Газета Завтра Газета - Газета Завтра 616 (37 2005)
Корр. Уж коли мы заговорили про такие тяжелые вещи, то мне бы хотелось, чтобы вы высказались и по поводу убийства в Долгопрудном судьи Урлиной.
В.Б. Версий несколько. Надо сказать, что как судья Урлина была очень жесткой, выносила самые суровые приговоры. Иногда чересчур, когда человек не заслуживал такого наказания. И я склонен думать, что кто-то ей отомстил за это. Другая версия заключается в том, что она в последнее время вела дело о группе наркоторговцев, русских и азербайджанских. Якобы ей предлагали взятку, но она отказалась. Но это все слухи. И это убийство тоже не раскрыто. Следствие приостановлено "за нерозыском лиц".
Корр. Если ваш иск по восстановлению на службе будет удовлетворен, то вы опять станете заниматься своим делом? И дальше будете жить в Долгопрудном?
В.Б. Конечно. Это моя работа, это мой город. Почему я должен куда-то уезжать?
Корр. А какова ваша семья?
В.Б. Уже взрослая дочь и сыну двенадцать лет.
Корр. Совсем мальчишка. Вы вводите его в курс своих дел? Он знает, что произошло с отцом? Или у вас имеется для него какой-то щадящий вариант всего происшедшего.
В.Б. Сначала ему говорили, что папа в командировке. Но ведь дети — не дураки. Они проницательны и догадливы. В результате вся правда жизни ему открылась. Он относится к этому нормально.
Корр. А как к перипетиям вашей судьбы отнеслась супруга?
В.Б. Вы у нее сами спросите.
Корр. Светлана, когда вы выходили замуж за Валерия, то, наверное, знали, что работа его связана с нешуточной опасностью.
С.Б. Первый раз я услышала данную ему оценку от своей мамы. Она с ним каким-то образом сталкивалась по службе, по работе. И говорила, что это очень честный человек. Ей даже немного досаждало, что к нему никак нельзя подойти, кроме как законным путем.
Корр. Вообще, в принципе жить честно, по закону — это ведь еще значит жить и наиболее оптимально, безопасно, выгодно в конце концов?
В.Б. Естественно. А кроме того, каждый человек в своей жизни хочет чего-то добиться. Вот я живу в своем любимом городе Долгопрудном. И не хочу, чтобы в старости меня упрекали, мол, я ничего не сделал, чтобы этот прекрасный город остался таким же и еще расцвел. Моя личная цель заключается именно в этом. Мне хочется не выкрикивать политические лозунги, а реально бороться с теми, кто разрушает мирную атмосферу в городе, травит людей наркотиками. Ловить не бедных наркоманов, которые ради укола тащат из дому последние деньги, а распространителей.
Корр. Почему человек привязывается к какому-то месту жительства? Вам Долгопрудный чем дорог?
В.Б. По своей сути, я не кочевой человек. Врос корнями в этот город. Хочется наращивать качество жизни, а не перемещаться в пространстве. Мне очень важно уважение людей. В последнее время я чувствую, что люди стали относиться ко мне еще теплее. Как ни странно, негативные статейки обо мне в "Московском комсомольце" вызывают обратный эффект. А может, это и закономерно. Люди фильтруют публикации, вычисляют суть.
С.Б. Пишут о Валере нелепицы. Досаждают мелочностью. Бьют в самые чувствительные места души. Всего тяжелее Валера переживал, когда его судьба отразилась на сыне. К Новому году нашего мальчика вычеркнули из списков детей, кому положены подарки.
В.Б. В горотделе вычеркнули мальчика из списка как недостойного.
Корр. Это все равно что ребенка в заложники взять.
В.Б. Это было бы смешно, если бы не было так грустно.
С.Б. А с другой стороны, из народа в адрес Валеры идут очень теплые импульсы. Вот например недавно подходит мать одного человека и благодарит Валеру за то, что он нашел, не оставил безнаказанным убийцу ее сына. Желает добра, здороьвья всей нашей семье. И плюет в сторону прокуратуры, потому что ее работники выпустил убийцу на свободу. Переквалифицировали убийство в превышение самообороны. Очень много людей подходят ко мне и говорят добрые слова в его поддержку. Я всегда отвечаю им при этом, что лучше эти слова адресовать матери Валеры. Она — учитель с большой буквы. Очень скромный человек.
Корр. Поговорим на тему прошедшего лета. Как вы провели время после освобождения из тюрьмы?
В.Б. Дома. Дачи у нас нет. Ехать куда-то нет настроения. Потому что 14 сентября по моему делу будет рассматриваться кассационное решение в Верховном суде и, скорее, всего дело направят на новое рассмотрение. Еще один круг борьбы придется пройти. Это связано с тем, что в последнее время суды присяжных оправдали и легендарного Иванькова, и известного спецназовца Ульмана. Генеральный прокурор, что называется, рвет и мечет. Все оправдательные приговоры заворачивает на новое рассмотрение. И даже главный правозащитник страны Лукин в беседе с Путиным (это я видел по телевизору в тюремной камере в Капотне) сетовал на то, что суды присяжных "слишком много" выносят оправдательных приговоров. И это говорит правозащитник! Людей выпускают на волю. Это же, по его мнению, неправильно! А как правильно? Чтобы всем управлял прокурор, и всех без разбору садили? Извините, ребята. Работать надо лучше. Если уж вы выдаете дела в суд, то обеспечьте всю доказательную базу. Если не можете — успокойтесь.
Корр. Ваши впечатления о суде присяжных.
В.Б. Когда говорят, что суды присяжных — это бестолковая структура, я с этим не согласен. Возьмем статистику по областному суду. Я с ней знаком. Присяжные всегда осуждают реальных убийц. Полгода я ездил в суды. Приходилось быть рядом с бандитами, киллерами. И я знал, что им давали конкретные сроки. Хотя и адвокаты у них были очень сильные. А что касается преимущества судей перед присяжными, то здесь тоже много вопросов. Ведь ни для кого не секрет, что судьи довольно легко поддаются давлению со стороны прокуратуры. Даже территориально государственные обвинители близки с судейскими. Они имеют кабинет в здании суда. Они среди судейских проводят многие часы в день. Контачат чисто по-человечески. Завязывают какие-то особые отношения, вместе отмечают день рождения, Новый год и так далее. И эти дружеские отношения, конечно же, переносят и на служебные. Я сам слышал, как судья Снегирева говорила перед заседанием государственному обвинителю Курской: "Какая ты сегодня пушистая!". И обе излучали теплые, пылкие чувства друг к другу. О какой беспристрастности судьи может быть при этом речь?
Против присяжных выставляют такие доводы, что они не имеют юридического образования, якобы принимают решения под воздействием эмоций. Но ведь им предоставляют все документы, они выслушивают всех свидетелей. То есть располагают фактами, доказательствами. И если эти доказательства не убедительны, то это, повторяю, недоработка прокуратуры. Эмоциональность тут совершенно не при чем.
Когда меня судили, то в прениях гособвинитель встала и сказала, что ничего говорить не будет. Просто Блохин виновен и все. А я в прениях выступал полтора часа.
Ведь меня в чем и как обвинили? В том, что я с неустановленным лицом в неустановленном месте из неустановленного оружия стрельнул по окнам квартиры прокурора. Представьте себе ситуацию. Вы сидите дома. Идет под вашим окном человек, который вам неприятен. И вы думаете: дай-ка я его посажу в тюрьму. Потому что я прокурор. Это закон?
Корр. Присяжных много. Сидят они кучно, плотно. Отдельно от подсудимого и вдалеке. Вы воспринимали их как массу? Или можно было разглядеть в каждом отдельного, ни на кого не похожего человека со своей судьбой, взглядами, пониманием жизни?
В.Б. Среди присяжных я видел и людей ординарных, и весьма интеллигентных. За полгода я прочувствовал их всех, хотя впрямую не общался. Видел их глаза, лица, гримасы, замечал реакции на те или иные повороты дела. Все они были очень разные. Но все двенадцать проголосовали единогласно оправдательно.
Корр. Как вы думаете, журналисты, которые подтасовывали факты, освещая ваш процесс, мелко жульничали, трактовали бездоказательно те или иные повороты дела, руководствовались какими-то идейными соображениями, недомыслием или просто отрабатывали заказ?
В.Б. Никто из таких репортеров ни разу лично со мной не встречался. Моей точкой зрения не происходящее не интересовался. Отсюда сами можете сделать вывод. Политика. Выборы не за горами. Надо рвать подметки, работать на свою "партию". Делать пиар. На моем примере они убивают сразу несколько зайцев. Первый — оборотень в погонах. Второй — коричневая чума. И все в одном деле Блохина. Лакомый кусок. Люди хотят заработать на свой хлеб с маслом. Шпарят и шпарят. Это их работа. Я на них не обижаюсь. Как не обижаются на собачек карликовой породы. Почему-то Елена Московкина из "МК" напоминает мне милейшего добермана-пинчера крохотных размеров. Такая же симпатичная и не страшная.
