Эксперт Эксперт - Эксперт № 33 (2014)
Если же позиции обстреливала тяжелая артиллерия калибром тринадцать дюймов и больше, то это становилось тяжким испытанием для всей нервной системы человека, потому что звук летящих снарядов напоминал «приближающийся паровоз, двери и окна зданий, вблизи которых они пролетают, от сотрясения воздуха сами раскрываются, а здания как бы врастают в землю». Другой русский офицер в письме также сравнивал полет снаряда этих чудовищ с поездом: «В своем медленном и тяжелом пути они (снаряды. — Н. П. ) так грызут и царапают воздух, что кажется, будто над кислым польским туманом проносится товарный поезд и, сокрушенный собственной своей тяжестью, валится вниз, колебля землю ударом. Звук разрыва неописуем, сила у него космическая, и роет он яму такую, что в ней можно похоронить десяток мамонтов».
Бывало, у человека, попадавшего под артиллерийский обстрел, не выдерживали нервы, и тогда, как написал один офицер, «хотелось плакать», и после многие уже никогда не могли слышать вой снарядов и начинали рыдать при очередном обстреле. Вот как об этом состоянии писал один из очевидцев в своем письме: «Этот беспрестанный грохот орудий и разрывы снарядов, от которых нет покоя, окончательно разбивает нервы. Наш полковник Желенин даже плакать начал, как мальчик, нервы не выдержали. Россолюк тоже ревет, как вол».
И не следует думать, что это были слабые духом люди, просто в какой-то момент психика человека не выдерживала, у него мутнел рассудок, и он сходил с ума. «Подпоручик Антонюк*** очень храбро сражался <…> и, не перенесши <…> жестокую артиллерийскую бомбардировку, он столько был душевно потрясен, что потерял самообладание и его пришлось отправить в госпиталь для излечения душевной болезни. При этом нужно прибавить, что подпоручик Антонюк отличался цветущим здоровьем и очень крепкими нервами, что он доказал, участвуя в боях, проявляя полную хладнокровность».
Сохраняя самообладание
Но и в этом кромешном аду войны люди все же сохраняли ясность ума и самообладание. Выходили из окопов и шли в атаку под пули, попирая смерть, преодолевая животный страх самосохранения. Вот как эти неумолимо утекающие мгновенья перед атакой, для многих последней в жизни, описывает русский офицер: «Наконец по цепи стали передавать: “Приготовиться к атаке”. Словно электрический ток прошел через нас; кто стал поправлять амуницию, кто, сняв папаху, набожно крестился, невольно чувствовалось приближение великой минуты; но вот по цепи летит уже новое приказание “вперед”; перекрестившись, выскакивают из окопов со словами: “Братцы! В атаку, вперед”. Словно муравьи, люди стали выпрыгивать из окопов, держа равнение направо, двинулись в штыки, глядя лицом в глаза смерти». Но часто бывало так, что солдатам приходилось атаковать там, где и пройти простому человеку, казалось, было невозможно. О таких атаках тоже повествуют фронтовые письма: «Бой происходил при ужасных условиях. Мы наступали. Был сильный туман, впереди ничего не было видно. Наступление пришлось вести по сплошному болоту, а местами сплошь в воде по колено. Двойной лед проваливался, что еще больше затрудняло наше движение. Наконец мы подошли к противнику шагов на 600–700. Он до сего времени не сделал ни одного выстрела. Мы его не видали вследствие тумана. Когда же мы подошли на такую дистанцию, то неприятель открыл по нас ужасный ружейный, пулеметный и артиллерийский огонь. Нам положительно некуда было скрыться. Так как в болоте трудно было выкопать окопы, то мы попрятались за кочками, за кустами».
И несмотря ни на какие трудности и лишения, кровь и грязь окопов, смерть товарищей, в большинстве писем их авторы искренне верят в победу России в этой невиданной для человечества начала ХХ века по своим масштабам и жертвам войне.
Письма с фронта. Это письма, в которых понимание войны и ее противоестественности звучит особенно остро и трагично. Потому что письма — это очень личный способ общения между людьми. В письмах к родным и близким человек поверял сокровенное, что не предназначалось для посторонних глаз. Поэтому-то военные письма — это навсегда застывшие на бумаге, полные трагизма переживания людей, оказавшихся на войне, а не только исторический источник. И они обладают особой иррациональной притягательной силой, потому что все чувства и мысли человека обострены до предела. Ведь когда солдат пишет письмо, он еще жив. А завтра? Завтра его, быть может, ждет смерть, и его тело будет лежать в окопе, растерзанное осколком снаряда, или останется висеть на колючей проволоке на ничейной полосе, разорванное пулеметной очередью, и некому будет закрыть глаза и предать его тело земле.
И наверное, поэтому мы сегодняшние, вчитываясь в письма с фронта Первой мировой, в полной мере можем ощутить весь ужас той войны, ее неумолимое смертельное дыхание, от которого и по прошествии ста лет холодеет сердце. Увидеть мысленным взором солдат, устало шагающих маршем по раскисшим от промозглых осенних дождей дорогам или мерзнущих в заснеженных окопах в январскую стужу. Солдат, поднимающихся в штыковую атаку, идущих на пулеметы противника и не знающих, останутся ли в живых через мгновенье, и многое, многое другое — все то, что называется одним емким и страшным словом «война». Великая война, рассказанная нам через сто лет в письмах с фронта.
На этом можно было бы и поставить точку. Но все-таки в заключение следует сказать: по разным причинам в отечественной исторической науке письмам с фронта Первой мировой войны уделялось недостаточно внимания. До сих пор отсутствует полноценное издание этих писем. Пришло время заполнить этот пробел, чтобы отдать долг памяти русским воинам Первой мировой, сражавшимся за свою Родину.
Первая война спецслужб Павел Быков
Эффективность работы русской контрразведки во время Первой мировой войны была не слишком высока, поскольку создать по-настоящему цельную и развернутую спецслужбу так и не удалось
section class="box-today"
Сюжеты
Уроки истории:
Чисто империалистическое самоубийство
Вынужденное согласие
От «священного единения» к «штурму власти»
/section section class="tags"
Теги
Война
Общество
История
Уроки истории
/section
Одна из характерных черт Первой мировой войны — значительное повышение роли спецслужб и гораздо более пристальное внимание общества к их работе. Громкие шпионские скандалы стали неотъемлемой частью общественной жизни. О том, каково было состояние российской контрразведки перед началом и в ходе войны, как строилась ее работа, «Эксперту» рассказал президент Общества изучения истории отечественных спецслужб, доктор исторических наук генерал-лейтенант Александр Зданович .
Сложности становления
— Что представляла собой российская контрразведка во время Первой мировой войны?
— Начало двадцатого века — это фактически начало деятельности всех основных спецслужб. Достаточно сказать, что в 1909 году была создана SIS — MI6, как ее сейчас называют, английская разведка. Примерно в это же время появилась и французская разведка. И российская также возникла в начале века. Почему? Потому что произошел серьезный скачок в развитии вооружений. Тут же заработал вечный принцип брони и снаряда. Чтобы развивать свои вооружения, надо знать, что есть у противника.
figure class="banner-right"
var rnd = Math.floor((Math.random() * 2) + 1); if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }
figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure
Естественно, идет процесс обратный — организуется контрразведка. То же произошло у нас в стране. Фактически в России до 1903 года контрразведки вообще не было. Конечно, надо различать: есть функция контрразведки, а есть организации. Функция существовала испокон веков: и посольские приказы ее выполняли, и полиция. Но органа контрразведки не было. И вот в 1903 году царь подписывает специальное решение о создании так называемого разведочного отделения по секретному штату Генерального штаба. Вот это и был первый орган контрразведки Российской империи. Реальный, со штатной структурой, с финансовыми средствами, со специальными силами, средствами деятельности в этой области. Это отделение насчитывало несколько десятков человек, включая технический персонал, сотрудников наружного наблюдения и прочих. И работали они только в Санкт-Петербурге, то есть страна в целом была фактически не прикрыта.
Так продолжалось до 1911 года. Когда прошел ряд шпионских процессов, когда власти реально почувствовали, что возможна большая европейская война, было принято решение о создании контрразведывательных отделений в каждом из военных округов. Прежде всего в западных военных округах.
