Как нам живётся, свободным? Размышления и выводы - Анц ИМ
В этой связи есть необходимость обратить внимание ещё на одну сторону процессного развития мировых сил. Как ориентированные на «освобождение» «до конца» и тонущие в нечётких нормативах свобод и прав, они вполне, как мы уже замечали, удовлетворяются безразличием к положениям об абсолютном материальном и абсолютном духовном, равно как и к понятию абсолютного вообще. Эти положения в значительной части выброшены из пределов положительного знания.
Приобретением новых знаний на этом поле предпочли не утруждаться по уже хорошо известному мыслительному канону: любые исследования указанных «величин» упираются в невозможность уложить в нашем сознании их «вызревание» до степени абсолютности. Там, в этом «месте» что-либо конкретное должно исчерпать себя и исчезнуть, «превратиться» в ничто.
Однако в том же «месте» возможны ситуации, когда конкретное, изменяясь и сбрасывая «оболочку» одной формы, «встраивается» в иную, новую для него форму или модель. Вспомните, мы говорили о превращениях и утверждали, что в сути своей, в их длительности или в других свойствах и параметрах они принципиально непознаваемы.
Внимание к ним не должно игнорироваться в связи с тем, что они не могут оставаться вне состояний свободы, непременных для всего знаемого или даже не знаемого нами. Процессы превращений, кстати, были предметом научного любопытства уже издревле. Что искали в них мыслители?
Речь тут не могла не заходить о некоем пространственно-временно́м «отрезке» или — «разделе», где что-то конкретное, материальное прежде всего, будучи действенным (как существующее и находящееся в движении) и, конечно, не остановленным в его свободной устремлённости к «следующей» форме, уже не только входит в прямое или непосредственное соприкосновение с областью абсолютного, но и успевает там «понаходиться», при этом уже враз и «под завязку» набираясь и нового сущего.
Признак загадочного и непознаваемого здесь налицо в том немаловажном смысле, что динамика процесса превращений, смены одной формы другою пока что и в научных прикидках и в самых обычных представлениях имеет не «растянутый», постепенный, а резко дискретный или «скачковый», «обвальный» характер.
Философы, решая здесь проблему, только к тому и смогли подойти, что объяснились о двух сторонах «неуловимости» «раздела». Одни, как Платон, считали «событие» внезапным, другие, как Аристотель, — «текущим» во времени (когда есть множество или череда слагаемых в одно мелких промежутков). То есть имелись в виду состояния (процессы) по сроку или кратчайшие, или предельно краткие. Об их возможной «растянутости» или иных «усложнениях» никто не говорил.
А вдруг тут именно в них дело?
Если да, то очень многое, что даётся нам в наших восприятиях окружающего, следовало бы рассматривать и понимать как-то иначе.
Ведь если конкретное сущее, освобождаясь от своей формы, прекращается в самом себе, чтобы стать другим и, значит, уже — в другой форме, то в какой-то, пусть и кратчайший «миг», оно, вероятно, всё, целиком «исчезало», и его вообще — «не было».
Такой болезненно-непостигаемый оборот, где зарождение нового обуславливается гибелью старого, означал бы временное полнейшее устранение части, а то, может, и всего предметного или того, что нам, по крайней мере, дано в ощущениях или может предполагаться. Ведь с вещественным, как физической материей, согласно уравнениям Эйнштейна, разом должны исчезнуть время-пространство и другие сопряжённые с ними свойства. Тут не иначе как рушится мир, наступает «конец света», — ситуация, в которой вряд ли бы кто желал очутиться.
Нетрудно представить, в чём должно состоять превращение по такому драматическому сценарию для любой «вещи», скажем, воды в пар или мысли в слово. «Разделение», при котором воде и мысли суждено потерять себя, то есть перестать существовать, должно вести к их преобразованию в отвлечённую, запредельную субстанцию, в абсолют, причём тут оказывается ненужным даже абстрагирование — как мыслительное действие, присущее исключительно мозгу человека.
Если же так, то нельзя исключать и «установления» в момент «раздела» действительного, чистого вакуума. А с другой стороны, раз там нет условий для существования вещественного или духовного, то — нет и свободы, — как обязательного состояния для них.
В своём месте, уясняя термин материя, мы соглашались понимать его как самую полную отвлечённость, где в соотношении с чем-то материальным, существующим реально, в действительности, резонно усматривать не его настоящее содержание, которое вроде как можно видеть в обычном слове «материя», а — лишь его название. Конкретного в материи нет ничего. Стало быть, в «разделе», как то́ и должно следовать из канонов формальной логики, наступает время уже настоящей запредельной субстанции.
Дело лишь за тем, может ли состояние, в котором она предположительно оказывается, длиться дольше некоего неустановленного пока мгновения. То есть — быть «растянутым» и тогда — «протекать» с какой угодно скоростью.
К такой особенности «раздела» не может не возникать интереса, любительского или даже научного, поскольку взятый во множественности, он указывал бы на самосотворение нескончаемых по количеству, структурным и объёмным параметрам образований физического мира, в том числе, разумеется, и мегамиро́в — наряду с нашей вселенной или в её замену.
Наблюдения за космосом дают немало поводов рассматривать отдельные или связанные, «групповые» явления как возможные превращения с «растянутым» циклом их «разделов».
Что, например, стоит за «поведением» непроницаемых полостей пространства, способных словно в никуда заглатывать целые звёздные скопления, — так называемые «чёрные дыры»? Не в том ли здесь «соль», что космос указывает нам на необычайно гигантский по масштабности обвальный переход некоего критического состояния одного материального, физического в другое, когда «властвует» та самая материя — в её непостижимой для нашего ума субстанциальности?
Пусть это не укладывается в расхожие представления, но если новейшей науке сподручнее объяснять «чёрные дыры» как физические тела со своими массами, а их «прожорливость» и нераскрываемость — проявлением сверхмощной «утробной» гравитации, то ведь здесь пока лишь трактовки, в их основании одни косвенные данные. Ничего «осязаемого» узнать ещё не удалось.
То же можно сказать о «тёмной энергии».
Её воздействие по разным предположениям испытывают на себе или, наоборот, генерируют приблизительно две трети объёма вселенной.
Утверждается, что факт «освобождения» колоссального количества «тёмной энергии» фиксировался с помощью комплекса орбитального телескопа «Хаббл» при наблюдении за процессом «рождения» массы новой звезды, вызванного возмущениями состояний физической среды по месту этого действия в очень дальних от нас недрах мирового пространства.
Однако и эта, будем говорить, субстанция — одна из самых неуловимых и постоянно ускользающих от нашего знания.
Также не менее загадочны и «несообразности» в структурных состояниях вещественного. Как установили учёные Принстонского университета, лишь примерно четыре процента вещества во вселенной образовано из атомов; уже «опознанной» можно, вероятно, считать ещё какую-то его часть в
