Люблю тебя, мама. Мои родители – маньяки Фред и Розмари Уэст - Нил Маккей

– Честно, все нормально. Я в порядке.

– Это неправда. Скажи мне, Эми. В чем дело?

Последовало долгое молчание, после которого она просто сказала:

– Я знаю.

– Что знаешь? – я и не поняла, о чем речь.

– Я знаю, кто мои дедушка с бабушкой.

Я была шокирована. Поначалу я не могла ничего сказать. В конце концов, я прошептала:

– Как ты узнала?

Она объяснила, как ей удалось это выяснить. Ее все больше и больше озадачивало, почему я избегаю рассказывать ей о своих маме и папе, а также о своем детстве. Она знала, что фамилия моей семьи Уэст. Я вряд ли упоминала имена мамы и папы, однако она разузнала, как их зовут. Однажды она решила вбить эти имена в строку поиска в браузере и сразу же получила бесчисленное количество ссылок на истории преступлений Фреда и Розмари Уэст из Глостера (а она знала, что я оттуда родом). Внезапно все мое многолетнее нежелание говорить с ней на эту тему стало ей понятно.

Хотя Эми сказала мне об этом довольно спокойно, я вполне понимаю, что это в самый первый момент стало для нее огромным шоком. Я чувствовала огромную вину. Я объяснила, что честно не хотела, чтобы она узнала об этом вот так, что должна была раскрыть перед ней эту тайну, чтобы новые для нее сведения о прошлом семьи не так сильно ее травмировали.

– Ты не виновата, мам, – сказала она.

– В каком смысле?

– Не виновата в том, что они сделали. Ты никак не связана с этим. Ты не выбирала своих маму и папу. А я немного почитала обо всем этом. Не только об убийствах, но и о том, как они с тобой обращались. Я думаю, что это все было так тяжело для тебя, для твоих сестер и братьев.

Я чувствовала, как подступают слезы. Я пыталась перебороть их, но не смогла и увидела, что она тоже плачет. Я взяла ее за руку, и Эми снова сказала мне, что все хорошо. И у меня, и у нее с плеч упал огромный камень, когда мы наконец-то признались вслух об этом друг другу. Я спросила ее, как она относится к тому, что биологически связана с моими родителями, и она ответила, что у нее никогда не было никакой эмоциональной связи с ними, поэтому это ее никак не волнует. Я сказала ей, что если когда-нибудь у нее появятся любые вопросы об этом, я отвечу ей на них настолько честно, насколько смогу, и что она не должна скрывать своих чувств по этому поводу. Я сказала ей прямо, как всегда и делала, что я всегда буду рядом с ней, когда ей понадобится моя помощь и поддержка.

Мне больше не требовалось лгать ей и скрывать правду, и это стало для меня огромным облегчением. С того момента мы обе обнаружили, что можем обсуждать эту тему довольно открыто. Хотя я знала, что рано или поздно эти сведения повлияют на ее жизнь и на ее отношения со мной, однако эта история, похоже, не нанесла ей эмоционального вреда. У меня появилось ощущение, будто проклятие истории Уэст начинает рассеиваться.

Это понимание принесло с собой чувство освобождения и подарило мне осторожную надежду на будущее, о котором после прекращения прямого общения между мной и мамой я осмеливалась думать все чаще и чаще. Когда я переживала этот оптимистичный настрой, все тщательно обсудив, мы с Питом решили съехаться. Я и Эми еще сильнее почувствовали себя в дружной семье.

Глава 19

Призраки

Мама откуда-то выписала молитву и отправила ее сегодня мне. Это красивая молитва, я прослезилась, пока читала ее. Но затем мама стала делать так довольно часто: выписывать отрывки и присылать их мне, как будто она написала это сама. Мне кажется, это хорошо ее характеризует: она знает, что и когда нужно сказать, но это сказанное не является по-настоящему ее словами.

ТЫ ОСОБЕННАЯ

Во всем мире нет никого, такого, как ты. С самого начала времен не было другого человека, который в точности похож на тебя. Ни у кого больше нет твоей улыбки, твоих глаз, твоих рук, твоих волос. Ни у кого нет такого же почерка, как у тебя, твоего голоса, ты особенная. Никто не может точно так же делать мазки кистью. Ни у кого нет точно такого же вкуса в еде, в музыке, в танце, в искусстве. Никто во Вселенной не смотрит на мир так, как смотришь ты.

Ты особенная!

Если потерять прямую связь с кем-нибудь, то этот человек не перестает быть частью твоей жизни. Это абсолютно было так и с такой матерью, как моя. Разумеется, я все еще переживала сильные и смешанные чувства к ней и не могла перестать время от времени думать о том, как у нее там дела. У меня оставались и материальные напоминания о ней: ящики с письмами и фотографии. Чаще всего я не трогала эти вещи, не хотела снова вызывать в себе те эмоции, которые пыталась оставить в прошлом. Хотя иногда я натыкалась на них и, сама не отдавая себе отчета, начинала рассматривать. Это были старые семейные снимки, сделанные в доме, или на каникулах в Уэльсе, или в поездках