Мой Кир Булычёв, мой Рэй Брэдбери и другие мои писатели… - Андрей Викторович Щербак-Жуков

засылаются только агенты секретных служб. И тогда он обращается в компанию, которая предлагает «искусственные воспоминания»: после короткого сеанса клиент выходит из кабинета в полной уверенности, что он когда-то был секретным агентом и посещал Марс со спецзаданием. Но тут происходит неожиданное: место для этого воспоминания в его мозгу уже занято, он действительно некогда был секретным агентом и выполнял на Марсе секретное задание, но он не должен был об этом помнить, поэтому его воспоминания искусственно заблокированы. Герою рассказа пытаются «наложить» другие воспоминания, но и они оказываются забытой правдой… Когда-то, в самом детстве, он предотвратил инопланетное нашествие! Реальность и вымысел несколько раз меняются местами, реальность выглядит абсурдней, чем вымысел, а вымысел оказывается правдоподобней реальности… Так что же – реальность, а что – вымысел?

В романе «Снятся ли андроидам электроовцы?» – ещё одном произведении Дика, впоследствии ставшем кинофильмом, – расшатывается само понятие человека. Андроиды ни внешне, ни внутренне неотличимы от людей, но они – их рабы, помогающие в колонизации ближайших планет. Иногда андроиды убегают и пробираются на Землю, где они оказываются вне закона и где их без суда и следствия уничтожают специальные работники. В книге их называют «охотниками за премиальными» (за уничтожение каждого андроида положена премия в тысячу долларов), в фильме режиссёра Ридли Скотта – «блейд-раннерами». Для определения андроидов блейд-раннеры пользуются сложной системой тестов, основанных на том, что человекоподобным роботам несвойственно сострадание другим живым существам: людям, животным и даже другим андроидам. Кроме всего прочего сложности в работе блейд-раннерам добавляет и то обстоятельство, что репликанты сами не знают, кем они являются на самом деле, и искренне считают себя полноценными людьми. С этим же связан и основной этический выбор блейд-раннера. Ведь, живя среди людей, андроиды постепенно приобретают недостающие свойства и учатся не только жалеть, но даже и любить. Выходит, они становятся людьми? А блейд-раннер, охотясь за андроидами, вынужденно ожесточается. Не превращается ли он при этом в робота? «… Какой-то страшный, безжалостный тип со списком жертв в одной руке и ружьём – в другой; он быстро движется по выжженной равнине, механически, как робот, переставляя ноги, следуя бюрократическим законам», – таким представляется одному слабоумному персонажу романа вовсе не андроид, а как раз человек. Происходит столь характерное для творчества Дика смещение между искусственным и естественным. Кто в этом мире может считаться человеком, а кто – роботом?

Во всех своих произведениях – откровенно фантастических и не очень – Филип Дик в той или иной форме высказывал одну и ту же философскую идею, созвучную теории Карла Густава Юнга о проекции бессознательного. «Согласно Юнгу, – говорил Дик, – ощущения, которые приходят к нам извне, на самом деле проецируются из нашего бессознательного, а это означает, что мир каждой отдельной личности неминуемо отличается в каких-то деталях от мира любой другой отдельной личности, потому что содержимое бессознательного каждой личности будет в определённой степени уникальным». Филип Дик обратил эту психологическую теорию в метафору и художественный образ: каждый персонаж всех его произведений живёт в своём собственном мире, эти миры заметно отличаются друг от друга, они наезжают друг на друга, сталкиваются и захватывают друг друга. В результате подобных интеллектуальных опытов Дик полностью расшатал уже само понятие реальности, данной нам в чувственных ощущениях! В его романах и рассказах никакой объективной реальности нет – есть только взаимодействие личных миров каждого из персонажей.

Уже в одном из ранних своих романов, «Глаз в небе», Филип Дик своеобразно проиллюстрировал эту теорию. Несколько персонажей в результате несчастного случая выпадают из той реальности, к которой все мы привыкли, – они последовательно проходят один за другим разные миры, каждый из которых порождён подсознанием одного из членов этой компании: военного, радикально верующего, домохозяйки… Один мир страшнее другого, но каждый из них – доведённое до гротеска отражение взглядов какой-то группы граждан.

В этом Филип Дик видит истоки тоталитаризма: каждый хочет навязать свой индивидуальный мир всем окружающим. Иногда это удаётся… Если каждый из нас живёт в своём уникальном мире, являющемся плодом нашей собственной психики, то очень может быть, что субъективный мир какой-нибудь достаточно сильной личности однажды запросто может вторгнуться в мир другой личности, более слабой, и подавить его частично или полностью. «Если я смогу заставить вас увидеть мир таким, каким его вижу я, тогда вы автоматически будете думать так, как думаю я, – говорил Дик. – В итоге вы придёте к выводам, к каким прихожу я. И самая величайшая власть, которую одно человеческое существо может установить над другими человеческими существами, как раз и заключается в контроле над их восприятием реальности и в возможности вмешиваться в целостность и индивидуальность их мира». В качестве наглядной иллюстрации своих слов Дик в этом интервью приводит публичные процессы, проходившие в нашей стране во времена сталинизма, когда люди под жёстким давлением и яростным убеждением начинали верить в то, абсурдность чего была им изначально ясна.

Опасные ростки подобного явления Филип Дик видел и в американских реалиях своего времени. Нынешние российские апологеты буржуазной демократии забывают о временах маккартизма и так называемой «охоты на ведьм» в США, когда приговор «коммунист» звучал так же грозно, как «враг народа» в России 30-х годов. Дик это не только знал и понимал, но и умел экстраполировать в будущее, доводить до страшного, леденящего душу абсурда. Неслучайно действие многих его романов: например, «Лейтесь, слёзы, сказал полицейский» (Flow My Tears, the Policeman Said, 1974), «Человек в высоком замке», «Свободное радио Альбемута» – происходит в мире, в котором американская действительность причудливым образом соединилась с чертами немецкого фашизма или сталинского тоталитаризма и вовсе не вступила с ними в противоречие.

Вот как выглядит мир романа «Лейтесь, слёзы, сказал полицейский». Не так давно кончилась Вторая гражданская война, и до сих пор где-то под землёй, окружённые полицейскими кордонами, без воды и пищи постепенно вымирают затеявшие её студенты. Альтернатива этому – разветвлённая сеть исправительно-трудовых лагерей. По улицам городов рыщут полицейские патрули и проверяют документы. Кто без документов, тот беглый студент, тому место в лагере… Такой мир рождает в душах диковских героев сильнейшую паранойю. Человек может потерять многое. Он может лишиться друзей и близких, может утратить родину. Фантасты неоднократно описывали ситуацию, когда погибало всё человечество… Героев Филипа Дика постигает бо́льшая утрата: они теряют себя! Так, Джейсон Тавернер, популярный певец, ведущий телешоу, человек волевой и обаятельный, в один прекрасный день просыпается в грязном номере дешёвой гостиницы, абсолютно без документов. Никто из его бывших друзей и сотрудников не узнаёт его и не желает с ним