе Сайгона, полном молодых парней 20-25 лет, танцующих и играющих в джиттербаггинг… в то время как в двадцати милях отсюда их коммунистические сверстники терроризируют сельскую местность.
Три уровня коммунистических сил теперь работали над уничтожением сайгонского режима. Самыми многочисленными были ополченцы, занятые неполный рабочий день, — крестьяне и их семьи, которые днем работали на своих полях, а ночью действовали небольшими отрядами, защищая свои деревни, устраивая небольшие засады, саботируя дороги, снабжая припасами и разведывательными данными прибывавшие постоянные силы. и пошел по своему желанию. Выделить их среди местного населения, как вспоминал один усталый американский советник, было «все равно что искать слезы в ведре воды».
Роты региональных сил служили под руководством провинциальных или районных руководителей. Они были более мобильны, более тщательно изучали доктрину и были лучше вооружены, чем их коллеги из неполного состава, и им поручалось нападать на правительственные заставы и устраивать засады на небольшие конвои. Они также иногда помогали регулярным частям Главных сил, которые действовали по приказу Центрального управления Южного Вьетнама («COSVN») - коммунистического командного центра, спрятанного в уголке провинции Тэй Нинь недалеко от камбоджийской границы.
В сентябре подразделение Главных сил численностью в тысячу человек захватило столицу провинции, расположенную менее чем в шестидесяти милях от Сайгона, и удерживало ее в течение шести часов, за которые им удалось захватить большой тайник с оружием и боеприпасами, освободить из тюрьмы 250 своих товарищей и обезглавить начальника провинции и его главного помощника на глазах у большой толпы. С момента вступления Кеннеди
