Анатолий Вишневский - Время демографических перемен. Избранные статьи
Рис. 2. Доля трех возрастных групп в стационарном населении с разной продолжительностью жизни
Источник: Coale A. J., Demeny P. Regional Model Life Tables and Stable Population. Princeton, NJ: Princeton Univ. Press, 1966.
Конечно, государство принимает участие – и немалое – в воспитании детей, обеспечивая в той или иной степени работу систем образования, здравоохранения и т. п. Но оно не кормит, не одевает и вообще не содержит детей – это как было всегда, так и остается делом семьи.
Содержание же пожилых людей в странах с развитой пенсионной системой сегодня рассматривается как задача государства – и не в том смысле, что оно создает и поддерживает необходимые для пожилых людей специальные институты – то же здравоохранение, богоугодные заведения и т. п., а буквально, в смысле полного обеспечения их средствами к существованию посредством пенсий.
Такой взгляд на пенсии – явление исторически новое. Подавляющее большинство населения в прошлом никогда никаких пенсий не получало, содержание пожилых людей было частным делом их самих или их семьи. Современные пенсионные системы – ответ на саларизацию труда, развитие городского образа жизни и т. п.
Введенная Бисмарком традиция быстро распространилась, была всеми принята, рассматривалась как проявление социальной справедливости и социальной солидарности. Сложнее понять, как раскрывает экономическую природу пенсий экономическая теория, очень часто дебаты о развитии или реформировании пенсионных систем обходятся без теории.
Между тем хотелось бы, чтобы экономисты объяснили, почему при мало меняющейся, иногда даже снижающейся демографической нагрузке на одного работника (детьми и пожилыми), при постоянном росте производительности труда и совокупного богатства общество вдруг сталкивается с неразрешимыми проблемами содержания пожилых людей. Например, в России в первом десятилетии нынешнего века совокупная демографическая нагрузка была самой низкой за всю историю страны. И именно в это время появились настойчивые требования о повышении возраста выхода на пенсию как единственном способе для государства свести концы с концами.
Рис. 3. Демографическая нагрузка на 1000 лиц в возрасте 20–65 лет в стационарном населении с разной продолжительностью жизни
Источник: Coale A. J., Demeny P. Regional Model Life Tables and Stable Population. Princeton, NJ: Princeton Univ. Press, 1966.
Разумеется, ни Бисмарк, ни его последователи в разных странах до определенного момента не ожидали тех глубоких изменений в жизненном цикле и возрастном составе населения, в результате которых на 1000 лиц в возрасте от 20 до 65 лет будет приходиться 260–270 человек в возрасте 65 лет и старше вместо 70–80, как было прежде. Но эти изменения произошли и сделали сохранение прежнего типа перераспределения ресурсов от работников к пенсионерам невозможным. В чем же причина этой невозможности?
Распределительная или накопительная система?
Кажется очевидным, что сужение нижней части возрастной пирамиды в ходе демографического старения высвобождает ресурсы, а не связывает их. Сокращается доля детей в населении, соответственно должна сократиться и доля расходов на них, за счет этого можно увеличить долю расходов на пожилых. Но кто и как это должен сделать?
Как полагал американский экономист Ричард Истерлин, «необходимо с помощью налогообложения изъять семейные сбережения, предназначенные на содержание молодых иждивенцев, с тем чтобы эти капиталы могли быть использованы на покрытие растущих общественных затрат по содержанию пожилых иждивенцев. Проблема политической приемлемости такой меры достаточно серьезна, но она не кажется неразрешимой, учитывая, что платящие налог работники сами же являются и потенциальными получателями из создаваемых за счет этого налога фондов»[149]. Судя по всему, этот ответ ориентирует на сохранение повсеместно распространенных сейчас распределительных пенсионных систем. Дирижировать перераспределением ресурсов должно государство или какие-нибудь другие централизованные институты.
С другой идеологией связаны попытки перейти от распределительной системы к накопительной. По сути, дело заключается в том, чтобы привязать пенсии не к структуре населения, а к структуре жизненного цикла человека, обеспечив его послерабочую жизнь за счет сбережений, сделанных в рабочий период. В этом случае не государство через налоговую систему, а сам человек перераспределяет свои ресурсы между разными этапами своей жизни, обеспечивая и содержание своих детей до достижения ими экономической самостоятельности, и свое собственное содержание после прекращения экономической деятельности. И при таком решении не обойтись без государства, без законодательного регулирования сберегательного поведения населения, всей системы сбережений, включая и гарантии их долговременной сохранности и защиты от обесценения, есть много нерешенных проблем. Тем не менее при такой системе значительная доля ответственности за формирование будущей пенсии – вместе с правом на его контроль – смещается в сторону индивида.
Накопительная система особенно важна в период перехода от старой возрастной структуры к новой, многие практические проблемы связаны именно с этим переходом, а не с новой возрастной структурой самой по себе. Когда новая возрастная структура установится окончательно, формально разница между распределительной и накопительной системой исчезнет.
Но при этом не исчезнет смысловая разница: кто обеспечивает содержание человека после прекращения им экономической деятельности: он сам или государство (может быть, другие общественные институты). С каким из этих вариантов связана бо льшая эмансипация пожилых людей, бо льшая социальная справедливость и бо льшая демократия? Так ли неизбежно патерналистское посредничество государства?
Все эти вопросы обычно не ставятся, а сразу ищутся прагматические ответы на вопросы, порождаемые промежуточной, переходной ситуацией, загоняющей в тупик финансовую систему, созданную в предыдущую демографическую эпоху.
Возраст выхода на пенсию
Эти ответы почти автоматически сводятся к самому простому решению: повышению возраста выхода на пенсию. При этом, предлагая такое решение, часто даже не считают нужным уточнить, какой смысл новой возрастной границы имеется в виду.
На деле эта граница имеет, как минимум, две цели, не вытекающие одна из другой: определить возраст, когда у человека возникает право на получение пенсии и он может, если захочет, прекратить свою трудовую деятельность, или когда он обязан ее прекратить.
Сейчас в России, по умолчанию, речь идет о праве, никто (за исключением некоторых категорий, например военнослужащих) не обязан выходить на пенсию, разрешено одновременное получение зарплаты и пенсии, что уже само по себе трудно объяснимо. Видимо, на то есть экономические и политические причины, не имеющие теоретических оснований, и мы на них останавливаться не будем.
Стремление государства, выплачивающего пенсии, повысить возрастную границу, по достижении которого возникает право на получении пенсии, вполне понятно. В признании такого права явно или неявно присутствует логика социального страхования, проявления социальной солидарности, требующей поддержки членов общества, нетрудоспособных по различным основаниям (болезнь, инвалидность и т. п.). Достижение граничного возраста рассматривается как страховой случай (такой же, например, как болезнь), событие, с наступлением которого и возникает право на получение пенсии.
Этот возраст не может устанавливаться произвольно, он основывается, как минимум, на общепризнанных интуитивных эмпирических представлениях о том, по достижении какого возраста большинство людей с высокой вероятностью уже не могут работать, – в силу плохого состояния здоровья, накопившейся усталости и т. п. – и потому могут претендовать на пенсию. Для пересмотра возрастной границы должны измениться и эти представления, что требует серьезных перемен в определяющей их реальности. Именно при оценке этой реальности у демографа появляется возможность вставить свое слово, а уж прислушаются ли к нему экономисты и политики, это они решат сами.
Само по себе демографическое старение – не такая страшная вещь. Мы видели, что оно отнюдь не увеличивает совокупную демографическую нагрузку на работающее население. Но, кроме того, те же перемены, которые изначально запускают процесс старения (а это прежде всего снижение смертности), создают предпосылки для ответа на многие вызовы, порождаемые этим процессом. Перестройка возрастной пирамиды обычно начинается со «старения снизу» вследствие снижения рождаемости. Но затем к нему присоединяется «старение сверху»: увеличивается продолжительность жизни и улучшается состояние здоровья пожилых людей. Контроль над биологическими и социальными факторами, которые прежде ограничивали рост продолжительности жизни, одновременно открывает путь к замедлению биологического старения индивида. В развитых странах увеличивается не только общая продолжительность жизни, но и продолжительность здоровой жизни. Люди не просто живут дольше, они доживают до более поздних возрастов в лучшем состоянии, параллельно старению населения идет омоложение индивидов, отодвигаются сами границы старости.
