Ростислав Ищенко - Крах Украины. Демонтаж недо-государства
Что же мы можем предложить из глобальных русских идей? Я думаю, что концентрироваться имеет смысл на двух вещах: русский язык как второй государственный и быстрейшее начало интеграции в Таможенный и Евроазиатский союз.
Почему именно эти две? Потому, что, во-первых, они являются наиболее общими (внеидеологическими) моментами, объединяющими русских людей на Украине. При этом они служат и своеобразными маркерами: если тебе не нужен второй государственный язык и Таможенный союз, то ты уже не совсем как бы и русский. Вроде того, как самые либеральные националисты клянутся в верности Бандере, Шухевичу и рассказывают что СС «Галичина» — это такая гуманитарная организация, спасавшая евреев, поляков и советских партизан. Без этого их свои не будут считать своими.
Но эта знаковость упомянутых требований не является, с моей точки зрения, важнейшей. Самое важное — политическая и технологическая универсальность обоих требований.
Враги не всегда врут. Например, утверждая, что в условиях государственного двуязычия украинский будет практически моментально маргинализован, а впоследствии и вытеснен русским языком, они говорят чистую правду. Уже нет советской власти, которая на бюджетные деньги организовала бы во всех школах Украины обязательное изучение украинского языка, а также «произведений» Яворивского, Драча, Павлычко и других. В условиях буржуазного общества финансироваться будет только то, на что есть спрос. Из двух государственных люди будут выбирать более конкурентоспособный (а это русский — сами националисты признают). Следовательно, государственный статус русского языка дает нам мощное оружие дегалицизации Украины даже в условиях ее формальной самостийности.
То же самое можно сказать и о Таможенном союзе. Восстановление единого экономического и таможенного пространства, практическое устранение государственной границы (на какое-то время остается только функция паспортного контроля, но и ее можно быстро вывести на внешнюю границу, как это сделали в ЕС), быстро и неизбежно приводит к ускорению процесса перемешивания населения, а также к возникновению необходимости во все более высоком уровне политической интеграции. Все это видно на примере того же ЕС. То есть через некоторое время, суверенитет Киева становится столь же формальным явлением, каким был суверенитет УССР.
И здесь тоже играет роль факт нашего проживания именно в капиталистическом государстве. В условиях капитализма труднее убедить местных олигархов отказаться от единоличного контроля над своей вотчиной, но если уж процесс пошел, то капиталистическое государство никогда не выпустит добычу и не отдаст добровольно ни территории, ни сферу влияния, как это сделал Советский Союз. Политическая интеграция будет не только неизбежным, но и все ускоряющимся процессом. Ну и не надо никому доказывать, что в условиях постсоветской перманентной экономической и политической интеграции галицийский проект гроша ломаного не стоит. Он исчезнет «как утренний туман», а оставшиеся непримиримые адепты будет высказывать свою непримиримость на кухне.
Здесь мы переходим к последнему вопросу: «Какие механизмы достижения поставленных задач нам подходят?».
Мы уже определили наличие разрыва между склонным к более глубокому политическому анализу старшим поколением и склонной к немедленным действиям (вплоть до поножовщины «фа» и «антифа» молодежи). Очевидно, мы должны использовать те инструменты, которыми владеем лучше всего, но при этом не забывать о необходимости преодоления возрастного разрыва. Сейчас мы рискуем, что «теоретический русизм» умрет вместе с нашим поколением. И даже раньше, как только станет понятно, что это развлечение пенсионеров. То есть у нас осталось лет десять — не больше, ведь с каждым годом мы составляем все меньший процент избирателей и вообще политически активных людей.
Мы, конечно, будем проводить (как и раньше проводили) круглые столы и конференции. Но это мероприятия на 20-100 человек (не больше). Даже при хорошем освещении в СМИ, для большинства теряется эффект сопричастности. Люди видят, слышат, разделяют или не разделяют какую-то точку зрения, но не могут высказаться по теме.
Как мне представляется, ежедневная работа должна быть направлена на то, чтобы создавать обратную связь с властью. Я уже когда-то упоминал о хорошей американской практике писать письма конгрессменам. У нас нет лоббистов, которые за нас напишут письмо президенту, премьеру или первому вице-премьеру (как организатору избирательной кампании ПР). Мы должны самостоятельно решить к кому и с каким требованием мы обращаемся, самим составить текст, самим найти сторонников, самим собрать подписи.
Это тяжелая, рутинная, долгая работа. Это не два часа в пикете простоять. Но при условии ее качественного исполнения, она оказывается гораздо более эффективной, чем все остальные формы деятельности. Я помню лишь один случай самоорганизации русских на Украине, в масштабах всей страны. Когда в начале 2010 года «свидомые» попытались устроить кампанию против Табачника, народ прореагировал самостоятельно и мгновенно. Никто ничего не организовывал, но были и пикеты, и сборы подписей, и обращения к руководителям страны. Так это до сих пор помнят.
Сделать то же самое в поддержку русского языка — на порядок труднее. Там, все же реагировали на действия оппонентов. Здесь надо выступать с инициативой самим. Но зато нас никто и не гонит в шею. На сайте «Альтернативы» заявили об организации около восьми региональных групп. Не менее двадцати человек активно дискутирует в комментариях и на форуме (считайте — еще одна группа, виртуальная). Все адреса электронной почты, предназначенные для связи, опубликованы.
Осталось только списаться друг с другом, согласовать тему выступления, предложить текст (по форме, думаю, лучше всего открытое письмо). Вначале обсудить текст в рамках групп, согласовать друг с другом (группа с группой) правки. Затем, для окончательной шлифовки, вынести его на форум.
Все это займет от двух до четырех недель. За это время, а в реальности, с учетом новогодних праздников, можно считать до 20 января — 1 февраля, надо параллельно искать людей, готовых это письмо подписать. Если восемь-девять групп соберут 500-1000 подписей, можно посылать письмо адресату, параллельно вывешивая его для дальнейшего подписания на одном-двух сайтах.
Если в течение месяца, со дня отправки письма, не будет дан ответ, или ответ нас не удовлетворит, можно передать письмо еще раз (с новыми дополнительными подписями). В поддержку русского, как второго государственного за месяц можно и десять и сто тысяч подписей собрать в Интернете. Эту новую передачу можно уже устроить в виде пикета на Банковой или Грушевского.
Может быть, мы и не получим непосредственный эффект от обращения к властям. Обращения были раньше, будут и позже. Не захотят — не среагируют. Но, долговременная работа разных групп над текстом, позволит людям, разбросанным по разным городам, не только познакомиться, но и получить опыт конкретной совместной практической работы. Очевидно, что дальше могут возникать новые самостоятельные инициативы, организуемые по тому же принципу: предложили-списались-согласовали-оформили-выступили.
Мне представляется крайне важным, если хотите, самым важным, чтобы люди, желающие что-то изменить в политике, прекратили очаровываться и разочаровываться в своих поводырях, прекратили ждать указаний, а начали действовать сами, постепенно, с нашей поддержкой, обучаясь проявлять и реализовывать свою инициативу, общаясь на горизонтальном уровне, без посредничества какой бы то ни было иерархии.
Следующим важным шагом, который можно будет предпринять после первого опыта совместной эпистолярной деятельности, мне представляется работа с молодежью. Написание и обсуждение текста поможет нам выделить публицистов и ораторов, умеющих внятно изложить адекватные мысли, после чего можно будет обдумать кто, где, когда и как сможет начать общение и агитацию среди молодежи. Для кого-то это может быть постоянное общение с небольшой группой, для кого-то периодические лекции в школах или в ВУЗах, для кого-то просто знакомство молодых с печатной продукцией.
Думаю, что на этой основе мы сможем привлечь к сотрудничеству и отдельных лиц и действующие организации, и работы здесь достаточно на ближайшие полгода. А дальше посмотрим, время покажет, на чем еще будет надо сосредоточиться.
Глава 7. Ищущий обрящет
В шестом веке нашей эры император Юстиниан I почти восстановил Римскую империю в ее исторических границах, утвердив власть Константинополя, помимо восточных провинций, также в Италии, Африке и значительной части Испании. Юстиниан обладал явно недостаточными средствами, а международная обстановка была крайне неблагоприятна для империи. Это, кстати, подтверждается тем, что сразу после Юстиниана империя стала быстро скукоживаться. Тем не менее проект реставрации Римской империи был почти реализован, власть Константинополя в Африке и Испании держалась до самого арабского завоевания (в восьмом веке), то есть почти два столетия, а в отдельных областях Южной и Центральной Италии и вовсе восемь веков.
