Лесли Гровс - Теперь об этом можно рассказать
4. В результате взрыва в окружности 370 метров была уничтожена вся растительность и образовался кратер с легким наклоном к центру. В центре этого кратера находилось чашеобразное углубление диаметром 37 метров и глубиной 1,8 метра. Поверхность центральной части кратера состояла из мелкораспыленной земли. Вещество, покрывавшее более удаленные участки кратера, было зеленоватого цвета, что было отчетливо заметно с расстояния пяти миль. Стальная конструкция вышки испарилась. Находившаяся на расстоянии 150 метров стальная труба диаметром 10 сантиметров и высотой 5 метров, которая была заделана в бетон и укреплена растяжками, также полностью испарилась.
5. На расстоянии 500 метров от точки взрыва находился массивный стальной цилиндр весом 220 тонн. Основание цилиндра было заделано в бетон. Цилиндр был окружен прочной стальной конструкцией высотой 21 метр, прочно скрепленной с бетонным основанием. Эта конструкция была подобна части стального каркаса 15—20-этажного дома или каркасу здания типа склада. На ее строительство пошло около 40 тонн стали и ее высота была равна высоте шестиэтажного дома. Поперечные связи в этой конструкции были намного прочнее обычно применяемых. Отсутствие навесных стен уменьшало поверхность давления и, следовательно, силу воздействия ударной волны на эту конструкцию. В результате взрыва она была вырвана из бетонного основания, перекручена, разорвана на части. Это доказывает, что расположенное на таком расстоянии от центра взрыва незащищенное кирпичное здание со стальным каркасом должно быть полностью разрушено. В этой связи я не могу считать здание Пентагона надежной защитой от такой бомбы.
6. Облако от взрыва поднялось на большую высоту. Сначала оно имело сферическую форму, затем превратилось в гриб и, наконец, образовало стелющийся у основания столб в форме трубы камина, который был затем рассеян воздушными течениями в разных направлениях. Пыль и радиоактивные частицы из облака осели на большой площади. За прохождением облака и выпадением осадков следил медицинский и научный персонал, вооруженный приборами, регистрирующими радиоактивность. Хотя местами радиоактивность осадков достигала значительной величины, нигде ее концентрация не превышала предела, требующего эвакуации населения. Небольшие количества радиоактивных осадков были зарегистрированы до расстояний порядка 190 километров от места взрыва. Измерения проводились для того, чтобы иметь данные, необходимые для защиты интересов государства при возможных претензиях в будущем. В течение первых нескольких часов я был далеко не уверен в благоприятном исходе.
7. Например, на расстоянии около 320 километров располагались наблюдатели, задача которых состояла в регистрации эффектов ударной волны, нанесенного материального ущерба, уровня радиоактивности и реакции населения. Хотя полные доклады от наблюдательных постов еще не поступили, я могу утверждать, что при испытании никто не пострадал, а материальный ущерб вне запретной зоны — ничтожен.
Как только полученные данные будут проверены и согласованы между собой, станет возможным составление детального описания последствий.
8. Данные долгосрочного прогноза погоды указывали, что начиная с утра 17 июля на продолжении четырех дней атмосферные условия будут благоприятными для испытания. Если можно было верить синоптикам, эти данные были абсолютно достоверными. Прогноз на утро 16 июля был не столь определенным, но все же вероятность неприятных для взрыва условий составляла порядка 90 процентов. В течение намеченной ночи в районе испытаний прошли грозы с молниями. Первоначально испытание было назначено на 4 часа утра, но из-за погоды многие ученые настаивали на переносе срока испытания. Перенос испытания мог бы привести, однако, к нарушению работы сложных механизмов взрывного устройства. Хорошо, что не дали себя уговорить. Мы упорно ждали благоприятной погоды всю ночь. Вынужденная отсрочка составила всего полтора часа. Взрыв был произведен за полчаса до восхода солнца.
9. Из-за плохой погоды два наши наблюдательных самолета типа Б—29 не смогли в намеченный момент подняться с аэродрома в Альбукерке. Когда они все же взлетели, то гроза и облачность помехи им приблизиться к месту испытания. Это не позволило произвести необходимые наблюдения с воздуха, хотя экипажи самолетов видели взрыв.
Несмотря на эту частичную неудачу, мы можем ожидать, что самолеты наблюдения при проведении боевой операции не подвергаются серьезному риску, хотя абсолютной уверенности в этом нет.
10. Около 11 часов утра в Альбукеркское отделение Ассошиэйтед Пресс начали стекаться сведения и впечатления от испытания. После этого я приказал командиру авиабазы в Аламогордо передать в прессу официальное сообщение о взрыве. С помощью Управления цензуры нам удалось ограничить реакцию прессы этим официальным сообщением и некоторыми заметками в местных газетах, рассказывающими о реакции людей, не имеющих отношения к нашим работам. В одной из них говорилось, в частности, что слепая женщина видела свет в момент испытания.
11. Бригадный генерал Т. Фарелл находился в блиндаже, где располагался пункт управления, на расстоянии девяти километров к югу от места взрыва. Привожу ниже его впечатления:
«Обстановка на пункте управления была драматической. Внутри и вне блиндажа находилось около 20 человек, занятых последними приготовлениями к взрыву. Среди них доктор Оппенгеймер, директор лаборатории, основной научный руководитель всех работ по превращению урана в атомное оружие; доктор Кистяковский, разработавший специальное сильное взрывчатое вещество для механизма бомбы; доктор Бэйнбридж, подготовивший проведение самого испытания, доктор Хаббард, метеоролог и другие. Кроме штатских на пункте было еще несколько солдат, два или три армейских офицера и один морской офицер. Все помещение блиндажа было забито разнообразными приборами и радиоаппаратурой.
Последние, особенно напряженные два часа перед испытанием генерал Гровс находился с Оппенгеймером, прогуливаясь рядом с ним и успокаивая перенапряженные нервы ученого. Каждый раз, когда Оппенгеймер был готов выйти из себя по поводу какой-либо неполадки, Гровс уводил его в сторону и, гуляя с ним под дождем, убеждал, что все будет в порядке. За 20 минут до момента «ноль» генерал Гровс отбыл на свой пункт в лагерь базы, поскольку, во-первых, оттуда была лучшая видимость и, во-вторых, в силу нашей договоренности находиться в опасный момент в различных местах. Обе эти точки были одинаково опасны.
Сразу после того, как он уехал, по радио начал передаваться отсчет времени, остававшегося до взрыва. Этот отсчет передавался всем группам, участвовавшим в наблюдении взрыва. Когда промежутки между отсчетами стали меньше и перешли от минут к секундам, нервное напряжение людей достигло предела. Каждому находившемуся в блиндаже были известны ужасные возможности, скрытые в событии, которое вот-вот должно было произойти.
Ученые, уверенные в правильности своих расчетов, не сомневались, что бомба взорвется, но все равно в мозгу каждого из нас роились сомнения. Чувства большинства присутствовавших можно было, пожалуй, лучше всего выразить словами молитвы: «Боже, верую, помоги, Боже, справиться с моим неверием!»
Мы вступали в неизвестное и не знали, что нас ждет. Можно с уверенностью сказать, что почти все: христиане, евреи и атеисты — в этот момент обращались к своей вере в высшие силы. Удача испытания означала, что многолетний труд ученых, инженеров, работников промышленности, военных и государственных деятелей не пропал зря.
В эти короткие мгновения в отдаленном пустынном уголке штата Нью-Мексико происходила окончательная проверка грандиозных усилий многих тысяч людей.
Доктор Оппенгеймер, на котором лежала громадная ответственность за происходящее, в этот последний момент стал еще напряженнее. Он вцепился руками в стойку и едва дышал. Последние секунды он смотрел прямо вперед. Когда диктор крикнул в свой микрофон «Взрыв!» и все вокруг залил свет ослепительной вспышки, за которым последовал глухой рев, на его лице появилось выражение глубокого облегчения. Несколько наблюдателей, которые должны были следить за световыми эффектами взрыва, находились за блиндажом и были сбиты ударной волной с ног.
Напряжение в блиндаже внезапно исчезло, и все бросились поздравлять друг друга. У каждого на уме была одна мысль: «Вот оно!» Что бы теперь ни случилось, все чувствовали, что немыслимая по сложности научная задача решена. Деление атомного ядра вышло из тайников научного мышления теоретиков. Оно пришло в мир уже почти взрослым. Эта новая сила могла быть использована во имя добра или во имя зла. Среди присутствовавших царило настроение, что остаток своей жизни они обязаны посвятить тому, чтобы не допустить ее использования во зло человечеству.
