Заговорщики в Кремле. От Андропова до Горбачева - Владимир Исаакович Соловьев
Таким образом, хрущевский эксперимент по внедрению в сугубо мужскую область высшего руководства женского элемента окончился полным фиаско как впрочем, и большинство его смелых начинаний. С тех пор — как и до того — вход в Политбюро женщинам строго-настрого запрещен.
В те же хрущевские, славные реформами времена, когда Екатерина Фурцева была экспериментально и ненадолго введена в Политбюро, другая женщина — первая в мире — космонавт номер шесть Валентина Терешкова очутилась в космосе. Сейчас, однако, легче запустить женщину в космос, чем ввести ее в Политбюро. Это бы поставило в неловкое положение остальных его членов, нарушило бы традиции и нравы этого единственного в СССР элитарного мужского клуба, где можно выругаться матом и стукнуть по столу кулаком, где на затянувшихся заседаниях пили (до Горбачева) “Столичную" и славный армянский коньяк и курили так, что комнату застилала дымовая завеса, где простительно громко рыгнуть и обмениваться при встрече смачными анекдотами — не политическими, а именно скабрезными, по разряду “солдатского" юмора, где есть шутливый обычай расспрашивать, как далеко зашел геморрой — классическая болезнь государственных людей…
На очередном заседании Политбюро, которые при реформаторе Хрущеве носили часто бурный характер, Хрущев метнул в гневе мраморное пресс-папье через стол в голову члена Политбюро Фрола Козлова, который считался официальным наследником Хрущева — за то, что Козлов, курируя органы госбезопасности, “проморгал" Олега Пеньковского, кагебешника высокого чина, который передавал на Запад секретную информацию прямо из своего служебного автомобиля, разъезжая по центральным улицам Москвы. Хрущев промахнулся — пресс-папье просвистело у виска Козлова. Но на следующий день у него случился инфаркт, от которого он вскоре умер.
В брежневском Политбюро был обычай состязаться с Генеральным секретарем в силе рук. Естественно, не было члена Политбюро, победившего бы Брежнева, который одолел заодно и американского президента Никсона прямо в его самолете, летя из Вашингтона в Калифорнию во время встречи 1973 года. Так до сих пор и неизвестно, действительно ли Брежнев был самым сильным человеком в Политбюро, или все ему поддавались.
В андроповском Политбюро, при отсутствии реального Андропова, всегда стоял во главе стола его пустой стул — символ его грозного присутствия, невольно приглушая разговоры и прения остальных здоровых членов Политбюро. На этот стул иногда опускался запыхавшийся громоздкий Виктор Чебриков, передавая инструкции и директивы от Андропова, — он исполнял роль неуклюжего Гермеса между больным генсеком и Кремлем.
Черненковское Политбюро, при отсутствии как больного Черненко, так и его символического стула, сотрясалось от подземных толчков непрерывного антагонизма и соперничества двух законных наследников Кремля — Романова и Горбачева.
В любой из перечисленных модификаций заседаний Политбюро присутствие слабого пола было бы явно неуместным.
Члены Политбюро доставляются в Кремль и на загородные дачи на правительственных блиндированных лимузинах ЗИЛ с радиотелефонами, с зеленоватыми пуленепробиваемыми стеклами, окруженные — спереди кагебешной “Чайкой", сзади — другой машиной охраны. Удлиненные, чернолаковые машины, сделанные ручным способом для элиты в 20 человек, мчатся, как стрелы, по опять же элитной серединной полосе шоссе, и прохожие дивятся на этот воистину “царский проезд", и, конечно, женское лицо, выглядывающее из правительственного ЗИЛа, просто было бы некстати в этом мире парадной, ритуально мужской представительности.
Они настолько изолированы от населения, что Громыко, по словам его дочери, “за последние четверть века ни разу не ступал по улицам Москвы" и видит страну только из окна своего автомобиля; Брежнев начисто забывает, входя в кафе, о существовании денежной системы, а Горбачев всерьез надеется подбить изверившийся во всем советский народ на трудовой идеализм и производственные подвиги 30-х годов. Связанные общей порукой власти члены Политбюро склонны не только на службе, но и на досуге крепить свой тесный мужской союз. В 85 милях к северо-востоку от Москвы расположены обширные — в 130 кв. миль — охотничьи угодья — Завидово, личная собственность Политбюро, вместе с лесничими в зеленой униформе, егерями, псарнями и псарями, разнообразным охотничьим снаряженьем на много человек и целой армией охранников.
Расположенные в сердцевине прекрасного дикого леса, стоят комфортабельные охотничьи дачи для членов Политбюро и затейливая двухэтажная вилла, типа швейцарского шале, принадлежащая Генеральному секретарю, — с огромным бассейном, залом для гимнастики и личным кинотеатром. Сюда, на недозволенной простым советским смертным скорости в 90 и более миль неслись правительственные ЗИЛы с членами Политбюро, которым не терпелось удовлетворить в Завидово, без семьи, без жен, без помех свои охотничьи страсти, которые, по непонятной причине, одолевали равно всю советскую элиту — от Ленина, Троцкого, Бухарина, Ворошилова и Берия до Хрущева, Громыко, Брежнева, Черненко и Горбачева. Андропов — единственный был свободен от нее — скорее всего, по близорукости и общей неспортивности.
При Брежневе даже заседания Политбюро иногда переносились в Завидово, где можно было после работы поохотиться на дикого зверя, причем охотились по-царски — с конными псарями и борзыми, устраивающими облаву на зверя, с загонщиками, цепью окружающими зверя, выгоняющими его прямо “подвыстрел" возбужденного ожиданием и звуками близкой травли члена Политбюро, одетого в специальный охотничий костюм. А вечером — общий сбор в резиденции Генерального секретаря, в приемном зале на первом этаже, где много удобных низких кресел, огромный ковер, низкий столик, уставленный отборной закуской и водкой в серебряных чарках и уютно потрескивает камин, где так отрадно после напряженного дня поделиться воспоминаниями о прошлых и нынешних охотничьих подвигах, а перед сном посмотреть очередной вестерн в брежневском частном кинотеатре.
Охотились высшие чины правительства не только в Завидово, этой “райской зоне", как называли ее жители окрестных деревень — неодолимая охотничья страсть гнала их с места на место по богатейшим природным питомникам Советского Союза. Они стреляли самую разную птицу и зверя — глухарей, лысух, зайцев, лис, лосей, кабанов, медведей и особенно часто диких уток — любимое занятие Ленина и Горбачева, которому последний рьяно предавался у себя в Ставропольском крае на Манычских озерах. Порой устраивались специальные охотничьи состязания между заядлыми стрелками из Кремля — кто больше убьет дичи, как это было в подмосковном имении Усово при Хрущеве. В поисках разнообразного утоления этих охотничьих страстей, обитатели Кремлевского Олимпа не удовлетворялись общим охотничьим заповедником или
