Газета Завтра - Газета Завтра 273 (8 1999)
Когда мы говорим о Пугачёве, то воспринимаем его образ через "Капитанскую дочку" Пушкина, говоря о войне 1812 года, вспоминаем "Войну и мир" Толстого, "Бородино" Лермонтова, гражданская война — это "Чапаев".
В этом смысле, как ни парадоксально звучит, но более всего повезло Великой Отечественной войне, потому что именно об этом историческом событии — горьком и славном, трагическом и героическом — было написано наибольшее количество художественных произведений. Но тема войны — неисчерпаема. Интерес к ней будет всегда. Какие-то события той поры ещё не были освещены, какие-то освещены не полно, и открываются новые факты, требующие осмысления и описания.
Об операции "Возмездие", в результате которой был уничтожен наместник Гитлера в Белоруссии гауляйтер Вильгельм Кубе, и написаны книги, и сняты фильмы. Но документальная повесть Николая Дубровского "Бессмертие подвига" (Минск, Народная асвета. 2009) будет интересно и тем читателям, которые, по их мнению, хорошо знают детали той героической операции, потребовавшей большой организационной работы, мужества всех её участников, готовности людей пойти на жертвы.
"Долг солдата Великой Отечественной, гражданина заставил меня взяться за перо, чтобы мысленно вернуться в то время и рассказать о бессмертном подвиге минских подпольщиков и о совсем юных мальчишках и девчонках, которые вместе со старшими товарищами приближали победу над немецко-фашистскими захватчиками", — так объясняет автор своё желание написать книгу. В этой связи интересна судьба самого Николая Васильевича. Он — полковник в отставке, ветеран войны, историк, журналист, общественный деятель, ведущий большую воспитательно-просветительскую работу в Белоруссии, ставшей ему, уроженцу Сибири, родной.
Автор был знаком, и даже состоял в одной партийной и ветеранской организации, с участниками той героической операции, с исполнителями приговора белорусского народа своему палачу Вильгельму Кубе: Марией Осиповой, Еленой Мазаник, Валентиной Щуцкой. И это обстоятельство придаёт достоверности повествования эмоциональный окрас. Писатель работал в архивах, собирая документальные материалы о деталях этой операции и других действиях подпольщиков Беларуси. Историческая скрупулезность, точность в подаче фактов в сочетании с эмоциональной окрашенностью повествования делает книгу захватывающе интересной.
Показателен приведенный в повествовании эпизод, рассказанный автору Марией Осиповой. Подвиг подпольщиков пытались приписать своему ведомству руководители структур НКВД Всеволод Меркулов и Лаврентий Цанава. Осипову, переправленную в целях безопасности после операции в Москву, допрашивали на Лубянке, добиваясь признания того, что якобы успешная операция была выполнена по заданию НКВД. Но она твердила: "Нами руководила воинская часть, командир — Фёдор Фёдорович Кузнецов". Тогдашний народный комиссар НКВД СССР Меркулов бросился на одном из допросов на женщину с кулаками: "Ты знаешь, что тебе осталось недолго жить?" Но не сломил волю мужественной женщины.
Допросы Осиповой заставили её командира, Фёдора Кузнецова, уже назначенного Сталиным на должность начальника Главного разведывательного управления Красной Армии, попроситься на приём к Верховному главнокомандующему. Выслушав рассказ о подвиге подпольщиков, Иосиф Виссарионович сказал, что те заслуживают звания Героев Советского Союза, и тут же поручил подготовить соответствующие материалы.
И 29 октября 1943 года Указом президиума Верховного Совета СССР участники операции Мария Осипова, Елена Мазаник, Надежда Троян были удостоены званий Героев Советского Союза.
Автор развенчивает современные попытки фальсификации той операции, приводя неопровержимые факты и свидетельства. Подчёркивает, что девушки были активными комсомолками, истинными патриотами советской родины.
Книга иллюстрирована фотографиями. И сейчас невозможно без слез смотреть на некоторые из них. Вот кадры публичной казни патриотов, состоявшейся 26 октября 1941 года в оккупированном Минске (то есть в самом начале войны люди уже самоорганизовались и давали отпор врагу). Одна девушка уже повешена. Немецкий офицер надевает петлю 15-летнему минчанину Владлену Щербацевичу. Юноша улыбается, демонстрируя, что он не дрогнул перед врагом. Вспоминаешь надписи в Брестской крепости: "Я умираю, но не сдаюсь. Прощай, Родина!"
Эта книга — не только дань прошлому. Воспитанные именно на примерах подобного мужества, героизма и самопожертвования молодые люди станут преемниками подвигов их дедов и прадедов.
1
СВЕТЛЫЙ НАШ БАТЮШКА...
Сколько добрых и вдохновенных слов об этом прекрасном человеке прозвучало 11 февраля в Большом зале ЦДЛ на вечере, посвященном его памяти!.. И он, православный священник и русский писатель Димитрий Дудко, с полным правом достоин такого признания — своим служением Богу и людям, служением Отечеству, всей своей подвижнической жизнью. Ниже опубликованы отрывки из выступлений, исполненных доброй памяти к тому, кто был наставником для многих и многих, кто долгий час являлся духовником газет "День" и "Завтра". Это высказывания священнослужителей и писателей, литературоведов, просто друзей и почитателей о. Димитрия, его духовных чад. Один из них, Виктор ОКАТОВ, на сцену не выходил, но именно он помог подготовить и провести этот вечер единства русских патриотов, за что мы ему от всей души благодарны. Так же, как признательны и народной певице России Татьяне ПЕТРОВОЙ, завершавшей вечер своим замечательным исполнением любимых песен отца Димитрия.
Спасибо и зрителям, переполнившим зал, и ведущему вечера Владимиру БОНДАРЕНКО.
ВЛАДИМИР БОНДАРЕНКО
Отец Димитрий был одним из самых светлых людей России. И даже то, что называли в некоторых газетах "позором отступления", то есть отход батюшки от диссидентской деятельности, — для меня свидетельство мужества и душевного величия. Отец Дмитрий заявил тогда, что священник должен быть всегда со своим народом, вне зависимости от политического режима, царящего в государстве. Он всегда поддерживал — "День" и "Завтра", приходя и в редакцию, и даже на судебные заседания в самые сложные, опасные для нашей газеты времена. Мужественным он был до самого конца — служа Богу, помогая людям всем, чем мог. Один из символов нашей газеты — это отец Димитрий Дудко.
Он происходил из верующей крестьянской семьи. С верой он ушел на фронт и воевал, пока тяжелое ранение не вывело его из строя. После войны он поступил в семинарию, затем в академию в так называемый послевоенный призыв, куда пошли люди после избрания на патриарший престол Алексия I. К сожалению, служить ему тогда не пришлось, ибо он был осужден на восемь лет лагерей за свои духовные стихи. Но и после лагерей он не потерял веру в свой народ, в свою страну, и уже в 60-е-70-е годы его проповеди, диалоги были известны во всем Советском Союзе. Так, например, исламский философ Гейдар Джемаль рассказывал мне, какое колоссальное влияние оказывал тогда отец Димитрий Дудко на умы молодой московской интеллигенции. Отец Димитрий был чистый, необыкновенный человек, с большим чувством юмора. Он бы эрудит, с блестящими знаниями по истории, богословию. Такими были старцы Достоевского, Леонтьева. Так, наверное, выглядел преподобный Серафим Саровский. В 70-е годы, после выхода в свет его книги "Наше упование", отца Димитрия прямо во время службы вновь арестовали. Батюшка вышел на свободу, не растеряв, но укрепив свои убеждения… Когда во время "перестройки" стало образовываться наше патриотическое сопротивление, отец Димитрий встал в наши ряды и был с нами до конца дней своих.
АЛЕКСАНДР ПРОХАНОВ
Он приходил к нам в редакцию, маленький, кругленький, как мячик, и у него вокруг головы сияла серебряная седина, как нимб. Приходил всегда в сером, выцветшем подрясничке, всегда с улыбкой. Он выглядел блаженным. Очевидно, пройдя путь страданий, бесчисленных молитв к Богу, любви к людям, он видел мир прозрачным. Он видел в мире и зло, и добро, и ему удавалось своей душой пройти мимо зла, не коснувшись его, и стать вселенским добром. Он, как мне кажется, был старец в миру. Он нес свою святость, свое блаженство, свое чудесное волшебное восхитительное видение мира в народ, в толпу, наполненную и бушующую гневом, злобой, страданием. Он пришел в нашу шальную, сумасшедшую редакцию, редакцию-проказницу, и он стал её духовником. Он никогда не указывал нам на наши ошибки, он очень многое нам прощал, он не пас нас своим железным жезлом, а пас своим берестяным жезлом и пел в свою берестяную дудку. Он велик тем, что в то время сформулировал великие истины, говорящие о том, что русские — это и красные, и белые, всё, что наполняет бурлящую страдающую Русь со всеми оттенками — это Россия, это драгоценное неразъемное русское тело. Он сформулировал идею о соединении красного и белого русских вихрей в русской истории в единое возрождающее, ренессансное движение. Он считал, что красные герои, красные мученики, такие, как Зоя Космодемьянская, Александр Матросов, Виктор Талалихин, Николай Гастелло, молодогвардейцы, Дмитрий Карбышев — все они были христианскими мучениками. Он объяснял мне, что герои, пусть даже некрещеные, погибшие на полях сражений, крестились своей кровью. И через их мученичество он соединял предшествующую православную монархическую эпоху с советской имперской эпохой. Тем же самым занималась наша газета. Его слова и сегодня окропляют мощнейшее идеологическое движение, которое выстраивает новую русскую государственность, состоящую из двух полусфер: великой белой, монархической идеи и красной, советской имперской идеи. И он, будучи православным человеком, будучи узником и одновременно государственником, привносил в эту идеологию ощущение святости. У нас есть ум, у нас есть сердца, у нас есть любовь, и мы выстроим эту идеологию будущего имперского времени, и оно будет иметь духовную, Божественную связующую вертикаль. Империя будет не просто святой, но и справедливой. Я знаю, отче, что ты слышишь нас, молишься за нас, спаси тебя Господи, будь с нами всегда!
