Вьетнамская война в личных историях - Джеффри Уорд
Коррупция, всегда присутствующая, стала вездесущей. Согласно послевоенному исследованию RAND, в котором приняли участие двадцать семь бывших старших офицеров и государственных служащих, каждый высокопоставленный член сайгонского режима попал под арест. Синдикат со связями, проникшими в кабинет премьер-министра, каким-то образом контрабандой вывез из страны шестнадцать тысяч тонн латунных гильз на сумму 17,3 миллиона долларов. Вожди провинций продавали рис врагу, взимали личные налоги с транспортных средств, проезжавших через их территорию, и выкачивали средства, предназначенные для переселения беженцев.
Бостоном начала двадцатого века. Но коррупция не была поводом для смеха беднякам, которые больше всего страдали от ее вездесущности. Полицейские охотились на них; то же самое делали клерки, выдававшие лицензии и удостоверения личности, и местные чиновники, которые потворствовали богатым землевладельцам, искажая закон «Земля к земледельцу» и лишая их новых владений.
Коррупция продолжала подрывать и армию. Сообщается, что только один из четырех командиров корпусов был чист. Помимо ведения списков «солдат-призраков», некоторые командиры спонсировали «солдат с украшениями», людей, которые платили им за безопасные задания, и «солдат-цветов», которые платили еще больше, чтобы вообще не появляться. Казалось, все продается — оружие, боеприпасы, пончо, палатки.
Экипажи ВМС продали местным рыбакам драгоценное топливо, предназначенное для патрулирования дельты Меконга. Артиллерийская поддержка стоила от одного до двух долларов за выстрел. Сообщается, что в некоторых районах над ранеными парили вертолеты медицинской эвакуации, торгуясь, прежде чем они согласятся вывезти их по воздуху. В одном районе действующая ставка составляла восемь долларов для рядового, что вдвое больше для унтер-офицера, а для офицера — двадцать пять долларов и выше.
Понятно — и несмотря на заверения посла Мартина — боевой дух ВСРВ неуклонно снижался после вторжения в Лаос. Некоторые из тех же проблем, которые преследовали американскую армию в последние месяцы ее пребывания во Вьетнаме, преследовали и южновьетнамцев — алкоголь, воровство, героиновая зависимость. Каждый месяц дезертировало до двадцати тысяч мужчин, большинство из которых направлялось домой, чтобы попытаться помочь своим семьям выжить в такие трудные времена. Штатная численность боевых батальонов упала с восьмисот до пятисот.
«Наши лидеры продолжали верить в американскую воздушную интервенцию даже после того, как Конгресс США прямо запретил ее», — вспоминал член Южновьетнамского объединенного генерального штаба. «Они обманывали себя, думая, что это, возможно, просто означает, что вмешательство США займет больше времени». Каждому командиру корпуса было сказано, что если он столкнется с серьезными трудностями, он должен связаться с базой Седьмой воздушной армии США в Таиланде и запросить поддержку с воздуха, а затем удерживать свои позиции в течение недели или двух, пока Конгресс не разрешит это.
Ричард Никсон в последний раз покидает Белый дом 9 августа 1974 года. С ним уходят гарантии поддержки США, от которых зависит выживание сайгонского режима.
Но к весне 1974 года Конгресс был не в настроении санкционировать что-либо еще для Южного Вьетнама. В апреле в своем запросе на иностранную помощь на 1975 финансовый год администрация запросила для Сайгона 1,45 миллиарда долларов. В обеих палатах Конгресса разгорелись бурные дебаты. В итоге Соединенные Штаты предоставили всего 700 миллионов долларов.
«Это невероятно, — сказал Тьеу советнику. — Сначала американцы сказали мне в Мидуэе, чтобы я согласился на вывод нескольких тысяч солдат, и у меня все еще оставалось бы полмиллиона американцев, чтобы сражаться вместе со мной. Затем, когда они вывели еще войска, они сказали: «Не волнуйтесь, мы усиливаем вас, чтобы компенсировать выводимые американские дивизии». Когда в 1972 году темпы вывода ускорились, мне сказали: «Не беспокойтесь, у вас все еще будут остаточные силы, и мы компенсируем отход усилением авиационной поддержки ваших наземных войск». Затем, после полного вывода войск и прекращения поддержки с воздуха, они сказали мне: «Мы существенно увеличим военную помощь, чтобы компенсировать все это». Не забывайте, что Седьмой флот и авиабазы в Таиланде готовы защитить вас в случае непредвиденных обстоятельств. Теперь вы говорите мне, что американская помощь сократилась на шестьдесят процентов. Где это нас оставляет?»
Гораздо худшее, с точки зрения Тье, было дальше. Он в значительной степени поставил на карту выживание Южного Вьетнама благодаря личному обещанию Ричарда Никсона, что агрессия Северного Вьетнама будет встречена обновленной американской авиацией. И когда 8 августа, вместо того чтобы столкнуться с импичментом Сената, Никсон стал первым президентом в американской истории, который ушел в отставку, Тьеу закрыл дверь своего кабинета и отказался никого видеть.
Его притязания на лидерство в Южном Вьетнаме во многом основывались на его предполагаемой близости к американцам. Теперь это было поставлено под серьезный вопрос. В начале сентября коалиция католических мирян и религиозных лидеров под названием «Народное антикоррупционное движение», возглавляемая отцом Чан Хуу Танем, опубликовала «Обвинительный акт № 1», манифест, осуждающий президента за терпимое отношение к коррупции, которая «грабит людей до их кости». Оно обвинило членов собственной семьи Тьеу поименно в крупномасштабной спекуляции и потребовало узнать, стыдится ли он жадности и черствости своего клана, когда его солдатам «не хватало риса для еды, одежды, чтобы носить, и домов, в которых можно было жить — и женам иногда приходится продавать свое тело, чтобы прокормить детей». В ответ Тьеу не отрицал коррумпированность членов его семьи, а только то, что никто никогда не предъявлял доказательств взяточничества против него лично. Он попытался разрядить оппозицию, уволив четырех членов кабинета министров и трех командиров корпусов и понизив в должности почти четыреста полевых офицеров. Но этого было недостаточно. Тысячи протестующих, как католиков, так и буддистов, вышли на улицы. «Нам нужен президент, который служит народу, — кричали ораторы, — а не президент, который ворует у народа». Их встретил ОМОН и новый набор драконовских указов, которые еще больше сосредоточили власть в руках президента. Теперь он заявил о своем праве закрывать любые газеты, которые печатали то, что он считал «необоснованными новостями» или «клеветой» на правительство. Репортеры и оппозиционные политики были избиты. Новости о новых репрессиях в Сайгоне еще больше укрепили оппозицию режиму Тьеу на Капитолийском холме.
Члены оппозиции Национального собрания Южного Вьетнама подожгли фотографии президента Тьеу. В течение месяцев после ухода Никсона власть Тьеу неуклонно ослабевала.
ВСРВ, как писал один южновьетнамский офицер, подобно американцам, обучавшим и вооружавшим ее в течение почти двадцати лет,
