Латвийский национализм на службе Западу - Владимир Герасимов
В Германию Целминьш попал еще в 1940 г. и тогда же предложил свои услуги рейху. В Латвию он вернулся в 1941 г. с немецкими оккупационными войсками. По данным ЦРУ, на оккупированной территории Целминьш в 1942 г. возглавлял Главный комитет латышских добровольческих организаций. Это управление занималось вербовкой местного населения в национальные батальоны СС и отряды полиции[27]. В 1944 г. Целминьш попал в немилость германского командования за «излишнюю поддержку идеи независимой Латвии» и прошел несколько концлагерей, пока в 1945 г. не оказался в плену у американской армии, откуда после фильтрации был отправлен в Италию. Можно предположить, что арест и содержание в концлагере были связаны с его идеями, ведь программа «Перконкрустса» отражала также отчетливые антинемецкие взгляды[28], которые после государственного переворота 1934 г. позаимствовал Ульманис.
После войны Целминьшем заинтересовались в Америке. Полковник Вилис Янумс, в прошлом офицер вермахта, на тот момент один из лидеров всей латышской эмиграции в США, решил привлечь Целминьша в свою организацию бывших латышских эсэсовских легионеров «Даугавас Ванаги» («Ястребы Даугавы», ДВ). Привлечение Целминьша к деятельности ДВ позволило перетянуть в эту организацию и множество его последователей[29]. В 1947 г. Целминьш эмигрировал в США, где прожил долгую и насыщенную жизнь, о которой поговорим позже, рассматривая эмигрантские организации.
Биография Целминьша не является редкостью в истории Первой Латвийской Республики. Многие выходцы из националистических и открыто фашистских организаций межвоенной Латвии во время оккупации становились коллаборационистами, а после войны скрывались под видом беженцев на Запад в целях избежать заслуженного наказания. Однако об этом чуть позже.
2.5. Авторитарный режим Ульманиса и его вклад в латышский фашизм
Вернемся в предвоенную, еще демократическую Латвию. За время существования Латвийской Республики в первой половине XX в. парламентаризм в стране находился в постоянном кризисе. За годы до 15 мая 1934 г. в Латвии сменилось 18 правительств (все они были коалиционные)[30]. Принятие решений в парламенте также затруднялось огромным количеством партий, представленных как в Сейме, так и в региональных органах законодательной власти. Так, на лето 1934 г. в Латвии было официально зарегистрировано 109 партий, что являлось явным признаком отсутствия внятной, хотя бы отчасти единой внутренней политики и структурированного общественного мнения.
Политическая жизнь Латвии кипела, но вхолостую, ибо реальных действий для решения имеющихся проблем не предпринималось. Безвыходность ситуации была очевидна. Это привело к образованию ряда группировок, готовивших силовой захват власти для ее консолидации в своих руках. Подобный план готовил и упомянутый Густав Целминьш вместе с Перконкрустсом. Однако его опередили.
Как и в любом государственном перевороте, ключ к победе — это силовые структуры государства. Каждая группировка старалась заполучить доверие офицерского корпуса армии и склонить его на свою сторону. В конечном итоге победу в этой гонке одержал Карлис Ульманис. К тому времени он был уже высоко во властных структурах, имел достаточные связи и множество лояльных ему людей как в армии, так и в политических кругах. 15 мая 1934 г. при содействии генерала Балодиса, министра обороны Латвийской Республики, Ульманис совершил бескровный государственный переворот и стал де-факто единоличным авторитарным лидером в стране.
Почтовая марка Латвии 1939 г. «Президент Ульманис».
Источник иллюстрации[31]
В сегодняшней Латвии личность Ульманиса не имеет однозначной оценки. Современная латвийская историография, полностью контролируемая из Рижского замка — дворца президента, — не дает четкой оценки «режиму 15 мая» и придает этому периоду истории компромиссный оттенок. Латвийская политико-идеологическая модель отказывается признать режим Ульманиса фашистским, называя его авторитарным. При этом создается образ «расцвета латышского национального общества» при Ульманисе, а в общество даже была внедрена поговорка, которую дословно можно перевести как «времена Ульманиса — золотые времена».
Но, оценивая объективно, нельзя не отметить, что при явном развитии государственной власти и экономики при Ульманисе его режим имел явно фашистский уклон. В монографии «Политическая система Карлиса Ульманиса в Латвии (1934–1940)» латвийский ученый Айваре Странга приводит примеры того, как Ульманис выражал свое стремление подражать режиму Муссолини в Италии. Например, в речи 26 апреля 1935 г. Ульманис прямо призывал народ Латвии «учиться у Италии»[32]. Странга также отмечает культ личности Ульманиса, усугублявший сходство его режима не только с фашистскими режимами Европы, но и с нацистской Германией. Общественный контроль во всех сферах жизни осуществляла как полиция, так и полувоенные организации сродни чернорубашечникам или нацистским штурмовикам — так называемые айзеарги (латыш, «защитники»), также имевшие свастику в своей символике.
Все политические партии были запрещены после 15 мая 1934 г., однако гонениям подверглись в основном левые партии. Главная партия правого толка, Союз крестьян, фактически стала источником управленческих кадров. Такую же роль играла и консервативная националистическая партия «Прогрессивное объединение», возглавляемая бывшим социал-демократом Маргерсом Скуйениексом, который в 1934 г. занял пост первого помощника главы Кабинета министров.
Фашистский характер режима Ульманиса прослеживается также и в идеологии, установленной после 15 мая 1934 г. Взяв за идейную основу итальянский фашизм, добавив щепотку германского национал-социализма и обильно приправив все это латышским национализмом с шовинистическим уклоном, была выработана главная идея государственного развития в период диктатуры Ульма-ниса — построение моноэтничной Латвии.
Крест заслуг айзсаргов, 1930-е гг.
Источник: Интернет-аукцион «Vitber»[33].
Реализация этих идей началась с выдавливания нетитульных наций из экономической сферы Латвийской Республики. Инструментами стали принудительная национализация производств, передача производств в собственность латышам, лояльным власти. В первую очередь от подобных действий пострадало еврейское население, в отношении которого проводилась «ариизация» имущества по нацистскому образцу, и прибалтийские немцы, которых немало было в латвийских деловых кругах. Русское же население подвергалось насильственной леттонизации, было запрещено использование русского языка в образовании и политике[34]. Похоже на современность, не так ли?
Несмотря на то что немцы в Латвии также «попали под раздачу», контакты с нацистской Германией налаживались в ускоренном режиме. Ульманис неоднократно лестно отзывался о фюрере и «новой Германии», но при этом подчеркивал, что образцом государства считает Италию Муссолини. По примеру кумиров рижский диктатор старался сохранить «латышскую Латвию» и избавиться от конкурентов, поэтому самые активные пронацистские элементы в государстве были изолированы либо ликвидированы. Так, например, под репрессии попала и организация «Перкон-крустс» со своим лидером Целминьшем, история которого была рассказана ранее.
Однако был ли Целминьш единственным, кто желал Латвии пути германского нацизма? Разумеется, нет. Большинство пронацистских ячеек возникали в Латвии не по удачному стечению обстоятельств, а под четким руководством немецкой разведки, проникшей во все сферы деятельности
