Русско-турецкая война 1877—1878 гг. - Николай Иванович Беляев
Так, например, Драгомиров почти полностью игнорировал значение огня, а штыковой удар превозносил как решающее и единственное средство достижения победы в бою. Драгомиров принес немало вреда боевой подготовке русских войск, так как его взгляды встречали поддержку многих представителей высшего и старшего командования. Офицерам, понимавшим ошибки боевой подготовки русской пехоты, трудно было их исправить.
Пережитки крепостничества, страх правящих классов перед угнетенными массами, слабый уровень развития производительных сил - все это также отрицательно сказалось на подготовке войск, как и в других областях жизни страны.
Впрочем, ошибочно было бы полагать, что в отношении подготовки пехоты русская армия отставала от западноевропейских. Последние тоже переживали период перехода к новому оружию и были еще очень далеки от такой степени отработки пехотной тактики, которая отвечала бы требованиям боя, выдвинутым введением нарезного, заряжавшегося с казны оружия. Опыт франко-прусской войны 1870-1871 гг. в значительной степени не был еще ими учтен; цепь не признавалась основным видом боевых порядков пехоты; вопросы тактики наступления цепями не были отработаны. В этом легко убедиться, если посмотреть уставы пехоты, изданные после франко-прусской войны: прусский - 1876 года, австрийский - 1874 года, французский - 1875 года, английский - 1874 -1876 гг.
Боевая подготовка артиллерии в мирное время стояла на еще более низкой ступени, чем боевая подготовка пехоты.
Наиболее благополучно обстояло дело лишь с техникой стрельбы, но и это благополучие было весьма относительным. По финансовым соображениям (влияние кризисов 1866 и 1873-1875 гг.) для боевой подготовки артиллерии отпускалось в год на одно орудие лишь по 1-2 боевых гранаты и по 1-2 боевых шрапнели. В неустоявшейся материальной части артиллерии часто происходили крупные изменения. Этому состоянию материальной части соответствовала и недостаточно установившаяся теория стрельбы нарезной артиллерии. Методы стрельбы были также весьма несовершенны - только перед самой войной начала прививаться пристрелка вилкой, а самостоятельная стрельба наводчиков начала заменяться управлением огнем со стороны командира батареи; в методах обучения стрельбе было много условного (полигонная стрельба по щитам 14,2x1.8 по неподвижным целям и с малых дистанций) и внешне показного (стремились добиться красоты действий орудийных расчетов и довести стрельбу артиллерии до полной меткости и т.п.). Все эти причины затрудняли специальную боевую подготовку артиллерии в соответствии с требованиями боя.
Еще хуже обстояло дело с тактической стороной боевой подготовки артиллерии. Помимо общих с пехотой неблагоприятных условий для развития тактики, на ней весьма отрицательно сказалось упразднение в русской армии в мирное время корпусной организации.. До этого артиллерия, органически входя в состав корпуса, знала нужды пехоты и кавалерии и их требования к ней; в то же время возможности артиллерии становились известными другим родам войск и общевойсковым начальникам. С упразднением корпусов эта связь трех родов войск сильно ослабла, так как командующий войсками округа, имея в подчинении большое число войсковых единиц, не мог играть ту же роль, какую играл в деле взаимного сближения и ознакомления родов войск командир корпуса. В состав же дивизий артиллерия введена не была.
Артиллерия стала хуже понимать тактику других родов войск и не так тщательно изучала свои возможности по оказанию им помощи. Общевойсковые начальники стали хуже, чем это было, например, при гладкоствольной артиллерии, знать, в чем может помочь артиллерии пехота и конница и, наоборот, в чем им может помочь артиллерия.
Слабость тактической подготовки русских офицеров, особенно старших и высших, а также большой некомплект их в артиллерии также мешали тактической подготовке всей русской артиллерии перед войной.
При подготовке артиллерии не уделялось должного внимания выбору артиллерийских позиций и скрытых путей движения к ним; тем самым артиллерия фактически отказывалась от флангового огня, наиболее действительного против укрытого в траншеях противника. Сосредоточение огня по одной цели применялось редко; взамен его иногда практиковалось сосредоточенное расположение на одной позиции многих орудий, которые вели, однако, огонь по разным целям. Непонимание значения сосредоточенного огня артиллерии приводило к тому, что на учениях мирного времени артиллерия часто распределялась в боевых порядках пехоты равномерно, без массирования ее на направлении главного удара. В артиллерии проводились состязания по стрельбе на дистанции 900-1100 м для 4-фунтовой пушки и на дистанции 1100-1300 м для 9-фунтовой пушки(43), то есть ее готовили к действиям на ближних и средних дистанциях.
В то же время сильное влияние на характер подготовки артиллерии оказывал неправильный вывод из опыта франко-прусской войны 1870-1871 гг., согласно которому артиллерия не может действовать в сфере ружейного огня противника из-за угрозы полного уничтожения. Эти неправильные взгляды толкали артиллерию к ведению огня с предельных, безопасных от ружейного огня, дистанций и к отказу от признания эффективности артиллерийской подготовки атаки пехоты. Этот взгляд приводил к отказу от сопровождения атаки пехоты колесами и огнем с фланговых позиций. Здесь значительную роль сыграло также неумение выбирать артиллерийские фланговые позиции, с которых наиболее удобно было бы поддерживать атаку почти до самого удара в штыки, неумение находить скрытые пути к таким позициям. Фронтальные позиции артиллерии вынуждали чрезмерно рано прекращать артиллерийскую поддержку атаки, а передвижение в открытую с позиции на позицию как бы подтверждало мнение, что артиллерия вообще не в состоянии действовать в сфере ружейного огня.
Таким образом, тактическая подготовка русской артиллерии перед войной проходила в отрыве от требований тактического взаимодействия с пехотой.
Технические недостатки русской артиллерии (недальнобойность и недостаточная мощность снарядов) усугублялись плохой тактической подготовкой. Особенно резко должны были сказаться эти недостатки при борьбе с укрытыми в земле неприятельскими цепями, располагающими совершенными по тому времени ружьями.
Кавалерия русской армии по своей боевой подготовке была перед войной едва ли не самым застойным родом войск. В значительной степени это объяснялось тем, что кавалерия (регулярная) являлась наиболее «аристократическим» родом войск - в ней на командных должностях находилось много лиц из числа представителей родовитой царской знати.
С развитием скорострельного и дальнобойного стрелкового оружия главными задачами конницы стали действия вне поля сражения, на флангах и в тылу противника. Нельзя сказать, чтобы при обучении конницы эти задачи совершенно не принимались
