Богдан Заднепровский - Национальная доктрина

Нас обвиняют, что у нас не было учения, подобного марксизму. Но так ли это необходимо? То, что наши предки создали и сотворили, то чему учили Фихте, Фридрих Лист, Адольф Вагнер, есть не что иное, как национал-социализм. Мы знаем его таким, каким он ни с одним народом не сопряжен столь искренне, как только с нашим. То, что другие народы называют социализмом, вовсе не то же самое, что мы понимаем; это больше иллюзия, чем действительность, берущая начало, скорее из подражания, нежели из внутреннего импульса.

Каждое движение требует своего времени, каждому еще пробьет свой исторический час. В случае если оно хочет заработать, ему нужен инструмент, который должен быть у него в распоряжении, безусловно, безоговорочно! Вдохновляющая идея сама по себе ничего не осуществит. Она, безусловно, является содержанием, сердцевиной. Но ей нужен сосуд. И таковым является немецкая национал-социалистическая партия — она ее инструмент и ею наполненный сосуд. Не в одиночку, конечно, но также в дополнение к политическому движению она работает и на профсоюзной и товарищеской основах. Будут ли они по существу политически нейтральными, т. е. непосредственно в партийной связке, она придерживается — сознательно или бессознательно — в своей работе той же линии, так что мы можем использовать их в качестве инструмента национального социализма.

Как же так случилось, что идея национал-социализма сначала бессознательно, затем ясно и осознанно нашла свое воплощение в движении, носителем воли которого является? Об этом должен нам поведать краткий исторический обзор.

5. Из истории политической мысли 2

Вниманию читателей представляется небольшой отрывок из книги Отто Штрассера «Завтрашняя Германия» (1940).

перевод с английского языка

Новый порядок. Структура немецкого социализма

ГЛАВА ПЕРВАЯ Философские основания

В отличие от преобладающих до сих пор либеральных и механистических взглядов, мы начинаем с веры в то, что народ или нация является организмом, живым организмом, с определенными особенностями телесного, умственного и духовного свойства.

Из этого следует, что к истории нации применяется вечный закон органической жизни, «умереть и возникнуть», биологическая необходимость пройти по неизбежной дороге от колыбели до могилы, от яблочной семечки к плодоносящему дереву, и к мертвой древесине. Это приложение биологических законов на курс национальной жизни не отменяет метафизическое предопределения судьбы и деятельности Бога как наши знания и признание неизбежного движения жизни человека от рождения к смерти не могут «объяснить» или опровергнуть загадку появления человека или формы, которую он получил от природы.

Поэтому, если мы пытаемся объяснить происхождение народа, мы никогда не должны забывать, что мы можем сделать это только в пределах всего человеческого знания составляющего предмет. То есть это можно объяснить только причинами внешнего мира или высшего, который мы признаем провидением, изначально устанавливающим причинность и определяющим его тенденции.

С этой точки зрения мы видим, что народ является сочетанием различных рас, также как ребенок является смешением в определенных пропорциях материнских и отцовских «расовых» составляющих.

К биологическим влияниям этого расового сочетания добавляются сверх того геополитические влияния типа положения, климата, питания, и т. д., и, наконец, исторические последствия спора одной нации, возможно, имевшего места с другой, внутренних изменений, личного созревания, или его отсутствия.

Из этих трех следующих составляющих расы, страны, и истории, «народ» и формируется, хотя мы должны еще раз подчеркнуть, ограничения, налагаемые на это причинное объяснение, ссылаясь на становление, генезис, человеческого вида, чей существенный характер и формы находятся вне сферы причинности.

Применяя эти рассуждения к Европе (к которой Россия не принадлежит, никогда не принадлежала, и никогда не будет принадлежать), это означает, что народы Европы возникли из одинаковых расовых составляющих (Д-р Гюнтер, известный этнолог, различает от четырех до пяти первичных рас в Европе), которые в разные странах смешиваются в различных пропорциях. В этом принципиальном сходстве в расовом составе мы распознаем типично европейскую или западную цивилизацию, как единую семью народов, в которой отдельные дети (читай, «отдельные народы») представляют собой различные смешения из родителей (читай, «рас»).

К последствиям этой разнообразной расовой примеси в различных членах европейской или западной семьи народов были к тому же добавлены факторы различий стран, где они живут, благодаря которым их лики стали более конкретными, и, наконец, соответственно последствия их историй, которые еще сильнее повлияли на дальнейшее формирование разных народов. Результатом этого стало чрезвычайное разнообразие западных народов, которые, тем не менее, все имеют, в силу своего расового родства, один и тот же ритм западной культуры, и все были подчинены одним и тем же жизненно важным законам этой семьи народов.

Таким образом, после объяснения понятий «раса» и «народ» (в том числе семья народов, или культурный круг), «нация», очевидно, раскрывается как «народ», который обрел наиболее полно самосознание. Народ, чья история преподносит ему собственные специфические особенности, становится нацией, которая одновременно представляет себя как зрелую стадию, полностью взрослую стадию народа, который у себя дома в своей особенной области. (Сравните это с осознанием личности, которое наступает в личности в результате собственного опыта и приключений).

На данном этапе нашего изложения станет ясно, почему Молодая Германия настаивает, что в новую эпоху открывшейся войной 1914–1918 гг., немецкий народ переживает свое развитие государственности, как последний народ западного культурного круга; и почему Молодая Германия находит в ней смысл отражения Германской революции для всего Западного культурного круга.

Из предыдущих тезисов будет становиться ясно, что мы высоко оцениваем блестяще сформулированный закон Освальдом Шпенглером о взлете и падении культурного круга, в данном случае западного культурного круга, и также, что мы постигаем в нем великий закон развития всей органической жизни, закон рождения, зрелости и смерти.

Как что-то принципиально новое, дополним этот закон развития, который можно сравнить с движением Земли вокруг Солнца, с помощью второго закона развития чье проявление я сам описал несколько лет назад, дав ему название Закона Триединой Полярности. Его работу можно сравнить с вращением Земли вокруг своей оси.

Эмпирические исследования хода развития в рамках западного культурного круга показывают определенные закономерности, которые при ближайшем рассмотрении могут быть систематизированы следующим образом. Мы различаем эпохи ограничения или неподвижности, чередующиеся с эпохами непринужденности или революции. Изучение дат показывает, что такая эпоха длится от 140 до 150 лет, а за ней следует другая эпоха, которая длится примерно столько же времени. Не переходя рамок этой вступительной работы, я могу отметить, что последние три фазы перехода были: 1789–1799, великая французская революция; 1640–1649, Английская революция при Кромвеле, около 1500 началась сильнейшая революция, которую мы называем Реформацией (Америка была открыта за несколько лет до этого). Дальше назад в европейской истории мы пришли к таким цезурам как 1350 (Ганза, Золотая булла и т. д.); к 1200, и т. д. Книга Герберта Бланка, «Шлейхер? Гитлер? Кромвель?» опубликованная издательством Verlag Lindner (Лейпциг, 1932), содержит подробный отчет об этом «Ритме истории».

Если мы будем изучать более близко идеи и формы этих различных эпох, мы обнаружим тот замечательный факт, что мы имеем дело только с двумя противоположными идеями, два противоположных полюса, между которыми маятник истории качается непрестанно: идея ограничения, и идея непринужденности, или, можно сказать, консерватизма и либерализма.

Если мы попробуем перенести в органическую жизнь эти две идеи и смену от одной к другой, мы легко узнаем две главные силы органической жизни, инстинкт самосохранения и инстинкт сохранения вида. Первый относится к себе, к эго, второй относится к видам, сообществу схожих индивидуумов, нас, в центре Вселенной. Первый является почвой, из которой возникает эго-идея, второй является почвой, из которой растет мы-идея.