Александр Белов - Молот Радогоры
По очкам.
Сколько таких ребят топчут татами, борцовские ковры и ринги. Те, кому и в голову не приходит увидеть в собственном поведении хоть что-то выдающееся. Они сидят по конторам или меряют жизнь заводскими сменами. Они думают, чужими мыслями и говорят чужими словами. Жизнь повернулась, и ты стал инженером. Самая средняя работа, самая средняя жизнь.
Почему же ты не сказал себе, что ты — воин? Почему ты не поверил в то, что не жизнь должна вращать тобой, а ты ею?
Теперь уже поздно, возраст, семья, какая-то сложившаяся определенность… А ведь десять лет назад это ты заставлял зрителей восхищаться своей волей, в том старом спортивном зале на городском стадионе.
Может быть, и твое сердце истлело в пламени чужой жизни?…
Глава III. Сверхидея и сверхсознание
Лейтенанту казалось, что люди в камуфляже, с грязно-зелеными и палевыми пятнами, чем-то похожи на ископаемых рептилий. Его взвод засел на грунте на подступах к Ханкале. Главным укрытием был ржавый остов трактора, брошенный прямо в поле. Вздрогнул листьями простреленный пирамидальный тополь, одиноко стоящий у дороги. Лейтенант понимал, что здесь сейчас все решает терпение. По дорожному сыпняку шаркнули ноги. Лейтенант обернулся:
— Тише!
— Да нет тут никого, идем вперед, — Малахов говорил негромко, но голос выдавал его беспокойство.
— Здесь они, — уверенно сказал лейтенант.
— Почему так думаешь?
— Собаки не лают, слышишь, какая тишина?
— Ну и что, — не понял Малахов.
— А-а, вот, сразу видно, что ты городской. Где это видано, чтобы ночью в деревне ни одна собака не забрехала?
Оба замолчали и долго вслушивались в тишину.
— Куда ж они их дели? — снова заговорил Малахов.
— По сараям заперли, чтоб на чужих, на «дудариков», стало быть, не бросались.
— Ну, если ты все знаешь, чего мы тут зависли?
— Должны они вылезти, не может быть, чтобы здесь пост не выставили.
Будто в подтверждение его слов в поселке хлопнула дверь. Выходили неторопливо, с разговорами. Кто-то все время передергивал затвор автомата. Кто-то хрипло смеялся.
— Сколько их?
— Четверо… Нет. Одного оставили.
— Сидоркин, Кацура — в кабину трактора, — скомандовал лейтенант,
— Малахов- под трактор, сержант со мной! Двое — дорогу держать. Чтоб никто ни туда, ни оттуда! Остальные — заройся. Берем первых двух, третий не в счет. Малахов, из ПБ в голову, но чтоб наверняка, понял? Все, по местам.
Из-под трактора тихо застонал Малахов.
— Что с тобой?
— Да ногу растянул третьего дня, болит проклятая…
— Что, до сих пор? — засомневался лейтенант.
— Так ведь растянул!
— У меня ни перед боем, ни после никогда ничего не болит. Представь, тарантул укусил однажды и даже не чесалось… Все, замерли!
Звякнул выстрел из пистолета с глушителем и пять автоматных стволов уперлись в смятых людей с черными повязками на головах.
Думаю, явление, о котором говорил лейтенант, вспоминая особенности своего здоровья, читателям «Молота Радогоры» представлять нет нужды. Читатель этой книги, вероятно, хорошо знаком и со спецификой описываемых событий. Однако, следуя жанру систематизации явлений, нам все-таки придется разобрать этот феномен более подробно. Он хорошо известен современной науке. Его причиной является очаг стойкого возбуждения в коре головного мозга, называемый доминантой. О доминанте с полной уверенностью можно сказать, что она выстраивает и по-своему управляет всей нервной деятельностью. Доминанта не только суммирует деятельность всех совместно работающих нервных центров, но и активно подавляет действие несовпадающих с ней нервных импульсов, а стало быть, и рефлексов. Например, таких как боль.
Вот перед нами два воина. Они поставлены в одни и те же условия. Возможно, уровень их профессионализма не имеет серьезных различий. И все-таки они абсолютно разные. Почему? Ответ очевиден — один обладает «воинской» доминантой, а ругой нет. Данный же пример отчетливо демонстрирует, что Воин — не только социально — психологическое понятие, но и понятие физиологическое, опирающееся на особую специфику работы человеческого организма.
Видный специалист в области этногенетики, профессор Г.Райт доказывал мне, что представители белой расы уступают по показателям «воинской» физиологии черным и желтым воинам. У белых занижен болевой порог, ограничена болевая выносливость, тяжелее протекает процесс восстановления после стрессовых нагрузок. Впрочем, это не является новостью. Другое дело, к какому выводу приходит профессор. Он считает, что у белых мощнее саморегуляция и вполне допустимо преодолеть существующее «отставание», если форсировать развитие воинской природы белых с помощью направленного тренинга.
Возможно, эта мысль кому-то покажется крамольной, а в среде либералов даже преступной. Ведь речь идет о легализации Идеи Войны. Однако разве не эти либералы воюют со свои народом? Известно, что о морали и нравственности более всего орут именно те, кто яростно их притесняет. В данном случае тотальная война объявлена насилию. Буржуазный либерализм Запада, возглавляемый передовым отрядом американских правотворцев мает себя проводником идеи человеколюбия. Впрочем, именно американцы и наводнили мир образцами окультивированного насилия.
У насилия есть и другой исторический противник — Церковь. Однако, христианским моралистам с их фальшивым миротворчеством следует напомнить о 9-ти миллионах человек, замученных и истерзанных святой инквизицией. Вообще христианская мораль давно дезавуировала себя. Еще с момента кровавого крещения варваров, превратившегося в настоящий террор против целых народов. Не случайно именно христианство является духовной идеей мирового неофашизма. Наивно полагать, что здесь закралась какая-то идеологическая ошибка. Это вынужденное отступление от темы призвано показать лицемерие политических идеологий, задача которых состоит вовсе не в усмирении человеческой натуры, а в обычном стремлении к господству над обществом.
Так что же наши возможности? Вы, наверное, обращали внимание на тот факт, что вся история спорта — постоянное увеличение рекордных показателей. Уже давным-давно предречены пределы спортивных возможностей человека и все эти пределы стабильно и методично раздвигаются. Но ведь человек физически не меняется. Сила его мышц, способности их растяжения и концентрации остаются такими же, как и века назад. Не меняются его связки, суставы, кости, внутренние органы. Значит, изменения происходят в системе управления ими, в командно — волевом стимулировании физической деятельности. То есть в системе координирования задачи и способа ее разрешения.
Таким образом, спорт стал примером искусственной эволюции человека. Безусловно, выборочной эволюции. Спорт ставит перед людьми задачи и предлагает сложившуюся практику их разрешения. Однако лучший результат — всегда символ талантливой индивидуальности. Но вот ведь парадокс: проходит время, и то, что являлось символом таланта, становится всеобщей нормой, а к таланту предъявляются совершенно иные требования. Талант как бы тащит за собой норму.
То ж самое касается и эстетического развития искусства. От первобытного примитивизма до высочайшей технической культуры изображения объектов и предметов. Впрочем, искусство идеологизировано и потому деградация в нем часто выдается за высочайшее достижение культуры. Природа явлений спорта и искусства одинакова. Над уровнем всеобщей нормы довлеет сверхзадача, сверхидея, толкающая человека к прорыву границ своих возможностей. Возможности выражены как норма. И, таким образом, большая часть людей живет в соответствии с нормой, или с возможностью, а меньшая, но, как принято говорить, лучшая часть — в соответствии со сверхзадачей.
Отсутствие же носителей сверхзадачи, целевая слабость их устремлений может привести к деградации всего общества в целом. Тот, кто отстает от развития — отстает от жизни. А значит — теряет жизнеспособность. Почему? Потому что Мир — это интегрированная система с жесткими связями подчинения и конкуренции. Каждое живое существо имеет на своем геоментальном пространстве не только конкурента, но даже биологического антипода. Если мы выходим из процесса развития, то они-то в нем остаются! А это значит, что нарушается равновесие возможностей и мы уже платим собой. Но если, напротив, мы делаем рывок в развитии — резко меняются пространственно — доминантные связи. В нашу пользу, естественно. Все просто.
