Михаил Горбачев - Декабрь-91; Моя позиция
Я прошу вас сказать "да" такой форме равноправного сотрудничества и взаимодействия, которая позволит всем нам совместно -- а иначе не получится -- пройти труднейшую и очень опасную полосу своей общей истории.
Государственный совет в своем обращении к парламентам выразил пожелание, чтобы Договор был подготовлен к подписанию в этом году. Полномочные делегации Верховных Советов смогут окончательно учесть замечания на последнем этапе работы над Договором, с тем чтобы наконец с подписанием этого документа страна облегченно вздохнула, обрела очень важную точку опоры и надежду на совместное движение вперед".
Однако обсуждение проекта Союзного договора I парламентах было сорвано в атмосфере прямо-таки панических настроений, насаждавшихся -- в том числе прессой -- после украинского референдума. И конечно в результате деструктивных действий руководителей некоторых республик.
После референдума на Украине, несмотря на знаменитое заявление Б. Н. Ельцина в Ново-Огареве: "Союзу быть!", российское руководство вернулось к своей прежней концепции, ссылаясь на то, что Россия никогда не соглашалась на Союз без Украины. Но это -- отговорка.
О своем разговоре с Ельциным до его отъезда б Минск я подробно рассказал большой группе журналистов 12 декабря. С моей стороны Президенту России приводились старые и новые аргументы в польз) Союза. Как я убедился, Ельцин не склонен был обсуждать вопрос по существу, да ему, собственно, нечего было сказать. И потому твердил, задавая мне один к тот же вопрос: а вот Украина -- вы гарантируете, что она будет в этом Договоре? Да, нажимал я на Ельцина, Украину можно вовлечь в договорный процесс и главное тут в том, чтобы Российская Федерация первой обсудила и подписала Договор. И тогда Украина будет искать свое место. Никуда она не денется, если восемь республик подпишут.
Когда же я узнал, что в Минск поехали Бурбулис и Шахрай, мне все стало ясно. Бурбулис в свое время написал записку, она "гуляла" по столам у многих, хотя и под грифом "строго конфиденциально". В чем смысл этой записки? В том, мол, что Россия потеряла уже половину из того, что она выиграла после августовского путча, хитрый Горбачев плетет сети, реанимирует старый центр, и его будут поддерживать республики. Все это невыгодно России, и это надо остановить, прервать. План Явлинского -- это, мол, сильный центр и т. п. Российский план состоит в другом: независимые республики и государства и некое образование для "бракоразводных" процессов. Не для того, чтобы сотрудничать, а для того, чтобы независимость превратилась в отделение. Словом, тайное становилось явным -- достигнутые договоренности просто отбрасывались.
Российское руководство тяготил какой бы то ни было центр. Оно действовало по принципу: сейчас или никогда. Вот где корни того, что произошло в Минске, в Беловежской Пуще. И это самая крупная ошибка президента Ельцина. Тревожные дни...
Первые дни декабря были наполнены тревогой. Не только журналисты, но и зарубежные государственные, общественные деятели искали контактов со мной. Они хотели знать, что происходит и какая судьба ждет те грандиозные начинания, которые оказали огромное воздействие на всю мировую ситуацию. Больше того, они искали в моих оценках подтверждения надежды, что не пойдет все прахом. И наверное, правильно полагали, что от моего поведения в этот драматический момент многое зависело для сохранения элементов стабильности, мирного характера бурных процессов.
3 декабря мне позвонил канцлер Германии Гельмут Коль. Мы -- друзья. И разговор, как всегда, был предельно откровенным. Характерны и вопросы, которые затрагивались. Скажи, спросил он, как у вас в действительности обстоят сейчас дела? Я ему ответил, что в ближайшие дни и недели предстоит решить кардинальнейшие вопросы, связанные с подписанием нового Союзного договора и практическим началом широкомасштабных экономических реформ. Я сказал:
-- Наиболее приоритетным для меня является вопрос о будущем устройстве государства. Если сейчас упустить время, то создастся огромная опасность дезинтеграции не только экономики, но и в целом всего общества. Пока еще удается удержаться в пределах разумного. Но если допустить дальнейшую затяжку еще хотя бы на один или два месяца, то под вопросом может оказаться очень многое из того, что связано с процессом реформ.
Я убедил Б. Н. Ельцина сделать на Госсовете сообщение о подробностях его экономической реформы, и теперь на этой базе развернута работа под руководством Силаева. Сейчас, когда мы говорим с тобой, у Силаева собрались руководители правительств суверенных республик. В ходе обсуждения, которое у них идет, хочу добиться, чтобы некоторые опасные элементы программы Ельцина были либо сняты, либо компенсированы соответствующими социальными и стабилизирующими мерами.
Главная мысль при этом состоит в том, чтобы не свести все реформы только к повышению цен. Необходимо, чтобы в них были заложены конструктивные элементы и для производителей, то есть для крестьян и рабочих, и для создания и функционирования системы налогообложения, и для проведения подстраховывающих стабилизационных мер. И самое важное -- всем республикам действовать сообща.
Моя недавняя поездка по Сибири и в Кыргызстан показала, что люди сейчас ждут, чтобы были начаты наконец решительные действия по проведению реформ, но с обязательным параллельным принятием программы мер, защищающих как производителей, так и потребителей.
Поездка также показала, что наряду с вопросами перехода к рынку в центре внимания стоит и другой главный вопрос -- создание обновленного Союза. Мнений и суждений на этот счет огромное количество. Нужно сказать, что за Союз и на Украине, и в других суверенных республиках сейчас выступает даже больше людей, чем это было на общесоюзном референдуме.
Новый проект Союзного договора сейчас находится в парламентах суверенных республик и в Верховном Совете СССР. Я направил сегодня специальное обращение ко всем парламентариям с призывом без затяжек рассмотреть проект Договора.
Говорил я сегодня и с Кравчуком. Он уверял меня, что можно рассчитывать на сотрудничество.
Вот комплекс приоритетных дел, связанных с Союзным договором. Но, разумеется, еще полно дел и с Арменией, и с Азербайджаном, и с военной реформой.
Что касается снабжения продовольственными товарами, то наиболее сложное положение сейчас, пожалуй, в Москве, Ленинграде, Челябинске, Свердловске. В других городах положение вроде бы ничего. Спасибо за помощь, которую оказывают немцы. Она по-прежнему весьма необходима. Главное сейчас -- не допустить, чтобы народ вышел на улицу.
-- А как ты оцениваешь положение на Украине? -- спросил Коль.
-- Там состоявшийся референдум хотят представить как голосование за отделение от Союза. Независимость и суверенитет автоматически приравнивают к отделению. А ведь это не так. Другие республики также суверенны и независимы, однако это отнюдь не ставит их за пределы Союза. Наоборот, они участвуют в процессе создания нового, конфедеративного государства.
А вот на Украине весьма активны силы, которые хотят спровоцировать полное отделение от Союза. И Кравчук оказался в ходе предвыборной кампании в их крепких объятиях. Удастся ли ему вырваться?
В связи с положением на Украине я вспоминаю то, о чем мы с тобой говорили в мае под Киевом. Если дело дойдет до такого вот грубого отделения от Союза, до ухода Украины, то тогда мы можем столкнуться там с очень опасными событиями.
Приоритетная сейчас забота -- это будущее нашей государственности. Опасность дезинтеграции нарастает. И ее необходимо остановить. Сейчас максимум усилий направляем на то, чтобы удержать процесс формирования нового Союза. Затяжка с этим несет неисчислимые беды, в том числе и для экономического состояния всех республик.
Я собираюсь направить Кравчуку и Верховному Совету Украины приветствие в связи с избранием президента. Там будет и предложение конструктивно сотрудничать, обсудить вместе с руководителями других суверенных государств дальнейшие действия по реформированию Союза. Нельзя допустить, чтобы независимость Украины была использована сепаратистскими силами для отделения. У меня был в этой связи разговор с Джорджем Бушем. Я призвал его трезво оценить обстановку и действовать в интересах стабильности и предотвращения такого поворота событий, последствия которых могут быть чрезвычайно тяжелыми, в том числе и для внешнего мира.
Я ценю твою позицию. Тем более что нам всем вместе и с Украиной, и с Германией предстоит делать одно общеевропейское дело по укреплению сотрудничества и стабильности на континенте.
-- Согласен, Михаил, -- резюмировал Коль. -- Посмотрим, как будут развиваться события в ближайшие дни. Я хотел бы вновь поговорить с тобой на следующей неделе.
4 декабря мне позвонил Президент Польши Лех Валенса. Был очень дружеский, откровенный разговор. Поводом было беспокойство за целостность нашей страны. Вот с чего он начал: "Приветствую Вас, господин Президент, и все народы вашей страны. Сразу хотел бы заявить, что полностью поддерживаю Вашу концепцию реформирования советских республик, солидарен с нею. Республики, входящие в состав вашего государства, долгие годы развивали тесные кооперационные связи, которые сейчас рвутся. Я являюсь сторонником эволюционного, а не революционного пути реализации демократических реформ. Свобода -- да, демократия -- да; путь, ведущий к разрыву связей, -- нет. Именно поэтому я с беспокойством слежу за развитием ситуации в некоторых странах молодой демократии. Если это необходимо, сказал Президент Польши, я готов обратиться к народам вашей страны с призывом следовать по эволюционному пути осуществления перемен".
