Евгений Норин - Крепость Славянск
Надежда на активную помощь со стороны российского государства медленно таяла, а переломить ситуацию в пользу ополченцев на тот момент могла только Россия. Люди все более ощущали себя пешками, которых отдают ради какого-то не вполне понятного гамбита.
Теперь правый фланг «славянского щита» загибался, а украинские военные серьезно приблизились к «дороге жизни», идущей через Семеновку на восток. Положение ополченцев в Славянске делалось угрожающим. В значительной степени именно захват украинскими войсками Красного Лимана стал началом конца обороны. Однако наметившееся окружение еще не было настоящим котлом, а чем дольше защищался Славянск, тем больше времени имелось на формирование отрядов у Донецка, Луганска, Горловки, Лисичанска и других центров сопротивления. Каждый день удержания Славянска означал еще один разоруженный в тылу украинский гарнизон, еще один захваченный склад, еще один день тренировок для новобранцев, еще один караван с добровольцами из России. Поэтому даже в условиях охвата северного фланга крепость Славянск продолжала держаться.
Она продержится еще месяц.
часть третья:
финал осады
Но остались ни с чем егеря
7 июня в должность президента Украины благополучно вступил Петр Порошенко. Новая метла мела по-старому: избранный президент так же, как и временная администрация, которую он сменил, сделал ставку на подавление мятежа в Донбассе военной силой. Общество Украины было настроено предельно воинственно, поэтому новый президент прислушался к мнению «партии войны» и продолжил бескомпромиссную борьбу железом и кровью.
Оперативная обстановка вокруг Славянска медленно, но неуклонно менялась в пользу украинских войск. Весь июнь прошел под знаком надвигающейся (и, как мы знаем, отмененной в последний момент) катастрофы.
ОполченецНарастающий пессимизм Стрелкова, рисовавшего мрачные картины в каждой сводке, многие в России были склонны расценивать то ли как прикрытие неких хитрых планов, то ли как ворчание перфекциониста. Тем более что печальные прогнозы действительно звучали на фоне регулярно достигавшихся тактических успехов. Шутки в стиле «Игорь Иванович, грустите почаще» можно было услышать даже из уст фронтовиков. На деле же лидер ополченцев попросту объективно описывал то, что видел. Расправиться с нависающей над Славянском громадой регулярной армии было нечем. Украинские войска действовали неумело, но старательно и, единожды нащупав правильное направление действий, постепенно добивались своего.
Захват или выбивание техники, людские потери не меняли положения дел: если для ополченцев буквально каждая боевая машина была едва восполнимой потерей, а оборона многих важных позиций держалась на энергии и стойкости буквально считанных бойцов, то вооруженные силы Украины, как и положено вооруженным силам, располагали тылом, способным поставить в ружье нового солдата взамен убитого и выкатить на поле боя новый бронетранспортер вместо захваченного.
Потому поводов для оптимизма у славянского гарнизона было мало. Фанат и популяризатор Белого движения, Стрелков столкнулся с проблемой реальных белогвардейцев: невозможностью компенсировать тактическими успехами небольших добровольческих отрядов на поле боя слабость тыловых служб. Именно слабость тыла обусловила и немногочисленность ополчения. Ни обмундировать, ни вооружить всех добровольцев командиры не могли. По оценке доктора Михаила Ковалева (на тот момент заведующего хирургическим отделением Славянской городской больницы), деятельно поддерживали ополчение и составляли его ближайший резерв несколько тысяч человек, однако их попросту нечем было оснастить.
Результат артиллерийского обстрелаВ самом городе положение дел также менялось только к худшему. Снабжение водой и электричеством было перекрыто, подстанцию разрушили воздушным ударом украинские ВВС. С целью надавить на гарнизон и население украинские военные обстреливали ремонтников, пытавшихся восстановить подачу тока. Отдельные трудности были связаны с необходимостью эвакуировать многочисленных убитых гражданских. Поскольку городские службы не всегда могли справиться с поступающими мертвецами, а морг за отсутствием света не работал, необходимые работы частично взяли на себя волонтеры. Опознание трупов часто шло с трудом: артиллерийские обстрелы приводили к сильному обезображиванию убитых. Отдельной проблемой были похороны: любое движение в городе могли интерпретировать как перемещения ополченцев и на всякий случай обстрелять процессию.
Ополченец из Краматорска описал ситуацию так: «В Краматорске голод из-за невыплат пенсий и зарплат. Главная проблема в Краматорске — уже не бомбёжки, а просто голод. При этом люди не могут выехать из города. Они надеялись, что дадут пенсии, зарплаты, и сидели здесь. И досиделись до того момента, когда у них просто нет ничего. Организовываются автобусы, вывозят людей, но люди боятся ехать без денег. Их обещают кормить, но человек же не может слепо верить, поэтому пока люди остаются.
Артиллерийские обстрелы серьезно усилились в последние дни осады. Украинская сторона постоянно наращивала и количество стволов артиллерии, и интенсивность ее использования. На этом фоне тезис о нежелании разрушать города как причине медленного продвижения украинских войск смотрится шатко.Гуманитарной помощи приходит не более 1 % от того, что требуется Краматорску. В городе сейчас осталась половина населения, это 100 тысяч людей, нужна еда. А приходит тонна в день.
Украинская армия перекрыла все гуманитарные коридоры, и если раньше из России приходили нам хотя бы „Газели“ с крупами, то сейчас уже несколько дней этого нет. Обращаются бабушки, которые говорят, что уже неделю питаются вишнями, шелковицей. Это хорошо, что не зима, а то бы был второй Ленинград. А в Славянске ещё хуже, в разы».
Николаевка после обстрелаМедики Славянска работали на износ. Статус лечебного учреждения мало что давал, обстрелы далеко не всегда велись прицельно, поэтому врачи работали в экстремальных условиях. Главврач, его заместитель по лечебной части и некоторые другие медицинские начальники бежали еще в самом начале сражения. Тем ценнее стойкость оставшихся. 4 хирурга и 9 медсестер (данные на начало июля) обрабатывали весь поток раненых. Интересно, что больнице и врачам, кроме местных жителей и россиян, помогали и волонтеры из дальнего зарубежья. В Славянске работали пожелавшие остаться анонимными француз-анестезиолог и хирург из Латвии. Клятву Гиппократа поставил превыше лояльности государству также неизвестный медик из Днепропетровска. Все снабжение медикаментами держалось на том, что поставляли ополченцы. Украинское государство, чьими гражданами формально были гибнущие в Славянске люди, палец о палец не ударило, чтобы доставить собственным гражданам в осажденном городе хотя бы элементарные медикаменты, не говоря уже об эвакуации пострадавших.
Из-за участившихся случаев мародерства ополченцы были вынуждены сформировать штрафную роту. Штрафники занимались полевой фортификацией на передовой, бывало, что и под обстрелом. Туда же отправлялись струсившие ополченцы и прочие личности, пойманные за чем-то неблаговидным.
Например, копать окопы под минометным огнем отправился работник местной прокуратуры, пытавшийся передать в Киев персональные данные ополченцев. Отправка на экстремальные земляные работы в качестве наказания вообще стала некоей «визитной карточкой» славянского гарнизона: как писал автору дончанин, позднее, уже в Донецке, «славянцы» развернулись, выдавая лопату в руки всем подряд правонарушителям, от пойманных за ездой в пьяном виде до мелких уголовников.
Несмотря на все сложности, «укрепрайон» ополчения не собирался падать, будто спелый плод, в руки противника. Например, попытка украинских войск разделить Славянск и Краматорск, создав укрепленный блокпост между городами, кончилась печально. Ополченцы неделю готовили акцию с целью вытащить эту занозу — и преуспели. 9 июня из Краматорска на злополучный блокпост обрушилась «танковая атака». Недостаток нормальной бронетехники краматорские ополченцы под командой Евгения Пономарева (его фотографию вы могли видеть в первой части нашего рассказа) компенсировали захваченной ранее парой бронированных инженерных машин. «Инженерки» заваливали неприятельские окопы отвалами, пока снайперы подавляли попытки сопротивления. После этого эффектного выступления краматорская рота вернулась на исходные позиции, а украинские военные, лишившись блокпоста, откатились назад на Карачун.
