Н. Сильченко - Каменный пояс, 1975
Закончились занятия, но мы долго провожали наших дорогих гостей к трамваю.
После близкого знакомства с поэтессой, я заново перечитал ее книги. И все старался разгадать секрет творческой удачи Л. Татьяничевой. Вдумчиво вчитывался в ее внешне простые стихи. Меня в них привлекало умение поэтессы коротко и емко сказать о нашем времени, о человеке, о железном и синем крае. Через «линзы» душ людских она, как часовой мастер, ищет «застрявшие минуты», предупреждая:
Любая малая минута,Что обронили мы в пути,Могла бы жизнь спасти кому-то,Пшеничным колосом взойти.
В Челябинске в ту пору систематически проходили литературные среды при областном отделении Союза писателей. На этих средах всегда собиралось много народу, особенно молодежи. Председательствовала на них Л. Татьяничева. И когда выходил какой-нибудь новичок читать стихи, она советовала, что прочитать. Оказывается, поэтесса уже раньше познакомилась с его творчеством. Не оставляла без присмотра и тех «крестников», которые уже пружинили крылья для взлета.
Помню, как Валентин Сорокин восторженно рассказывал, что был с рукописью стихов у Л. Татьяничевой дома. Помогла Людмила Константиновна составить и издать первые книги А. Куницына, К. Скворцова и др. (В данный момент я говорю о литераторах моего поколения.)
Есть у нее стихотворение, которое вполне можно отнести к самому автору:
По веснеДо самого рассветаСоловьи залетные не спят.Все поют...А как настанет летоМолчаливо ростят соловьят.Сколько им таланта и раденьяНадо, чтоб из робкого птенцаВышел мастер колдовского пенья,Песнями пленяющий сердца!
Давно Людмила Константиновна живет и работает в Москве, и порядочно минуло лет с того памятного дня, когда напутствовала нас в стенах литературного объединения. И хотя поэтесса имеет столичную прописку в паспорте, присутствие ее на Урале всегда чувствуется, — чувствуется но стихам, частым звонкам и приездам в Челябинск. Отсюда не случайны строки:
Когда говорят о России —Я вижу свой синий Урал.
Я часто выступаю в разных аудиториях, перед людьми всех возрастов и принадлежностей. На проходящих вечерах меня расспрашивают о Л. Татьяничевой как поэте, так и человеке. На таких вечерах звучат ее стихи из уст читателей. Значит, творчество поэтессы волнует и зажигает сердца и умы людские.
Недавно появился в продаже сборник избранных стихов Л. Татьяничевой «Корабельный бор». Книга моментально была распродана.
Я прочитал, а вернее перечитал эту книгу, выпущенную в свет издательством «Советская Россия». В нее вошли произведения, знакомые мне по публикациям в журналах и ранее издаваемым сборникам. Издательство сообщает:
«В книгу известной советской поэтессы вошли лучшие стихи разных лет».
Автор пишет в предисловии:
«Отбирая стихи для этого, одного из наиболее полных моих отчетных сборников, я стремилась оставить лишь те стихи, которые не исчерпали «запас прочности» и могут встать плечом к плечу со своими более молодыми собратьями на одной из улиц-страниц избранного».
И так я прошел по «Главной улице» творчества Л. Татьяничевой. По страницам предъюбилейного сборника, как по ступеням времени, я поднялся на высокую вершину, имя которой — поэзия! И вижу, как автор книги выпускает «коней своей судьбы» — прожитые годы на волю. Встает большая судьба человека, рожденного перед самой Революцией.
Я увидел предреволюционную Россию в лице «плакальщицы Насти», у нее погибли сыны на войне. И от своего личного горя, от нужды бедняцкой за корку хлеба она голосила на похоронах по мертвым, «разрывая на части сердца» живых, таких же, как она, несчастных. С приходом Революции преобразилась жизнь этой женщины, и пела она со всеми и о «светлой участи живых».
Лирический герой Л. Татьяничевой ведет меня по двадцатым годам ее детства. Детство этого поколения в первые годы становления Советской власти было далеко не сказочное. Рядом с ним свирепствовали «разруха, голод, нищий быт», но дети есть дети, и им нужна забава. Очень глубокое и трогательное стихотворение «Глиняные куклы» выражает психологический настрой детворы того периода:
...У наших кукол тонконогихБыл непомерный аппетит.А мы на них ворчали:— Дуры,Чем вас кормить в конце концов?! —...Лепили детство мы с натуры,Не зная лучших образцов.
Простая деталь быта. Но как хорошо поэтесса сумела обобщить время. Подобный стихотворный оборот присущ многим стихам Л. Татьяничевой.
Легко перевернуть очередную страницу сборника, если стихи тебя не тронули, не задели за живое. Но вот передо мной стихотворение: «Первый концерт». В этом стихотворении, на первый взгляд, немудреный сюжет:
Двадцатый год двадцатого столетья,Точнее даты не найдете вы.В рабочий городишко под ИсетьюПриехали артисты из Москвы.
А в городишке нет «ни клуба, ни даже захудалого кино». Концерт решили провести в кузнечном цехе у «застывшего горна». У застывшего горна! Люди, изнуренные голодом, разрухой, пришли послушать московских артистов. Но после концерта «свершилось чудо! В горне кузнечном запылал огонь!» Вот какое магическое воздействие имеет искусство, повернувшее полумертвый городок к жизни.
И уместно сказать, что все творчество Л. Татьяничевой жизнеутверждающее, в нем нет слезливости, фальшивой грусти, голос ее стихов всегда звучит молодо, призывая к разуму и мудрости, а это все дается опытом жизни, ценою крови.
Поэтическая и трудовая юность Л. Татьяничевой начиналась у «зажженного горна» и горы Магнитной. В начале тридцатых годов пришла она совсем девочкой на великую стройку первой пятилетки — Магнитострой, встала у токарного станка, как и многие ее сверстники. Любая работа безусловно влияет на характер человека и формирует его. Измеряя выточенные детали микрометром, молодой токарь училась точности.
С такой же меркой поэтесса постоянно подходит и к написанным ею стихам. Стихи Л. Татьяничевой всегда лаконичны, точны, со своими допусками и припусками... А измеряет она их трудом человека, его радостью, горем, болью души. Гражданственность — главная линия ее творчества.
Есть поэты, которые остаются выразителями своего поколения, только одного определенного куска времени. Л. Татьяничева, встав на трудовую и поэтическую вахту своего поколения, всегда шла и идет в первом ряду его, через юность, молодость, к зрелому возрасту. Она вместе со своими одногодками строила завод у горы Магнитной, через ее молодость прошли «года тяжелые, как танки», когда «из гнева плавился металл, а слезы превращались в порох». В эти военные годы, как и миллионы советских женщин, «на трудном хлебе» растила она сына, и он «не заморыш вырос, не обсевок, а молодец из девичьих запевок». И, вырастив сыновей, с гордостью матери заявляет:
Два хороших сына у меня.Две надежды,Два живых огня.Мчится время по великой трассе.У меняДве юности в запасе.Жизнь горит во мне неугасима.У меня две вечности —Два сына.
Но перед нами встает и другой образ матери, — матери, пришедшей в бургомистров дом сына-предателя «правый суд вершить» над изменником Родины («Баллада о партизанке»), и она свершила этот суд, утверждая превыше всего на земле — преданность и любовь к Родине.
Чувство Родины у Л. Татьяничевой врожденное.
В одном из стихотворений доверительно признается поэтесса:
Мне бы только успетьО России моейПолным голосом спеть.
На Россию она смотрит с высоких гор Урала, с вершин человеческого труда и его духовного мира. И с этих высот, как добрый и мудрый товарищ, протягивает руку дружбы ко всем людям, населяющим нашу великую страну. «Не может — не смеет! — пишет она. — Считать себя русской пустая душа и скупая рука».
По посвящениям в сборнике видно, что у Л. Татьяничевой предостаточно друзей, живущих в разных уголках страны и говорящих на разных языках.
Прочитав книгу «Корабельный бор», я не заметил грани деления ее на циклы, как я не замечаю деления Азии и Европы столбом под Златоустом. Все стихи, дополняя друг друга, как ручьи сбегаются в широкую и глубокую реку поэзии Л. Татьяничевой, а люди, как известно, с древних пор селятся по берегам рек...
60-летний юбилей Людмилы Константиновны Татьяничевой не подводит итоги творчества большой русской поэтессы, а лишь суммирует то, что сделано ею за прожитые годы. Л. Татьяничева трудолюбива и плодотворно работает. Кроме того, как секретарь правления Союза писателей РСФСР, много сил отдает она общественным делам. По-прежнему заботливо помогает молодым литераторам. Особенно пристально следит за родным Уралом, за его литературной сменой.
