Борис Чехонин - Журналистика и разведка
Трудно сказать, что подтолкнуло Орлова на рискованный шаг, то ли судьба друга Нейфельда, то ли арест зятя — заместителя министра внутренних дел Украины, то ли политика неоправданных репрессий в целом. Очевидно появилась мысль: надо ждать ареста, расстрела и мне. В июле 1938 года испанского резидента обязали встретиться для регулярного отчета с сотрудником Иностранного отдела НКВД. Встречу планировалось провести на борту советского судна в бельгийских территориальных водах. И тут нервы не выдержали — Орлов бесследно исчез. Соответствующий отдел НКВД, занимавшийся ликвидацией перебежчиков, разослал своим зарубежным агентам секретную ориентировку на пропавшего разведчика и приказ принять меры для его поиска. Через три с лишним месяца Орлов объявился сам в Соединенных Штатах. Он направил письмо Сталину с объяснением причин бегства и обещанием не выдавать известную ему, в том числе нашу английскую, агентуру при условии, что ему оставят жизнь и не подвергнут репрессиям оставшуюся в Москве мать. Берия дал приказ прекратить поиски сбежавшего и отменить планы его ликвидации. Орлов сдержал свое обещание — никого не выдал. Наши знаменитые английские агенты продолжали работать еще много лет.
…Но вернемся к разговору с американским разведчиком Реймюллером в 1990 году в Бангкоке. Я жалею, что не рассказал тогда ему о судьбе и Соломона Марковича Нейфельда, и его двух детей, и его жены. Не все, далеко не все советские люди только и мечтали бежать на Запад, как в свое время сделали это дочь Сталина и сын Хрущева. В 1941 году Марк вместе с братом ушел добровольцем на фронт. Сражался, дважды был ранен, получил инвалидность. Демобилизовавшись, окончил с медалью заочно десятилетку и решил поступить в один из московских вузов. Фронтовика повсюду принимали чуть ли не с распростертыми объятиями — защитник родины, инвалид. Встречали улыбками, пока он не заполнял анкету. Далее следовали замешательство членов приемной комиссии, какая-то беготня по кабинетам и, наконец, стандартные извинения: простите, мы выяснили — набор абитуриентов уже завершен. Сыну «врага народа» еще недавно предоставили право умереть за родину. Он не умер, но пролил кровь, с честью прошел через дым сражений и вот теперь захотел учиться. Увы, двери вузов оказались закрытыми. Шел 1949 год.
Известно, что и среди плевел попадаются зерна пшеницы. Нашелся директор, который, ознакомившись с анкетой Марка, пригласил его в свой кабинет и, понимающе глядя в глаза, сказал только одну фразу: «Ну что, намучился, бедняга?»
Так на заявлении появилась краткая резолюция — «зачислить».
Я познакомился с Марком в 1973 году, когда он уже был видным конструктором оборудования строительной индустрии. Как-то на международной строительной выставке в Москве шведы заинтересовались его умными машинами. Марку последовало предложение уехать работать в Швецию. В Скандинавии ему пообещали высокооплачиваемый пост, виллу, точнее две — одну в Стокгольме, вторую в южной стране, на выбор, и, естественно, шведское гражданство. Аналогичное предложение сделали ему до этого итальянцы. Марк предпочел остаться в скромной квартирке на Спиридоньевке и в научно-исследовательском институте с мизерной заработной платой. Сейчас он может выехать в Германию. Как инвалид войны и еврей, он имеет там право на гражданство, жилье и приличную пенсию. Власти ФРГ заботятся даже о «чужих» участниках войны и создают им условия для нормальной жизни. Сын «врага народа» отказался от предложений итальянцев и шведов, а также от возможности выезда в Германию. В свои теперь уж семьдесят с лишним лет он продолжает изобретать новое оборудование и строить заводы на родине.
Кто он, этот Марк, — чудак? По прошлым меркам нашего времени патриот, человек, который не сводил смысл жизни к рублю или доллару. По нынешним, возможно, действительно чудак. Но именно такие вот чудаки и украшают наш холодный и жестокий мир в современной полубандитской России.
Дома у Марка мы с женой познакомились и с другими неординарными людьми, и, прежде всего с его матерью. После многолетней «отсидки» жена расстрелянного «врага» и мать фронтовиков долго скиталась по отдаленным местам Сибири. Действовал запрет на ее возвращение в Москву. Она запомнилась мне как удивительный человек — не озлобившийся, до глубокой старости сохранивший веру в «настоящий социализм» и чувство юмора. Это, видимо, и помогло ей пережить трагедию мужа, бесприютность двух сыновей на воле и ужасы тюрем ГУЛАГа.
А известный писатель Лев Разгон, добрый знакомый Марка! Он повторил судьбу Этель Исаковны Нейфельд, только в расширенном варианте. О проведенных годах за колючей проволокой он написал интересные книги. И характерно: в них и в наших разговорах за праздничным столом в доме на Спиридоньевке, откуда ушли под расстрел многие творившие революцию, было не услышать, не уловить неистребимой озлобленности и доведенной до ненависти горечи воспоминаний. Разные бывают люди, и разные они выбирают судьбы. Одни, как дети сильных мира сего, бегут на Запад, другие — их подавляющее большинство — остаются на родине, разделяя боль, страдания народа и его надежду построить когда-нибудь счастливую, справедливую жизнь, свободную от трагедий былого социализма. Кстати, о социализме. Мне часто в этой связи вспоминаются слова, приписываемые Бисмарку. Когда в пору зарождения марксизма его спросили, можно ли построить социализм, он, подумав, ответил: «Можно. Только для этого надо выбрать страну, которую не жалко».
История СССР богата экспериментами, в том числе в плане косметического обновления социалистической системы. У всех на памяти, что из этого получилось. Взять хотя бы недавний пример — попытку Генерального секретаря ЦК КПСС Горбачева совершить новую революцию и построить «социализм с человеческим лицом». Признаюсь, я с энтузиазмом и верой воспринял эту попытку. Надоели немощные старики типа Брежнева, который у меня на глазах не мог сойти в Индии без поддержки сотрудников охраны со ступеней президентского дворца. Надоела цепь похорон его наследников. Как тут не влюбиться с ходу в нового молодого генерального секретаря. Он не только бодро преодолевает конвейерную ленту автомобильного завода в Москве, но и произносит умные речи, произносит не шамкая, не цокая языком. А его соратники? Например, близкий друг Анатолий Лукьянов. В семидесятые годы нам с женой приходилось отдыхать вместе с ним в Крыму, бывать у него дома в Москве. Он поражал своими знаниями, научными степенями, поэтическим даром и, главное, нестандартным реформаторским мышлением. В его библиотеке я увидел чуть ли не всю диссидентскую литературу — смелый гражданский шаг. За одно только это можно было многого лишиться на его работе в Кремле, впрочем, как и самой работы, сменив в худшем случае кремлевский кабинет на тюремную камеру в Лефортово. Это, уж поверьте, я знал лучше многих. А его жена Люся! В отличие от Горбачевой это была личность — доктор биологических наук, автор многих книг, скромная, милая женщина, интересный собеседник. Как тут не поблагодарить судьбу за то, что наша страна, наконец, получила тех лидеров, что способны обеспечить новый рывок вперед и авторитет по-настоящему второй великой державы мира.
У журналистов рабочая жизнь короче, чем у иных политических деятелей. Тем более когда тебе стукнуло 58 и ты впервые в жизни из недавних «детских пеленок» перепрыгнул вдруг в почти пенсионный возраст — стал на несколько лет старше самого генерального секретаря. А тот, молодой, стремится обновить старую команду. Для революции, в его понимании, нужны новые люди с чистыми руками, по возможности не связанные со старым режимом. Надо расчистить «партийные конюшни» и от былых ошибок, и от кадров, что совершали их. И он начинает претворять в жизнь свою идею. Что же, разумная мысль! На пенсию отправляют многих, еще не достигших положенных 60 лет. Революционная риторика Горбачева заставляет нас отдавать за него свои голоса, поддерживать его политику. Мы не знали, что она приведет к развалу страны, к обнищанию народа. Мы не знали ничего о тех подлинных целях, которые преследовал Генеральный секретарь ЦК КПСС. Об этих целях он поведал не нам, а своим почитателям на Западе спустя много лет. Выступая, в частности, в 2000 году на семинаре американского университета в Турции, бывший лидер советских коммунистов заявил:
— Целью моей жизни было уничтожение коммунизма, невыносимой диктатуры над людьми. Именно для достижения этой цели я использовал свое положение в партии и стране. Именно поэтому моя жена все время подталкивала меня к тому, чтобы я последовательно занимал все более и более высокое положение в стране. Когда же я лично познакомился с Западом, я понял, что не могу отступить от поставленной цели. А для ее достижения я должен был заменить все руководство КПСС, а также руководство всех социалистических стран.
