Дневниковые записи. Том 1 - Владимир Александрович Быков
Поехал на прием к зам. Главы города А. З. Ляшенко и показал ему эту райабракадабру. Улыбнулся, буркнул что-то насчет их, авторов сей отписки, «способности» и пообещал принять меры. Жду.
19.06
Интересно у Гоголя в его «Мертвых душах» про сочинительство разных абсолютно достоверных фактов. «Сперва ученый подъезжает к ним необыкновенным подлецом (здесь или опечатка или какой-то особый авторский смысл), начинает робко, умеренно, начинает самым смиренным образом: не оттуда ли? не из того ли угла получила имя такая-то страна? или: не нужно ли под этим народом разуметь вот какой народ?
Цитует немедленно тех и других древних писателей и чуть только видит какой-нибудь намек или, просто, показалось ему намеком, уж он получает рысь и бодрится, разговаривает с древними писателями запросто, задает им запросы и сам даже отвечает за них, позабывая вовсе о том, что начал робким предположением; ему уже кажется, что он это видит, что это ясно – и рассуждение заключено словами: так это вот как было, так вот какой народ нужно разуметь, так вот с какой точки нужно смотреть на предмет! Потом во всеуслышанье с кафедры, – и новооткрытая истина пошла гулять по свету, набирая себе последователей и поклонников».
Знать бы, сколько подобных «достоверных» фактов сочинено человечеством?
22.06
В кафе НИИтяжмаш-а состоялся банкет по случаю 70-летия Б. Я. Орлова. Вести его Он попросил В. И. Лыкасова. В своем длинном вступлении, которое многократно по этой причине прерывалось присутствующими, Лыкасов подробнейшим образом рассказал не только о юбиляре, но и всех его родных и близких, в том числе собственной очарованности Орловым и теснейшей их с детских лет дружбе.
Известно, что Лыкасов отличался двумя способностями: умел красиво говорить и был выдающимся педантом. По поводу последней я с ним постоянно цапался, особенно, когда он возглавлял у нас отдел патентов и зарубежных связей. Помню, как курьез, один случай, когда я его вытащил к директору института Г. Н. Башилову за отказ выслать за рубеж чертеж общего вида какой-то машины, на котором была изображена эмблема нашего завода. Башилов чуть не час уговаривал Лыкасова, не то боясь испортить с ним отношения, не то еще по какой-то неизвестной мне другой причине. Кончилась история тем, что Лыкасов дал свое согласие на такую операцию лишь при условии подписи сопроводительных документов самим Башиловым.
Что-то от Лыкасова в этой части было и в Орлове, но, конечно, в виде несравнимо более приличном и всегда как бы прикрываемом разными «объективными» обстоятельствами. «Общепринятым» правилам и нормам он был тоже подвержен весьма в большой степени, однако, при прямом ему более или менее аргументированном замечании по сему поводу, мог не только с тобой согласиться, но многое из этого «общепринятого» даже покритиковать и тебя поддержать.
Приятелями становятся не просто так «по случаю»: есть нечто им свойственное общее, что их объединяет.
21.07
Сегодня хоронили А. М. Шушарина. Всю свою трудовую жизнь он проработал в отделе приводов, воспринял и освоил богатейшую школу М. И. Анфимова, известного в нашей стране специалиста в области редукторостроения, который мне нравился своей эрудицией, но которого я не воспринимал за его излишний педантизм и столь же излишнее «бескомпромиссное» отношение к однажды принятым своим решениям. К сожалению, эта школа в силу незаурядности натуры и достаточно сильного характера Михаила Ивановича была привита подавляющему большинству его ведущих конструкторов. Те же из самостоятельных натур, кто не способен был к таковым подходам, из отдела привода уходили в другие службы. Чуть не единственным исключением оказался Аркадий Михайлович, до конца оставшийся приводчиком. Своего начальника он воспринимал так, как и положено было по здравому смыслу: с четким разделением на то хорошее, что достойно заимствования, и то негодное, что подлежит отрицанию. Кроме того, был не равнодушен к новому, его воспринимал и всегда готов к разумному при этом риску. С ним было интересно и можно было плодотворно работать, даже лучше, чем с кем-либо другим из их приводческой команды.
С именем Шушарина у меня связана одна длиннейшая поучительная история.
Чуть ли не с первых дней работы я «взъелся» на конструкцию так называемых зубчатых муфт, которые были регламентированы для применения в наших разработках соответствующими заводскими стандартами (в то время – нормалями), с разъемными корпусами, силовыми призонными болтами, рассчитанными на передачу полного крутящего момента, и прочими схемными и конструктивными недостатками. Я стал жаловаться кому только мог из начальствующих лиц и предлагать изменить конструкцию указанных муфт. В том числе обратился и к Анфимову, но получил облеченный в вежливую форму отказ. Другие начальники так прямо не отказывали, но и ничего не предпринимали, не желая портить отношений с признанным богом-редукторщиком. Прошел первый десяток лет. И вот, в связи с появлением столь же бездарного министерского стандарта на такого типа муфты, встал вопрос о пересмотре заводских стандартов. Работа была включена в план. Через пару лет появились стандарты на новые муфты… кое в чем подправленные на основе наших замечаний, но опять с пресловутыми разъемными корпусами и кучей других недостатков. Настолько грубых, что мы вынуждены были в массовом порядке начать разработку оригинальных чертежей на аналогичного назначения муфты взамен стандартных. С точки зрения государственных и заводских интересов творилось форменное безобразие, можно сказать – преступление. Наши конструкторские доводы, в том числе и самих приводчиков, включая Шушарина, против стандартных муфт были непрошибаемы… но непрошибаем оказался и авторитет Анфимова. Ничего не мог с ним сделать я даже тогда, когда его подразделение оказалось в прямом моем подчинении, как заместителя Главного конструктора. Приказывать столь уважаемому человеку было как-то не удобно, а уговорить – невозможно. Пришлось ждать до выхода его на пенсию.
Начальником бюро привода был назначен Шушарин, и мы немедля, несмотря на годы «перестройки» и начавшийся развал завода, в явно не подходящей для того обстановке, разработали и выпустили новый стандарт на муфты, в котором был учтен (не побоюсь сказать, – учтен абсолютно весь) накопленный в этом деле опыт. Вот к чему может привести неуемный догматизм и педантизм умного человека! Сорок лет возни, бесконечных споров и колоссальных трат сил и денег на проблему, которая по сути дела не стоила выеденного яйца.
Не зря говорят, что «идеи» умирают со смертью их авторов. А убивают эти «идеи» порой рядовые, не наделенные никакими высокими званиями и титулами
