Сергей Кремлёв - Берия. Лучший менеджер XX века.
А теперь — «конкретная», иллюстрирующая цитата. Начальник Главного артиллерийского управления РККА маршал артиллерии Яковлев в своих мемуарах пишет:
«…одновременно со Сталинградским сражением развернулась и грандиозная битва за Кавказ. Причем на огромном фронте, простирающемся от Черного до Каспийского морей. И если снабжение вооружением и боеприпасами наших войск в районе Сталинграда было трудным, то кавказская эпопея в этом отношении вообще явилась непревзойденной по своей сложности…
Подача обороняющимся здесь войскам вооружения и боеприпасов… должна была идти кружным путем — через Среднюю Азию, Красноводск, Баку…
Однако транспорты шли…
С огромной нагрузкой работали и промышленные предприятия Закавказья. Под руководством Центральных Комитетов Коммунистических партий Грузии, Армении, Азербайджана (работой которых руководил Берия. — С.К.) они, переключившись на военное производство, дали фронту тысячи орудий, минометов и боеприпасов.
В это трудно поверить, но было и так. Как-то мне доложили, что в Баку создано нечто подобное снаряжательному заводу. Причем на базе… городского утильсырья. А в Тбилиси для этого приспособили здание бойни. И вот на таких-то «заводах» за пять месяцев работы было снаряжено 647 тыс. ручных гранат, 1,2 млн. мин, 549,5 тыс. артиллерийских снарядов!»
Яковлев восклицает: «Это ли не проявление беззаветной преданности трудящихся Закавказья своей социалистической Родине!» Да, верно! Но это же и лишнее доказательство того, как Берия умело организовывал этих трудящихся.
А еще нельзя было упускать из виду тот факт, что рядом была хотя и нейтральная, но при ухудшении ситуации готовая войти в Закавказье Турция. Она ведь это уже двадцать лет назад проделывала… И как раз в компании с Германией. Берия учитывал и этот момент, в самые критические дни сдерживая у армейцев соблазн снять войска с границы для усиления фронта. Уж довоенный лидер Закавказья и его уроженец понимал, что в результате может возникнуть опасный соблазн у турок.
Критическая ситуация заставляла продумывать все варианты — вплоть до худшего. Судоплатов свидетельствует:
«Опасения, что Тбилиси, да и весь Кавказ, могут быть захвачены врагом, были реальны. В мою задачу входило создание подпольной агентурной сети, на случай, если Тбилиси оказался бы под немцами. Профессор Константин Гамсахурдиа (отец Звиада Гамсахурдиа) был одним из кандидатов на пост руководителя агентурной сети в Грузии. Он являлся старейшим осведомителем НКВД. К сотрудничеству его привлек еще Берия… По иронии судьбы, перед войной он был известен своими прогерманскими настроениями… Мне он показался не слишком надежным. К тому же весь его предшествующий опыт осведомителя сводился к тому, чтобы доносить… а не оказывать… влияние…»
Вот оценка мингрела Гамсахурдиа, с которой нельзя не согласиться и которую дал ему русский подчиненный другого мингрела — Лаврентия Берии. Да, как я уже сказал, он был на Кавказе своим, потому что Кавказ был ему свой. Берия в любом, конечно, случае выкладывался бы на Кавказе до конца, как и на любом другом участке фронта, куда его послал бы Сталин. Однако на Кавказе Берия защищал не только большую Родину — Советский Союз, но и родину «малую»… Так что для общей мобилизации Закавказья на борьбу кавказец Берия был идеальной фигурой во всех отношениях. Он здесь родился, он здесь был как рыба в воде, он имел авторитет, он опирался на людей, им же в свое время найденных и выдвинутых.
В «поспеловской» «Истории…» на странице 467 говорится о том, что в ноябрьских 1942 года боях за Орджоникидзе погиб член Военного совета Закавказского фронта, первый заместитель Председателя СНК Грузии А.Н. Саджая… А ведь это был один из наиболее опытных грузинских чекистов, воспитанный Берией.
За время войны на разных фронтах побывали представителями Москвы разные люди и в разные времена: Жуков, Василевский, Ворошилов, Маленков, Каганович… Кто-то на ситуацию оказал большее влияние, кто-то — меньшее… Однако роль Берии в защите Закавказья (и, между прочим, также в подготовке операций на Северном Кавказе в марте—апреле 1943 года) во все еще не написанной объективной истории войны должна быть выделена особо. Пожалуй, ни в каком другом военном случае личность так ярко не проявила свое влияние, мощно содействуя коллективному успеху. И пора бы это признать!
НАСТУПИЛ 1943 год.
14 апреля из НКВД был вновь выделен НКГБ, и Всеволод Меркулов вновь стал самостоятельным наркомом, однако на загрузке Берии это не сказалось, потому что, снимая с него одни проблемы, Сталин «подбрасывал» ему другие… Да и не Сталин, а сама жизнь: надо было все так же много работать в экономике, надо было налаживать дела в освобожденных районах.
Да и в НКВД появлялись новые направления работы… В стране, особенно там, где долго длилась оккупация, возрос бандитизм, в том числе и политический. Возникла проблема лагерей для военнопленных в сочетании с проблемой массового использования их для восстановления страны.
Осенью 1943 года на Берию официально возлагалось и обеспечение охраны советской делегации на Тегеранской «конференции трех». Неофициально же пришлось отвечать и за президента Рузвельта, поселившегося по соображениям безопасности в советском посольстве. Такое же поручение Берия имел и на Берлинской конференции в Потсдаме летом 1945 года, и чуть раньше — на Ялтинской конференции 1945 года, где отвечал за безопасность всех делегаций уже официально…
Война шла для России все более успешно, страна даже развивалась, крепла, набиралась новых сил, но Берии легче и проще не становилось — с 1944 года он назначается еще и заместителем Председателя ГКО И.В. Сталина. Если учесть, что Сталину к этому времени приходилось уделять основное внимание операциям на фронте и дипломатической подготовке будущего мира, то…
То почти вся организация работы тыла для нужд фронта легла на плечи Берии… А он и так уже притомился. Со Сталина спрашивала История. Это, конечно, немалая ответственность. Но с Берии спрашивал Сталин. И сложно было сказать, в каком случае напряжение и груз психологического давления были большими.
Нет, я здесь не о страхе…
Конечно, не о нем.
АВИАКОНСТРУКТОР А.С. Яковлев вспоминал, что в июле 1941 года они с заместителем наркома авиационной промышленности Дементьевым имели такой разговор со Сталиным:
— Товарищ Сталин, вот уже больше месяца, как арестован наш замнаркома по двигателям Баландин. Мы не знаем, за что он сидит, но не представляем себе, чтобы он был врагом. Он нужен в наркомате — руководство двигателестроением очень ослаблено…
— Да, сидит уже дней сорок, а никаких показаний не дает. Может быть, за ним и нет ничего… Очень возможно… И так бывает, — ответил Сталин.
«И на другой день Баландин, — пишет Яковлев, — осунувшийся, подстриженный наголо, уже занял свой кабинет в наркомате и продолжал работу, как будто с ним ничего не случилось».
А через несколько дней Сталин спросил:
— Ну, как Баландин?
— Работает, товарищ Сталин, как ни в чем не бывало.
— Да, зря посадили.
И в ответ на недоуменный взгляд Яковлева — мол, как же можно сажать невинных? — Сталин пояснил:
— Да, вот так и бывает. Толковый человек, хорошо работает, ему завидуют, под него подкапываются. А если он к тому же человек смелый, говорит, что думает, — вызывает недовольство и привлекает к себе внимание подозрительных чекистов, которые сами дела не знают, но охотно пользуются всякими слухами.
О чем говорит этот случай?
Во-первых, что Баландина арестовывали до объединения наркоматов, так что к его аресту Берия отношения не имел. А вот нарком авиационной промышленности Шахурин имел, потому что без его визы ордер на арест был недействителен. Зато освобождали Баландина уже при НКВД Берии.
Во-вторых, из рассказа Яковлева следует, что на Лубянке Баландина не били — лишь подстригли наголо, но это понятно. Но раз так — за сорок дней ни одного синяка, то выходит, что уж при Берии, во всяком случае, рукоприкладства не было. А ведь шла война!
В-третьих же…
В-третьих, из этого случая следует вот что… В Баландине Дементьев и Яковлев были уверены и за него поручились. И Сталин (но и Берия — тоже!) этому поручительству поверил, и Баландин был освобожден. Однако в авиационной промышленности был арестован не один Баландин. Тот же Туполев с сотрудниками до 19 июля 1941 года работал формально еще в заключении.
Так почему же Яковлев и Дементьев, да и сам нарком Шахурин не поручились и за них?
Боялись?
А почему же просить за Баландина не боялись?
Нужен был?
А другие что, не нужны были?
Нужны!
А за них руководство наркомата не поручалось. Значит, оно не было уверено в поголовной невиновности арестованных по делу Туполева?
