Ахмед Рушди - Шаг за черту
У выступившего с его критикой Юстуса Рейда Вайнера[227] неприглядный союзник — Иерусалимский центр по связям с общественностью, финансируемый в первую очередь семейным фондом Милкена. Да, того Майкла Милкена, плутоватого финансиста, который сел в тюрьму, как известно, за мошенничество. Хотя Вайнер и хвастается тем, что три года шел по следу Саида, его обвинения неубедительны. Вайнер не может опровергнуть того, что Саид действительно родился в Иерусалиме. Но чтобы «доказать», будто Саид и его семья не заслуживают права называться палестинскими беженцами или изгнанниками, Вайнер заявляет, что Саид не ходил в школу Святого Георгия в Иерусалиме и что дом его семьи никогда ей не принадлежал. Все это пустая болтовня. Соученики Саида выступили свидетелями, подтверждая, что он действительно посещал школу Святого Георгия и что Саиды прекрасно известны как старинное палестинское семейство. Как минимум один из соучеников подтвердил все это Вайнеру, который благополучно умолчал о данном факте.
Дом в Иерусалиме записан не на отца Саида, а на близких родственников. Использовать подобный факт в качестве доказательства чего бы то ни было — значит игнорировать каждодневные реалии быта большой семьи. И кстати, насколько тривиальным может быть человек? Неужели можно всерьез полагать, что детство, проведенное Саидом «вне места», частично в Иерусалиме, частично в Каире, каким-то образом лишает его права называть себя палестинцем и говорить от лица палестинцев? Стало быть, Вайнеру, американскому еврею, переселившемуся в Израиль, можно высказываться от лица израильтян, а Саиду, прижившемуся в Нью-Йорке, нельзя говорить за народ Палестины?
Когда подобным образом нападают на известного писателя, когда враги настроены не просто написать скверную рецензию на его книгу, но уничтожить автора, тогда на карту поставлено нечто гораздо большее, чем обыденное зло мира книг. Профессор Саид не новичок в диспутах и в качестве «награды» за то, что является самым непримиримым и заметным палестинским интеллектуалом последней четверти века, получил свою долю смертельных угроз и скверного обхождения. Однако эти последние нападки являют собой что-то новое. И, несмотря на всю их сомнительность, им выказали высшую степень доверия сначала в журнале «Комментари», а затем во множестве ведущих газетных изданий Америки и в британской «Дейли телеграф».
Еще более странным представляется тот факт, что ни одна американская газета не опубликовала опровержений Саида, которые неизбежно появились, как ни парадоксально, в израильской газете «Хааретц». Израильские масс-медиа, таким образом, оказались справедливее тех печатных изданий Запада, которые выступают поборниками интересов Израиля.
Саид — страстный сторонник урегулирования конфликта между евреями и палестинцами, а его враги (как нетрудно догадаться) — нет. Нападение на Саида — это нападение на все, что он отстаивает, на мир, который он надеялся десятилетиями спора воплотить в жизнь, мир, в котором палестинцы смогут с честью жить в своей стране, да, но еще и мир, в котором намеренно позабытое во благо прошлое останется в прошлом, чтобы палестинцы и евреи могли подумать об ином будущем. Существование в Израиле экстремистов, твердо намеренных этому воспрепятствовать, не новость. Новость то, что западная пресса с такой готовностью идет на сотрудничество с ними. Вот это действительно скандал.
Перев. Е. Королева.Пакистан
Ноябрь 1999 года.
Новый военный правитель Пакистана Первез Мушарраф обещал ликвидировать коррупцию в государстве, прежде чем восстанавливать демократию. Те, кто следит за событиями в Пакистане, вспомнят, что когда у власти был предыдущий мультяшный диктатор, генерал Зия[228], с навощенными усами и глазами енота, он тоже поговаривал о чистке рядов и последующем проведении выборов. Зия назначал и отменял выборы так часто, что это уже никто не принимал всерьез. В те печальные дни он назывался ВВП — «Верховный военный правитель», в народе, однако, пошла шутка, что на самом деле это означает «Вас Выберут Потом». Возможно, опасаясь такой же реакции, генерал Мушарраф предпочел и вовсе не назначать выборов. Едва ли это можно назвать положительным сдвигом.
Давайте забудем на миг о том очевидном факте, что отказ генерала Мушаррафа назвать конкретные сроки восстановления демократии сам по себе акт коррупционный, а первым стал подготовленный им государственный переворот. Вместо того давайте оценим состояние тех конюшен, которые он решил вычистить. Правительство Наваза Шарифа было некомпетентным в экономике, неприятно авторитарным, в высшей степени непопулярным и сильно подозреваемым в незаконных махинациях самого разного рода, включая подтасовку результатов выборов. Его действия заслуживают самого пристального расследования. Но как может генерал Мушарраф, который уже обвинил Наваза Шарифа в попытке покушения на его, Мушаррафа, жизнь и назвал эту мнимую попытку «предательской», убедить нас, что расследования, проведенные его режимом, будут беспристрастными и заслуживающими доверия? Поколение назад генерал Зия казнил премьер-министра З. А. Бхутто после показательного суда. Эхо той расправы уже слышится в обвинениях Мушаррафа против Наваза, и оно становится все громче.
Беназир Бхутто[229], ее Пакистанская народная партия и ее муж Асиф Зардари также должны ответить на множество вопросов. Они тоже обвиняются в широкомасштабной коррупции, а Зардари — еще и в убийстве брата Беназир. Когда Наваз Шариф был премьер-министром, Беназир могла отрицать и часто отрицала подобные обвинения, утверждая, что это просто политическая вендетта, затеянная против нее Шарифом. Нет ничего особенно удивительного в том, что она кинулась приветствовать переворот Мушаррафа. Как генерал Мушарраф убедит нас в том, что справедливость восторжествует и в «деле Бхутто — Зардари»?
Взгляните на то, что кроется за политическими партиями, и вы увидите истинную причину социального крушения в Пакистане. Маковые поля на северо-западной границе поставляли опиум столько, сколько помнят люди. И в наши дни здесь производят громадные количества героина. Чтобы распространиться по миру, этот героин должен проделать путь в тысячу километров на юг, до Карачи, мимо армейских формирований и постов таможенного досмотра. По мнению всех моих знакомых обозревателей, пакистанская наркоиндустрия просто не смогла бы существовать без тесного сотрудничества с бюрократическим аппаратом и армией. Если, генерал Мушарраф хочет, чтобы мы поверили в его антикоррупционную программу он должен сначала продемонстрировать, что армия очистила собственные ряды. Но как именно он собирается это сделать? И что он намерен делать с Карачи, чье пугающе дикое население не подчиняется никаким законам, пребывая во власти не только неистовых политиков-сектантов, но также наркобаронов и мафии? Граждане Карачи не устают повторять, что городская полиция сотрудничает с организованной преступностью. Как генерал Мушарраф планирует освободить от криминала важнейший город своей страны?
Под загнивающей поверхностью таятся и более запущенные болезни, с которыми военный режим способен справиться еще меньше. Пакистан — это страна, в которой институтам народовластия, развивающим демократические инстинкты, никогда не позволяли укорениться. Вместо того элита страны: военная, политическая, индустриальная, аристократическая, феодальная — каждая в свою очередь — расхищала богатства нации, тогда как муллы с все возрастающим напором требовали введения самой драконовской версии шариатских законов.
Правительство Наваза Шарифа становилось все более фанатично исламистским по мере того, как слабело. Следует приветствовать выраженное Мушаррафом намерение не позволить фундаменталистам взять государство в свои руки. Но сможет ли зачинщик государственного переворота создать подобие светского демократического государства, в котором перевороты станут не только ненужными, но даже немыслимыми? Можно ли доверять представителю элиты, причем такому, который верит, будто он вправе захватить власть над целой нацией, над государством, ни больше ни меньше, когда он заявляет, что хочет бороться с властью элиты?
Мушарраф также высказывался по поводу мирного урегулирования отношений с Индией и отодвинул часть войск от границы. Однако в то же время этот человек ответственен за обернувшуюся катастрофой военную авантюру в Кашмире этого года, а в прошлом неоднократно делал в адрес Индии крайне агрессивные заявления. Почему мы должны верить этой новой «мягкой» линии поведения, когда он всячески выказывает, что у него так и зудит указательный палец — палец, который теперь нацелен на ядерную кнопку?
