Час волка. Введение в хронополитику - Владимир Семенович Овчинский
Риск четвертый – риск оптимизации. Главным направлением развития вычислительного интеллекта является глубокое машинное обучение с использованием все более глубоких нейронных сетей. В итоге уже сегодня при использовании глубоких нейронных сетей с глубиной более 30 слоев исследователи не представляют себе, каким образом вычислительный интеллект пришел к решению той или иной задачи. При решении задач на оптимизацию это означает, что пользователи не знают всей совокупности параметров, при которых задача по заданному критерию оптимизации решена наилучшим образом. Грубо говоря, может оказаться, что оптимальное решение по заданному критерию предполагает значения сопутствующих параметров, которые не совместимы с существованием оптимизируемого объекта.
Наконец, риск пятый – риск слепоты, или скрытых параметров. Поскольку господство и подчинение в алгоритмических обществах построены на операционном, алгоритмическом контуре психики и управления и представляют собой реализацию машин третьего типа, то эти машины и симбиотически связанные с ними суперинтеллекты не способны работать с процессным, поисково-прогностическим (творческим) контуром психики, мышления и активности. Для них все решения этого контура находятся в зоне скрытых параметров. Для суперинтеллекта они находятся в так называемой «слепой зоне».
В ближайшие четверть века – возможно, наиболее опасный период человеческой истории, время разворачивающейся производственной революции, начала антропологического перехода, природно-климатической турбулентности – неизбежно будут нарастать риски и угрозы. В этих условиях безальтернативно на место геополитики, борьбы за пространство и ресурсы, придет хронополитика – борьба за время и информацию. По сути, хронополитика – это борьба за выбор будущего. С одной стороны, как справедливо отметил мыслитель и писатель-фантаст Уильям Гиббсон: «Будущее уже наступило. Просто оно пока еще неравномерно распределено». С другой стороны, перефразируя Владимира Владимировича Маяковского, не только поэзия, но и политика – это «езда в незнаемое».
На наших глазах безвозвратно уходит в прошлое мир, скроенный по британской модели. С конца XVIII века – периода начала первой производственной революции – и до сегодняшнего дня вся планета живет в экономическом, политическом, технологическом, ментальном и ценностном пространствах, базирующихся на англосаксонской модели мира: индивидуализме, рационализме, конкуренции и т. п.
Новое время требует новой модели. Борьба за эту модель и составляет суть хронополитики. В новом быстром и опасном мире нельзя остаться позади в научной, образовательной, технологической и других гонках. Проигравший опоздает если не навсегда, то на десятилетия, а возможно и столетия. Однако в турбулентном мире важно не только находиться среди лидеров гонки за будущее, но и гарантировать жизнеспособность, выживаемость. Гонка за будущее – это не стометровка. Соответственно, нельзя, сломя голову, не заботясь об устойчивости, традициях и стабильности, бездумно копировать чужие инновации. В стремительном мире безоглядная увлеченность будущим столь же опасна, как и сосредоточенность исключительно на прошлом, стремление к архаизации. Необходим баланс. Только баланс может обеспечить поворот от потребляющего к производящему обществу, экономике и культуре.
Вместо послесловия
Вызовы будущего
Именно в настоящее время формируется будущее на многие десятилетия вперед. Те страны и народы, которые не преуспеют в технологической гонке, включающей не только технику, но и принципиально новые финансово-экономические, организационные решения и социальные новации, может отстать надолго, если не навсегда.
Поэтому нет сегодня важнее задач, чем развитие науки, обеспечение технологического прогресса, вывод на принципиально новый уровень образования, всего того, что связано с человеком и его способностями. Мы очень любим говорить о геополитике. Сегодня главная мировая повестка – это не пространство, а время, а соответственно не геополитика, а хронополитика.
В последние годы специалисты анализируют положение страны в международном разделении труда и производства, опираясь на три ключевых индекса. Первый – это The Global Competitiveness Index – индекс глобальной конкурентоспособности. По этому рейтингу Россия находится на 43 месте в мире. Второй индекс – Global Innovation Index. Здесь Россия – на 45 месте. Третий индекс – Economic Complexity Indicator. Он характеризует, насколько диверсифицирована структура экономики и разнообразна ее экспортная корзина. По этому индексу Россия также занимает 45-е место. Таким образом, три индекса, рассчитываемые по несхожим методикам, с использованием различных базисных показателей, ставят Россию примерно в мировой экономической табели о рангах примерно на 43–45 место. Это унизительное, и даже можно сказать позорное для нашей страны место.
Недавно в Соединенных Штатах, а затем и в мире одной из наиболее читаемых книг стала работа Салима Исмаила «Взрывной рост. Почему экспоненциальные организации в десятки раз продуктивнее вашей (и что с этим сделать)». Книга была переведена на русский язык «Альпиной Паблишер».
Главный тезис международного бестселлера таков: «Закон удвоения, открытый Гордоном Муром… относится к любой информационной технологии, Курцвейл называет это „законом ускоряющейся отдачи“, который действует с 1900 года… Двигателем, лежащим в основе этого феномена, является информация. Как только любая область деятельности, дисциплина, технология или отрасль становится зависимой от информации и приводится в движение информационными потоками, соотношение стоимости и производительности в ней, начинает удваиваться примерно каждый год. Т. е. на единицу стоимости примерно в два раза повышается эффективность или производительность».
В книге Мура приведена таблица, как этот принцип работает для основных направлений новой производственной революции. Так, например, средняя стоимость единицы функциональности для промышленных роботов снизилась в 25 раз за 6 лет – с 2009-го по 2015 год. Для дронов снижение составило 142 раза за 6 лет, 3D печати – 400 раз за 6 лет, биотехнологии (полная расшифровка одной человеческой ДНК) – 10 000 раз за 6 лет, себестоимость выработки солнечной энергии – 200 раз за 20 лет и т. п.
О чем это говорит? Об ускорении времени. В технологическом мире один год идет за 10 – в медленном мире. Нам только кажется, что один год в нашей стране и, скажем, в Южной Корее, это – 365 дней. За один год высокотехнологичные страны успеют прожить пять-семь российских лет.
Если процесс будет продолжаться, то не в каком-то далеком будущем, а буквально через пять-семь лет разница между технологическим уровнем нашей страны и стран-лидеров производственной революции может оказаться больше, чем разница в оснащенности британских колонизаторов XIX века и племен зулусов. Могут возразить: «Ну, так ничего страшного. Просто мы будет покупать новые айфоны, теслы и линзы дополненной реальности». До определенного момента колонизаторы действительно выменивают у туземцев стеклянные бусы на нужные им ресурсы. Но все это до поры, до времени. К тому же, в недалеком будущем главными вожделенными ресурсами станут не нефть и газ, а чистая вода, плодородные почвы, леса, пригодные для проживания
