Лев Троцкий - Проблемы культуры. Культура переходного периода
В эпоху авиации, электрификации, беспроволочного телеграфа и телефона, в эпоху социалистической революции, которая должна все хозяйство превратить в одну комбинированную фабрику, где все зубцы цепляются друг за дружку с точностью часового механизма; в эту эпоху мы по колена, а иной раз и куда выше, бродим в тине старого варварского прошлого. И во всяком, и маленьком и большом, деле приходится нередко по несколько раз на день говорить себе: «эх, как же нам не хватает аккуратности!». Однако в этом возгласе нет и не может быть ноты отчаяния. Аккуратность – дело наживное. Мы ей научимся. Мы овладеем ее секретом, а значит, и станем богаче, сильнее, умнее, ибо одно без другого невозможно.
«Известия» N 284, 17 декабря 1921 г.
Л. Троцкий. КОМСОМОЛ, НА ФРОНТ ХОЗЯЙСТВЕННОЙ И КУЛЬТУРНОЙ СМЫЧКИ!
(Доклад на московской уездной конференции Коммунистического союза молодежи 28 апреля 1924 г.)
Отпускники и комсомол
Какой бы вопрос мы ни разбирали, мы должны помнить о характере нашего хозяйства, являющегося и капиталистическим и социалистическим. Это – два враждующих потока, ведущих беспрерывную борьбу. Всякий факт нами должен рассматриваться с этой точки зрения. Вот наглядный пример. Недавно в армии состоялся бессрочный отпуск красноармейцев 1901 года. Отпускники кое-чему в армии научились. Научились грамоте, правильному ведению сельского хозяйства, ушли с ненавистью к трехполью и т. д.
Как же отпускники смогут использовать свои знания в деревне? Тут возможны две линии. Отпускник может окопаться и пустить в оборот знания только для себя. Такой отпускник является уродом в нашей семье, в нем развито чувство не артельное, а своекорыстное. Такой отпускник через год, два, три станет кулаком и использует свои знания и связи с городом только для своих кулацких наклонностей.
Другой отпускник пустит в оборот свои знания на пользу всей деревне и, путем показа, примера, привлечет крестьянство ко всякого рода кооперации.
Таким образом одна и та же выучка может идти по двум каналам: артельному и корыстно-кулацкому.
Комсомол, гляди в оба! Задачи нашей молодежи в том, чтобы притянуть отпускника к артельной общественной работе. В деревне отпускники будут играть крупную роль, если они будут действовать не в одиночку, а совместно, коллективно. Это сделают партия и комсомол.
Ячейка комсомола должна иметь список всех отпускников и следить за правильным течением их работы. Комсомол должен создать в деревне плотное общественное мнение, каждый отпускник должен чувствовать за собой надзор сознательной молодежи. Это для нас в полном смысле слова вопрос жизни и смерти.
Обрядность и быт
Вторая область работы нашей молодежи – это область быта. Вопросы быта все больше и больше захватывают нашу молодежь. Через вопросы быта наша молодежь хочет жить более общественно и разумно, оглядываться на то, что есть, и наметить то, что быть должно.
В вопросах быта мы сталкиваемся со старой церковной обрядностью, мы пытаемся перестраивать человеческие мозги, заменить старую церковную обрядность новой.
За последнее время среди молодежи создалось «левое» крыло, утверждающее, что обрядности быть не должно. Это неверно. Взять хотя бы «октябрины» или «звездины», шефство, новые похороны. Тут комсомольцы с успехом, хотя и на небольших участках, вытеснили церковную обрядность. Некоторые так и говорят: «Я держусь в обрядах комсомольской точки зрения». Боюсь поэтому, что «левейшие» из комсомольцев перемудрили, ибо наша новая обрядность, несомненно, нужна. Мы ею проявляем наши чувства и настроения. Открывая и закрывая наши собрания, мы поем «Интернационал». Во время величайшей исторической процессии – на похоронах Владимира Ильича – мы тоже проявляли революционной обрядностью наши чувства и настроения. Стоит ли нам отказаться от этой новой обрядности? Ни в коем случае! Кто выступает против нее – проявляет рационализм в самом его худшем виде.
Надо брать человека целиком и стремиться удовлетворить его эстетические потребности. В церкви есть мистика и эстетика. Эстетика церкви выражается в торжественном хоре и т. д. Мы говорим: «Мистику вон! А эстетикой мы во сто раз лучше обслужим». Наша эстетика без тумана небесного, без обмана и без лжи.
Жизнь без музыки, без пения, без обрядности скучна, пресна. Такая жизнь встретит отпор со стороны народных масс, ибо новая обрядность есть, по выражению Л. Толстого, изюминка в квасе. Стоит ли нам выплескивать эту изюминку? Ни в коем случае. Отрицающие обрядность хватают через край в борьбе со старым бытом и рискуют расшибить себе при этом лоб.
Борьба со старым бытом есть в первую очередь борьба материальная, перестраивающая основы быта. Мы бедны, и поэтому это переустройство должно идти медленно, постепенно. Основа нового быта – коллективизм.
Наша задача – соединить американскую технику с советским коллективизмом. В Америке, даже в рабочих кварталах, преобладает в настоящее время высокая американская техника плюс мелкобуржуазный индивидуализм. Мы должны взять у Америки ее высокие методы техники и придать им коллективный характер.
Шевели мозгами, поддержи плечом!
Общественное мнение у нас идет вперед. Но у нас мало отголосков в печати, как эта работа идет. Комсомол, загляни раз, десять раз в общую кухню, загляни во все ее углы, пиши обо всем, что замечаешь. Без общественного питания все наши лобовые атаки на старый быт – мыльные пузыри. Общественное питание – удар по крепостной семье. Это же относится и к яслям и к другим общественным учреждениям, обслуживающим семью.
Природа не любит пустоты, – говорили в древности. Комсомол должен смотреть, чтобы не было общественной пустоты. Прорех, дыр и трещин у нас сколько угодно. У комсомола позвоночник гибкий, мышцы подвижные, пусть он все прорехи и щели заполняет собою.
На красном военном фронте несколько времени тому назад, когда было плохо, молодежь заделала брешь своими телами. Сейчас у нас такие же прорехи и бреши в области хозяйственной и культурной. Прорех у нас больше, чем стойко завоеванных мест. Кому же заполнить эти прорехи, как не нашей рабоче-крестьянской молодежи?
Надо помнить, что вопрос идет о том, чтобы поднять 135-миллионную семью Советского Союза, что только в великой коллективной работе ряда поколений мы решим поставленные перед нами задачи.
Комсомол, перед тобой две задачи: учись сам и учи других! Помни, что в областях хозяйства и культуры твоя работа нужна. Шевели мозгами, а если нужно – то и поддержи плечом! (Бурные аплодисменты.)
«Красная Звезда» N 97, 30 апреля 1924 г.
Л. Троцкий. РЕЧЬ НА ВЫПУСКНОМ ВЕЧЕРЕ КУРСОВ СЕКРЕТАРЕЙ УКОМОВ ПРИ ЦК РКП(б) 30 ИЮНЯ 1924 Г
Товарищи! Я перед вами кругом виноват. Я обещал прочитать у вас доклад или лекцию, – не знаю, как этому полагается называться, – о задачах Красной Армии, но меня угораздило захворать в день, назначенный для лекции. Очень жалею, что не удалось подробно поговорить об этом вопросе, который имеет огромное значение и в вашей будущей работе в уезде. Сейчас, вызванный сюда, я опять-таки, как на грех, должен был оторваться от архиспешной работы, срок которой от меня не зависит. Поэтому, признаюсь, я не успел даже собраться с мыслями, чтобы сказать вам приветствие, или пожелание, или напутствие. Но я от напутствий вас избавлю, во-первых, потому, что, вероятно, уже было их немало, а, во-вторых, потому, что для напутствия нужно было бы отнять у вас больше времени.
Уезжая сюда, товарищи, я взглянул на карту Советского Союза. У меня в рабочем кабинете есть очень большого размера карта, и каждый раз, как взглянешь на нее, – увидишь: железных дорог маловато, городов немного, а пространств, степей, болот, лесов очень, очень много. Конечно, это наше гигантское преимущество. Если бы не наши пространства, не наши степи, не наши леса, и даже не наши болота, давно бы нас задавили. Пространство в данной международной обстановке есть величайший наш союзник и защитник. Конечно, одно пространство без Красной Армии нас бы не спасло. Это мы видели во время наступления немцев и во время наступления белогвардейцев, – но Красная Армия без пространства тоже не справилась бы со своей задачей. Но я о пространствах наших, товарищи, упомянул по другому поводу. Наши огромные пространства без железных дорог напоминают, прежде всего, о нашей чрезвычайной хозяйственной и культурной отсталости. Железные дороги – это связь страны, это русла культурного влияния города на деревню, а теперь до некоторой степени и даже русла нашего влияния на Запад, ибо по этим самым железным дорогам приезжают и к нам кое-чему учиться. Это составляет предмет нашей гордости, но не надо зазнаваться насчет нашего общего культурного уровня. Уезд, где вам-то и придется работать, выпуклее всего, выразительнее всего отражает нашу отсталость, нашу малую культурность. Конечно, немало воды, и не только воды, но и более драгоценной влаги, как кровь, утекло с того времени, как Горький[138] писал о городе Окурове. Под видом Окурова он изобразил отсталое уездное и пролетарское захолустье. С того времени, повторяю, много воды утекло и не бесследно даже для самых отсталых уездов. Но экономическая-то основа, основная подоплека, движется страшно медленно, и если мы проследим ход мыслей Владимира Ильича по его последним работам, то мы увидим, как все настойчивее, решительнее, крепче, нажимистее подходил он каждый раз к вопросам нашей культурной отсталости. Если железные дороги географически и тем самым культурно связывают наши необъятные пространства, то наша партия играет по отношению к нашей провинции ту же роль, какую играют железные дороги по отношению к нашим пространствам. Это – связь, это – смычка, это – путь культурного влияния столицы на губернию, губернии на уезд, уезда на волость и ниже. Влияние это идет, как говорил Владимир Ильич со всею настойчивостью, гораздо медленнее, чем чисто политическое. Переворот есть дело месяцев, даже недель, – культурный подъем есть дело лет и десятилетий, потому что требует проработки, молекулярного изменения всей общественной базы. Вот вы празднуете свой выпуск, собираетесь разъезжаться по уездам, где, как мы только что говорили, у нас еще отсталости, некультурности бездна. А в то же время в Москве заседает V Конгресс Коминтерна, который представляет собой в перспективе, в задачах, в целях – высшее, что дала до сих пор человеческая культура. И вот секретарь уездного комитета партии одной рукой держится за этот самый Конгресс Коминтерна, за Коммунистический Интернационал, за мировую революцию, а другой рукой поднимает тяжелую ношу, ношу отсталости, нашей некультурности. Тут подъем происходит очень медленно, измеряется миллиметрами, и есть в этом положении две опасности: с одной стороны, оторваться от далеких революционных задач, которые охватывают весь мир, и дать себя засосать повседневной культурной, мелкой, на девять десятых, скажу прямо, крохоборческой работе, – работе, которая в сумме своей должна создать новый общественный слой, с другой стороны – остаться в области общественных революционных перспектив, т.-е. не приблизиться к деревне с ее повседневными задачами, нуждами и опасениями.
