Александр Гогун - Между Гитлером и Сталиным. Украинские повстанцы

Как раз к этим годам относится и затухание Сопротивления.

Но, все-таки, важнейшую роль в ликвидации повстанческого движения играли боевые операции.

Сначала чекисты убили сто тысяч украинских повстанцев и сочувствующих им крестьян, а только потом помогли партхозактиву загнать остальных в колхозы.

Уже упоминавшийся бывший боец ВВ НКВД Николай Перекрест в интервью «Известиям» лжесвидетельствовал: «Тем же, кто не выступал против власти, жилось совсем неплохо. На Западную Украину в послевоенные годы ресурсы направлялись порой в ущерб другим регионам. Край преображался на глазах — я жил там до 1959 г. и видел это»[416].

Несколькими страницами ранее в главе об агентурной работе спецслужб приведено свидетельство коллеги Перекреста — Санникова о том, как распрекрасно жилось западным украинцам при новой власти: сплошная бедность и безденежье.

Что же касается того, что «край преображался на глазах, туда направляли большие средства из других регионов», то это правда: в Западной Украине после войны проходила частичная индустриализация. Но только толку для населения от новопостроен-ных заводов было мало. Как и во всем остальном Союзе, зарплата на этих «образцовых социалистических предприятиях» была мизерная, условия труда — тяжелейшие, а трудовые отношения напоминали таковые же времен кондового царизма или вообще порядки при строительстве египетских пирамид.

Что же касается коллективизации, то ее последствия сказываются в регионе, как, впрочем, и во всем бывшем Советском Союзе, и поныне. После 1991 г. колхозы и совхозы Западной Украины развалились или пришли в запустение. Местная номенклатура не захотела и/или не смогла организовать нормальную приватизацию средств производства на селе. Частично земельные угодья скупили новые латифундисты. Так или иначе, в результате довоенной отсталости и советских экспериментов Западная Украина, несмотря на частичную индустриализацию 1945–1955 гг., представляет собой бедный аграрный регион, получающий дотации от чуть менее бедных промышленных восточных областей. Западноукраинских нелегалов сейчас можно встретить на пляжах Италии и Испании, на стройках Берлина и Петербурга, в батраках у польских фермеров…

Преображались и города. Как говорил Перекрест: «В регион направляли специалистов из восточной Украины»[417]. Это так, но это только часть правды.

Послевоенное население западно-украинских городов представляло собой специфическую картину. Дело в том, что до Второй мировой войны города и местечки Волыни и особенно Галиции были по преимуществу польско-еврейскими. Те же украинцы, которые жили в городах, были настроены националистически и часто симпатизировали ОУН.

Евреев уничтожил Гитлер, поляков выслал в Польшу Сталин, а большинство украинской интеллигенции либо бежало с немцами, либо в ходе борьбы коммунистов с ОУН отправились в Сибирь или вообще в мир иной. В результате города просто опустели. В безлюдные кварталы вселили украинских крестьян. Часто, чтобы снизить базу сопротивления, в «каменные джунгли» отправляли жителей глухих сёл, поддерживавших националистов. Эти люди, составившие большинство населения Львова, Станиславова, Дрогобыча и других городов и местечек Галиции и Волыни, ненавидели советских интеллигентов или военных, чекистов и партийцев — русскоговорящих «схидня-ков», приехавших из восточных областей УССР, а иногда и из России в рамках «большевистского десанта». Последние отвечали автохтонам презрением, считая их эталоном темноты и ксенофобии.

Кстати, этот антагонизм во многом не преодолен и поныне. Люди из городов восточной Украины часто холодно относятся к «западынцам», аргументируя это так: «Мало того, что они русских не любят, нас называют “москалями”, так они еще и не цивилизованные. Туристы, ожидающие почувствовать во Львове западную культуру, чаще всего удивляются, что культуры вообще там маловато».

В Западной Украине в 1939 г. до 60 % населения было неграмотным — в свое время здесь не было советского «ликбеза». Может быть, отчасти поэтому западные украинцы, несмотря на полонизацию и румынизацию, остались украинцами, разговаривавшими на родном языке. Этот «недостаток», заодно с безграмотностью населения, коммунисты решили «исправить».

Уже знакомый читателю Николай Перекрест в интервью «Известиям» заявил, что в победе над УПА «Свою роль сыграла и национальная политика. Во всех учреждениях украинский язык был не то что основным, а единственным»[418].

Интересно, где воевал уважаемый полковник милиции в отставке в 1944–1951 гг.: в Западной Украине или в украинских деревнях в Канаде, где украинский язык десятилетиями использовался на официальном уровне?

Все партийные, армейские и чекистские отчеты, распоряжения и донесения, которые приведены в этой книге не пришлось переводить — они и так были на русском.

А вот отрывок из постановления президиума ЦК КПСС «О политическом и хозяйственном состоянии западных областей украинской СССР» — документ датирован 23 мая 1953 г.: «Так, например, из 311 руководящих работников областных, городских и районных партийных органов западных областей Украины только 18 человек из западноукраинского населения.

Особенно болезненно воспринимается населением Западной Украины огульное недоверие к местным кадрам из числа интеллигенции. Например: из 1718 профессоров и преподавателей 12 высших учебных заведений города Львова к числу западноукраинской интеллигенции принадлежат только 320 человек, в составе директоров этих учебных заведений нет ни одного уроженца Западной Украины, а в числе 25 заместителей директоров только один является западным украинцем.

Нужно признать ненормальным явлением преподавание подавляющего большинства дисциплин в высших учебных заведениях Западной Украины на русском языке. Например, в Львовском торгово-экономическом институте все 56 дисциплин преподаются на русском языке, а в лесотехническом институте из 41 дисциплины на украинском языке преподаются только четыре. Аналогичное положение имеет место в сельскохозяйственном, педагогическом и полиграфическом институтах г. Львова.

Это говорит о том, что ЦК КП Украины и обкомы партии западных областей не понимают всей важности сохранения и использования кадров западноукраинской интеллигенции. Фактический перевод преподавания в западноукраинских вузах на русский язык широко используют враждебные элементы, называя это мероприятие политикой русификации»[419].

А как еще эту политику можно назвать? Русификация и есть, как к такому процессу не относиться. Не в последнюю очередь из-за вбивания советами русской культуры повстанцы долгие годы находили поддержку в среде местного населения, стремившегося говорить на родном языке.

3.9 Итог противостояния

Входит Мусор с криком: «Хватит!» Прокурор скулу квадратит.

Дверь в пещеру гражданина не нуждается в «сезаме».

То ли правнук, то ли прадед в рудных недрах тачку катит,

Обливаясь щедрым недрам в масть кристальными слезами.

И за смертною чертою, лунным блеском залитою,

Челюсть с фиксой золотою блещет вечной мерзлотою.

Знать, надолго хватит жил тех, кто головы сложил.

Иосиф Бродский. «Представление». 1986 г.

К середине 1950-х гг. в Западной Украине было ликвидировано оуновское подполье.

Своим бывшим врагам воевавший с бандеровцами Николай Перекрест отказывал в уважении: «Их борьба была бессмысленной и жестокой авантюрой, направленной прежде всего против своего же народа. От рук бандеровцев на Западной Украине погибло больше местного населения, чем было арестовано или выслано за пособничество бандформированиям»[420].

И в том же интервью тот же человек говорит, что повстанцы: «…несли значительные потери. Не помню цифр, но было очень наглядное подтверждение — обширные бандеровские кладбища на окраинах сел…. Мы выдавали родственникам тела погибших. По их традиции на могиле погибшего в бою бандеровца ставили березовый крест. И вот из села выйдешь — огромное кладби-ще, все белое от этих крестов. Одно время какая-то “умная голова” запретила такие захоронения: мол, слишком демонстративно. Кресты приказали сносить. А их каждый раз восстанавливали, да еще и минировали»[421].

Тела родственникам погибших выдавали далеко не всегда. Часто оставляли гнить на месте в качестве «приманки»… Но если все же на окраинах сел появлялись огромные кладбища, все белые от березовых крестов, то, наверное, полковник что-то напутал в соотношении убитых повстанцев и убитых повстанцами.

От красочных картин и свидетельств перейдём к сухой статистике.