Путинизм. Россия и ее будущее с Западом - Уолтер Лакер
Это поколение конформистов, совсем не революционное, тем не менее, в нем растет напряженность. Как и в других развитых странах и обществах, в прошлом существовал неписаный общественный договор; родители заботились о своих детях, а когда родительское поколение старело, молодежь заботилась о них. Но теперь молодых людей меньше, а старики живут дольше. Тех, кто молод сегодня, ожидает более тяжелая ноша. Это не идеальное поколение для того вида империи, которую намечает построить Путин, или даже для того, чтобы вообще достигнуть какой-либо важной цели, если только это нельзя сделать быстро и без больших усилий и жертв. Главный интерес этого поколения лежит в бизнесе и финансовой обеспеченности, а не в политическом характере режима, не в том, будет ли в России больше или меньше свободы. Поэтому оппозиция не может ожидать большой поддержки со стороны этой возрастной группы.
Политические и социальные позиции могут измениться, но пока еще слишком рано говорить, в каком именно направлении.
Конфликты в Средней Азии
Первые годы эры Путина были посвящены экономической и политической стабилизации и консолидации. Как только эта цель была достигнута, главной задачей стало укрепление внешнеполитического положения России. Россия больше не была сверхдержавой, и много территорий было потеряно. Но учитывая благоприятное международное стечение обстоятельств, ослабленную Америку и разъединенную Европу, улучшились перспективы для того, чтобы возвратить, по крайней мере, часть того, что было потеряно с падением Советского Союза. Стратегия Путина опиралась, главным образом, на идею евразийского проекта, но такого, который не исключал бы восстановления и позиций, потерянных в Европе. Этот проект основывался на предпосылке, что Россия не только была европейской державой, но также и обладала важным присутствием в Азии, и что Азия должна была в будущем играть все более важную роль в международных делах.
Это была опасная стратегия. Присутствие России в Азии слабо, что касается ее населения — численность русских на Дальнем Востоке упала приблизительно на 20 процентов за эти годы. Но прежде всего рост российской активности в Средней Азии мог бы привести к конфликту с Китаем, который также показывал свой растущий интерес к этим регионам.
Между этими двумя странами была существенная напряженность, кульминацией которой стали вооруженные приграничные конфликты в 1969 году; но пограничные споры были улажены во времена Горбачева, и в 1998 году была установлена горячая линия между Пекином и Кремлем, чтобы быстро справляться с местными кризисами, если такие возникнут. За последние два десятилетия пограничные области были демилитаризированы, и был подписан ряд соглашений между этими двумя странами, главным образом экономического характера — торговля энергоносителями, строительство трубопроводов — чтобы облегчить экспорт нефти и газа. Однако китайские и российские интересы в этом отношении не идентичны. Обе страны хотят увеличить производство нефти и газа, но Россия хочет удержать контроль над добычей и стремится удерживать цены на высоком уровне, тогда как Китай как потребитель хочет низкие цены. В качестве меры предосторожности Китай недавно купил несколько казахских нефтяных компаний. Среднеазиатские республики, в особенности Казахстан и Туркмения, боятся России больше, чем Китая, из-за ее физической близости — у России есть военные базы в среднеазиатских республиках, а у Китая их нет — и хотели бы настроить одну страну против другой. С русским меньшинством в Казахстане обращались очень хорошо, так что они номинировали Нурсултана Назарбаева, казахского президента, на Нобелевскую премию в 2013. При другом руководстве ситуация могла бы ухудшиться, но с учетом щекотливого положения страны даже будущее руководство будет, вероятно, действовать в этом вопросе осторожно.
Эти два правительства называли свои отношения «стратегическим партнерством». Россия поддерживала Китай всякий раз, когда на международных форумах всплывали проблемы Тибета и Тайваня, тогда как Китай всегда защищал действия России на Кавказе. Проходили военные маневры под покровительством Шанхайской организации сотрудничества, которая включала шесть государств и занималась преимущественно безопасностью в этом регионе перед лицом угроз терроризма и сепаратизма. Однако сотрудничество в рамках этого соглашения не распространяется на обмен современной военной технологией; Россия воздержалась от поставки китайцам самой современной ядерной технологии.
Энергетическое соглашение 2014 года, предусматривающее тридцатилетние поставки газа из России в Китай, оцененное в 400 миллиардов долларов, было провозглашено Москвой как политически очень важное достижение, поскольку оно уменьшит зависимость России в торговле энергоносителями от ее европейских клиентов. Также в 2014 году Россия создала Евразийский экономический союз с Казахстаном и Белоруссией. Мнения относительно значения этого общего рынка на политической и экономической аренах существенно разнятся. Согласно Путину, долгосрочным намерением должно стать расширение таможенного союза на все постсоветские государства (исключая только страны Балтии). Армения и Кыргызстан указали на свой интерес присоединиться к союзу, хотя некоторые в Армении выступают против такого движения, утверждая, что это ограничило бы государственный суверенитет страны. Китай и другие азиатские страны к настоящему времени не проявили интереса к присоединению к этой организации, но при этом они и не выступили против ее существования.
Вообще говоря, обе страны: и Россия и Китай очень осторожно действуют в Средней Азии, чтобы не ущемить интересы друг друга. В настоящее время интерес Китая ограничен поставками энергоносителей и определенных полезных ископаемых. Ни Россия, ни Китай до сих пор не проявляли интереса к физической оккупации Средней Азии. Россия пыталась поддерживать свое традиционное доминирующее политическое положение в этом регионе, но это не вызывало возражений со стороны Китая, пока это не затрагивает его экономические интересы.
Однако с долгосрочной точки зрения кажется сомнительным, сможет ли Россия сохранить свое нынешнее положение, потому что демографический дисбаланс, вероятно, будет подавляющим. Этническое русское население в азиатской России могло бы уменьшиться до отметки ниже тридцать миллионов, тогда как население пяти среднеазиатских мусульманских республик, вероятно, достигнет восьмидесяти миллионов, а численность китайцев в их приграничных провинциях превысит сто миллионов. Такая диспропорция обязательно вызовет политические последствия. Россия, возможно, все еще сможет удержать свое присутствие, но только в ослабленном положении, к которому она не была приучена в прошлом, и к
