Михаил Гаспаров - Записи и выписки

37. «Почетным членом скольких университетов вы являетесь?» Ни одного.

44–45. «Когда-то выходил журнал «Даугава» — как вы его оцениваете? Там печатались работы Б. М. Гаспарова — это ваш сын?» Журнал выходит и сейчас и по-прежнему заслуживает внимания. Борис Михайлович Гаспаров — мой сверстник, ученый с мировым именем (лингвист, литературовед, музыковед, семиотик) и печатался отнюдь не только в «Даугаве».

40–42. «Какую роль в истории искусства играет мода? Престижно ли сейчас быть филологом? В серебряном веке быть поэтом было модно и престижно; почему сегодня это не так?» Это вопросы не к филологу, а к социологу.

47 «Как вы считаете, почему в недалеком тоталитарном прошлом был подъем литературы, а когда все запреты пали, ее не стало?» А разве был такой уж подъем? А разве теперь ее совсем уж не стало? [334]

Если рассматривать мир как текст, причем поэтический, то каков онтологический смысл рифмы? И вообще — литература подражает жизни или наоборот? Литература — часть жизни: можно ли сказать, что моя рука мне подражает или наоборот? Она делает свое дело. А что такое «онтологический смысл», я не понимаю.

Что такое «человечность» и «столичность» для Катулла, мы знаем; а для вас, в Москве конца XX в? — «Человечность» — вероятно, то же самое: во-первых, разумность в отношении к миру, а во-вторых, уважительность в отношении к людям. Что такое сейчас «столичностъ», не знаю: тоже, вероятно, то же самое — изящество поведения. Но у меня его нет, и поэтому я предпочитаю о нем не думать и считать его несущественным.

Как вы ответите на восьмой вопрос Александра индийским мудрецам: «что сильнее, жизнь или смерть?» — Не знаю: вопрос вне моей компетенции. Я хотел добавить: «Я и сам бы рад получить на него ответ», но почувствовал: пожалуй, нет, не так уж мне это интересно. Наверное, это нехорошо?

Если бы все лекции и конференции отменились или отложились, чем бы вы занялись в это свободное время? — Я академический работник, лекций читаю мало, такой прибавки свободного времени я бы не почувствовал. «А если бы отменились плановые работы?» — Оказался бы в затруднении: не знал бы, что же людям от меня нужно. Но тут непременно кто-нибудь о чем-нибудь попросил бы помимо всякого плана, и все встало бы на прежние места.

Если выбирать, в какой стране и в каком столетии работать, что бы вы выбрали? — Я немного историк, я знаю, что людям во все века и во всех странах жилось плохо. А в наше время тоже плохо, но хотя бы привычно. Одной моей коллеге тоже задали такой вопрос, она ответила: «В двенадцатом». «На барщине?» — «Нет, нет, в келье!» Наверное, к таким вопросам нужно добавлять: «…и кем?» Тогда можно было бы ответить, например: «Камнем…» [335]

VII. От А до Я

ordnung ordnung

ordnung ordnung

ordnung ordnung

ordnung ordnung

ordnung ordnung

ordnung unordn g

ordnung ordnung

ordnung ordnung

ordnung ordnung

ordnung ordnung

ordnung ordnung

Faciendi plures libros nullus est finis.

Nullum est iam dictum, quod non sit dictum prius.

Раз мне что-то кажется, значит, это не так.

Аборт Будто бы Институт русского языка довел филинский Словарь языка Ленина до конца и представил к утверждению, но партийное начальство его листнуло, увидело, что первое по алфавиту слово — «аборт», и решило отложить.

Abort Легенду о Федоре Кузьмиче пустил для саморекламы его покровитель купец Громов; но В. Ф. Булгаков верил, потому что только в его избе на всю Сибирь было отхожее место («Минувшее», 16).

Азбука Ю. Кожевников стал специалистом по румынскому, потому что после войны курсантов в Военный институт иностранных языков распределяли по алфавиту: от А до В английский, от Г до Е болгарский итд.; на К пришелся румынский.

Аарон — это имя было в ходу только у евреев и донских казаков (А. Штейнб., 6).

«Австрийская литература», «канадская литература» и пр.; «однакоже горюхинцу легко понять россиянина, и наоборот». [336]

Амплуа О. Седаковой звонили: «Нам для подборки молодых поэтов нужен реалистический мужчина и тонкая женщина — не посоветуете ли?»

Апокалипсис каждому поколению хочется, чтобы история кончалась именно на нем. Конец света был в 1932/33 г. — по пророчеству полковника Бейнингена, которого в 1910 г. сходились слушать чиновники и мастеровые, женщины в платочках и в широких шляпках; или даже в 1912, когда Пасха совпала с Благовещеньем, как говорили иоанниты (А. Пругавин, Зав. 1913, 5). «Можно ли писать после Аушвица? Так, вероятно, говорили: можно ли писать после гибели Трои?» (Сказала Т. Толстая.) А вот можно ли писать до Аушвица?

Аппроксимация — называется официальное снижение требований в школьной программе по иностранным языкам. «По-русски это значит: не знаем и не будем».

Арум в «Елене» Пастернака («сухотный корень, аронова борода, змей-трава») — от «ядовитого арума» у З. Гиппиус в «Цветах ночи». О. Кушлина нашла его изображение в книге тех лет о комнатном цветоводстве: початок очень фаллического вида.

Азимут «Зюганов как теоретик блудит по всем азимутам», сказал Горбачев в телеинтервью «Итоги» в марте 1996. — Ср.: «Это было, когда наше кино находилось в эпицентре своего падения вниз», — сказал Э. Рязанов, тоже по телевизору.

Апрель «Надо же быть иногда дежурным по страданию» (Б. Зубакин, Немир. 175).

Ад L'enfer c'est l'autre оборачивается для меня L'enfer c'est moi, потому что не может же быть адом такой большой, устроенный, нерушащийся мир. Конечно, он хорош, только пока не под микроскопом, пока не видишь, как мошки пожирают мошек, а кислоты и щелочи грызутся друг с другом. Но себя-то я вижу только в микроскоп.

Сыну приснился сон про меня. Я иду на медведя, но больше всего стараюсь не сделать ему больно. Я нащупываю ему сердце, а он тем временем мотает на лапу мои кишки. Я его таки убил, но после этого понятным образом оказался в санатории «Омега», где написал машинописный роман. В предисловии сообщается, что четные главы я писал выздоравливая, а нечетные в бреду, и чередуются они для разнообразия. И что в романе много самоубийств, но на разных языках (NN удавился по-русски, а другие — следуют фразы латинская, испанская, немецкая…), поэтому не надо удивляться, что иные, умерев на однам языке, продолжают жить на других, итд.

Аромат Архив В. Розанова хранился в Сергиеве у Флоренского, «который распорядился вынести его в сарай, говоря, что он не [337] выносит аромата этих рукописей» (РГАЛИ, 1458, 1, 78, Д. Усов — Е. Архиппову).

Анкета (РГГУ) Причисляете ли себя к какой-нибудь научной школе? — Нет. — Считаете ли кого-нибудь своим учителем? — Загробно: Б. И. Ярхо («простите за цветаевский стиль»). В следующий раз напишу: Аристотель.

Анти «Духовность при желании можно видеть везде: в черной избе она для одного есть, для другого нет, в древней Руси для славянофилов есть, для западников нет. Это просто такое антибранное слово».

Ars Вырождение artis moriendi. Полис не допускал человека до страха смерти — приучал отдавать жизнь за дом, род, город и пр.; полис пал — стоики учили умирать за мировой закон итд. Лишь в новое время нестыдным становится страх смерти, как потом нестыдным становится обнажение секса итд. Стыдным становится стыд?

Аптека Взорванная статуя Николая II под Мытищами — работы Клыкова, к 100-летию Ходынки («если бы у нас в Персии случилась Ходынка, шах должен был бы отречься», говорили Юрию Терапиано) — была удивительно похожа на аптечную бутылку с короной-пробкой и мантией-сигнатуркой.

Анестезия Статьи, которые я писал к переводам античных поэтов, должны были анестезировать от их качества.

АНЕСТЕЗИЯ. Ко мне пришла чужая аспирантка с диссертацией о ритмике русской, английской и др. прозы в свете экзистенциализма. Я уклонился: «экзистенциализм — удел душевных складов двоякого рода: во-первых, это толстокожие, душевно ожирелые (как Дионисий Гераклейский, которого нужно было колоть иглой сквозь дикое мясо, чтобы он очнулся для государственных дел), которым нужна гурманская встряска, чтобы что-нибудь воспринимать; во-вторых, тонкокожие, которым так мучительно каждое соприкосновение с миром, что они вынуждены искать в этих муках наслаждения. А для остальных анестезией в соприкосновении с миром служит мысль — этой терапии учил нас Сократ, которого экзистенциалисты не любят».

Аллегория С. А.: символ и аллегория подобны слову и фразе, образу и сюжету: первый цветет всем набором словарных значений, вторая контекстно однозначна, как оглобля, вырубленная из этого цветущего ствола.