Повод для оптимизма? Прощалки - Владимир Владимирович Познер
Ну и, наконец, третье: все доводы, будто аборт – это убийство человека, что плод не является частью тела женщины, это все довольно мерзкая ложь.
Слава богу, извините за каламбур, что церковь от нас отделена, то есть отделена от государства, иначе еще сажали бы за гомосексуальность и сжигали бы живьем за ересь. Но мы продолжаем жить в стране, в которой многие считают, что баба не человек и если ее бьют – значит, любят.
Интересно, долго еще женщины будут терпеть такое? Кто-нибудь задумывался над тем, а почему женщины не хотят рожать (да и мужчины не стремятся иметь детей)? Впрочем, можно им запретить пользоваться презервативами, вот это наверняка решит демографический вопрос.
* * *
Человек хочет заработать деньги, я это понимаю. Даже если он не совсем законно хочет заработать, я тоже понимаю. Даже если он ограбил банк, и это я понимаю. Но, слушайте, производить продукт, который наносит вред всем остальным, продукт питания или лекарство – вот этого я уже не понимаю. Я даже не нахожу для этого слов.
И вот я все думаю: а как бороться с этим? Конечно, хорошо, чтобы все знали, что эта компания – вот такая и сякая. Наверное, это действует, больше покупать эти вещи не будут. Но владелец переименует свою компанию, сделает ее другой – и продолжит делать то же самое.
Короче говоря, у меня есть предложение для Государственной думы, проект закона. Закон такой: если поймали какую-то компанию на производстве фальшака, то, если это продукт питания, надо владельца этой компании и совет директоров заставить это есть в течение месяца. Кормить вот этим их продуктом. А если они больны и выпускают такое лекарство, то чтобы они принимали свое лекарство в течение месяца (можно увеличить срок до полугода).
Мне думается, что это может иметь воздействие. В общем, я очень просил бы господ депутатов рассмотреть это предложение. Мне оно кажется действенным гораздо больше, чем штрафы и даже тюремное заключение.
Вот такое у меня предложение. Не знаю, как вы к этому относитесь, но я считаю, что это очень даже неплохо.
* * *
Когда арестовали Ивана Голунова, я был в самолете, летел в Москву. Когда я прилетел и ждал, пока подадут багаж, мне обзвонились разные информационные службы с просьбой дать интервью. Но поскольку я еще ничего не знал, я так и сказал: «Извините, я ничего не знаю и не могу комментировать то, что мне неизвестно, позвоните завтра». И назавтра позвонили.
К этому времени я, начитавшись и наслушавшись по поводу ареста Голунова целый воз всего, понимал, что ему просто решили отомстить за его журналистскую деятельность какие-то люди. Отомстить ему решили люди, которые, на мой взгляд, считают себя выше закона, люди, не боящиеся наказания, потому что они считают себя хозяевами жизни. Ну и я понимал, что должен высказаться.
И тут заговорил внутренний голос, такой подленький, трусливый и бессовестный: «Может не надо, а? А то кто его знает, что может быть. А вдруг не понравится кому-то…»
Знаете, я прожил тридцать лет в Советском Союзе, и все тридцать лет во мне жил страх, что не то скажу, не так скажу, не с тем человеком буду общаться, не то буду читать. Все эти тридцать лет я был невыездным, потому что я отказался сотрудничать с КГБ. Словом, страх внедрили в меня, и не только в меня, а в общем более или менее во всех.
Но были те, которые страх этот преодолевали, – это были диссиденты. На мой взгляд, это были герои. Но я диссидентом не был.
Потом все изменилось и, как мне казалось, я тогда избавился от страха. Но я ошибся, сидит эта сволочь, не уходит никуда. Нет, я конечно высказался по поводу Ивана Голунова. Я сказал, что его арест – это плевок в лицо журналистов, что я не люблю, когда плюют в лицо, это я сказал. И я счастлив, что я сказал свое слово и что так все произошло, что было возмущение и требования, что добились освобождения Голунова. Но страх все-таки сидит.
Глава Чеченской республики Рамзан Кадыров высказался в том духе, что не надо давить на следствие, оно само разберется. Я бы хотел спросить его, причем без подтекста и без иронии: как вы думаете, господин Кадыров, вот если бы не было такого мощного солидарного выступления журналистов, и не только журналистов, освободили бы Голунова? Уволили бы двух генералов МВД? Начали бы расследование по поводу тех, кто непосредственно арестовал Голунова?
Задаю этот вопрос, а внутренний голос мне говорит: «Может, не надо, а?»
* * *
Ну что же, наступило время прощаться до октября, потому что мой телевизионный сезон закончился. Вообще сезон был крайне интересный для меня, и я его запомню по разным вещам.
Прежде всего я его запомню финальной частью первенства мира по футболу, которое проходило у нас в России. Оно было проведено абсолютно блестяще, да и атмосфера была исключительная – ни одного неприятного инцидента. И несмотря на то, что были тысячи и тысячи болельщиков, а это люди, так сказать, с характерами, которые приехали из самых разных стран, оказалось, что мы просто одна большая семья. Я подумал тогда, что если бы мир мог быть таким, какой была тогда Москва, то, конечно, жилось бы нам намного лучше. Это было замечательно, Россия показала свое самое лучшее и привлекательное лицо, да и сборная сыграла гораздо лучше, чем многие ожидали. В общем – браво.
Пожалуй, этот сезон мне запомнится еще тем, как мы – журналисты и не только журналисты – сумели добиться справедливости для Ивана Голунова. Это была демонстрация того, что если мы действуем вместе, если мы убеждены в своей правоте и выступаем заодно, не каждый сам по себе и не только для себя, но и для других, то мы можем добиться очень и очень многого. Это была иллюстрация того, как это можно сделать.
И, пожалуй, этот сезон запомнился мне двумя телесериалами: нашим и иностранным. Наш – это «Домашний арест», я получил колоссальное удовольствие от него и от того, что наконец-то мы сумели немножко над собой посмеяться, а то мы такие серьезные, когда речь идет о нас, прямо не дай бог. А другой сериал – это «Чернобыль». Конечно, жаль, что не наш, жаль, что не россияне сделали
