Анна Ромашкина - Хостесс. История Бэйли Екатерины
Так мы и пролежали рядом около часа, пока не настало время ехать обратно.
В тот же вечер я, наконец, решилась: «Дам я ему этот шанс, а там – будь что будет!». Я поняла, что от этого парня мне все равно никуда не деться, так что позволила себе рискнуть.Шон весь вечер смотрел клипы на большом экране, периодически поглядывая на меня. Когда в баре почти никого не осталось, я подошла к нему и незаметно передала ключ от квартиры.
– Ты же знаешь, где я живу? – тихонько уточнила я.
– Да.
– Иди туда. Я приду, как только освобожусь.
– Хорошо.
Кое-как дождавшись ухода последнего клиента, я побежала домой.
Не включая свет в комнате, Шон лежал на кровати.
– А чего ты в темноте сидишь? – удивилась я.
– В тауне каждый патрульный знает, что это – твоя квартира и быть сейчас здесь никого не должно. А мне – так тем более нельзя здесь находиться. Я, кстати, чудом встречи с одним из них избежал. Прямо здесь, около дома.
– Думаю, это Тим попросил, чтобы меня покараулили, пока он «невыездной».
– Может быть. Не знаю.
– А, Бог с ними, с этими патрульными, – отмахнулась я. – Я хочу, чтобы ты посмотрел со мной один фильм. Он снят по моей любимой книге – «Мастер и Маргарита». Но предупреждаю сразу – он длинный. Ты готов?
– Конечно! – радостно согласился он.
Я достала свой ноутбук, вставила диск с фильмом и принялась переводить диалоги по мере просмотра.
Посмотрев пару серий, мы перешли к тому, от чего чуть ранее днем он отказался.
Мы упивались друг другом, с жадностью впитывая каждую клеточку того, что упустили, чего не касались ранее пальцы, кожа, губы… Если бы в тот момент я могла превратиться в каплю, я бы утонула, растворилась в нем без остатка!
После этого в моей душе не осталось ни тени сомнения, ни намека на сожаление. Не было больше ни душевных метаний, ни чувства беспомощности. Я была просто СЧАСТЛИВА!
Я почувствовала мир и согласие с самой собой и поняла, что все у нас будет хорошо. Я осознала, что именно Шон – та самая моя половинка, которую я так долго искала.
Похоже, именно для встречи с ним я возвращалась в Корею снова и снова. Наверное, я знала, я чувствовала: где-то здесь, в этом рисовом болоте, осталось ненайденным что-то очень важное, очень ценное для меня, такое, что нигде и никогда найти больше не смогу!
И именно поэтому я в кого-то влюблялась, с кем-то встречалась, о ком-то грустила и столько страдала, – чтобы понять всю глубину, всю прелесть этого нового, неизвестного ранее чувства, охватившего сейчас меня всю целиком, без остатка.Наутро я позвонила Тиму. Сказала, что нам нужно поговорить и что сегодня я приеду на базу.
Видит Бог, я не хотела говорить об этом по телефону, считая, что он заслуживает, чтобы я объяснила все лично, однако он захотел объясниться немедленно.
– Нам нужно расстаться, – спокойно произнесла я. – Я тебе изменила и не хочу обманывать.
Конечно, это было жестоко с моей стороны, но другого выхода я не видела.
Просто так, без весомой на то причины, сообщить ему, что свадьбы не будет и нам не стоит больше встречаться, было бы недостаточно, – он стал бы уговаривать меня еще раз обо всем подумать и не торопиться, и наши мучения продолжались бы бесконечно. Ведь даже после весьма жестокого чистосердечного признания в грехопадении он звонил каждые полчаса, упорно спрашивая: «Почему ты это сделала?» и «Что я сделал не так?».
Но как я могла ему объяснить? И он продолжал мучить себя и меня.
А один из его звонков вообще вывел меня из себя:
– Что, если ты беременна? – неожиданно предположил он. – Вдруг у тебя будет ребенок?
– Даже если и будет, то вряд ли от тебя, – грубовато заявила я, не зная, как еще на это можно ответить.
– Откуда ты знаешь? Как ты можешь быть настолько уверена?!
– Черт возьми, Тим! Что за детский сад? Какой еще ребенок?! Я не беременна! – вспылила я.
– Я просто подумал, что может, это могло бы как-то все изменить…
– Тим, не мучай меня и себя. Просто мы друг в друге ошиблись. Бывает такое. Ты обязательно встретишь свою половинку. Но я – точно не она. Пожалуйста, не звони больше.
Но он все равно звонил. Часто-часто.
Я перестала брать трубку.Вечером в «Лобос» пришел Шпик. Я ему рассказала о последних событиях.
В ответ он просиял так, будто я ему сообщила, что он только что выиграл миллион:
– Я так рад! Давно надо было! А на свадьбу вы меня пригласите?
– Сдурел, да!? Какая свадьба?
– Стерва, что сказать. Так и думал, что не пригласишь, – отмахнулся он и заказал пиво.
После этого мы с Шоном уже не расставались.
Лишь пару часов в день ему надо было проводить на базе, готовя документы к отъезду.
Он попытался подать прошение о том, чтобы остаться на второй год в Корее, но было уже слишком поздно и ему отказали (приятели, которые ничего не знали о нас, никак не могли понять, с чего бы это Шон, который терпеть Корею не мог, решил вдруг остаться!).
– Знаешь, может это и к лучшему: уедешь в Штаты и про меня забудешь. Ты еще не представляешь, что это такое – визу ждать, – «утешала» его я. – Это же растянуться может на годы!
– Неправда. Смотря как все делать. Можно делать абы как, пуская все на самотек, а можно подгонять и нервировать всех настолько, что они сами захотят сделать все быстро, – серьезно ответил он.
Шон уже подготовил, чтобы взять с собой, все мои документы, их копии, анкеты, переводы и так далее. Оказалось, многое из того, что нужно будет для консульства с его стороны, он уже оформил с месяц назад.
– И откуда у тебя была такая уверенность, что я соглашусь?! – притворно возмущалась я.
– Ты веришь в то, что люди после смерти продолжают существовать? – вместо ответа спросил он, как мне показалось, немного не к месту.
– Ну, верю, – осторожно ответила я.
– У меня недавно бабушка умерла. Так вот, пару месяцев назад, когда я уже готов был сдаться, так как ты мне без конца отказывала, мне приснилась она и сказала, что я должен за тебя бороться, потому что ты – моя судьба, – ответил он серьезно.
По моей коже пробежали мурашки: «Ну, раз даже бабушка сказала, то точно никуда уж не денешься!»
Тут у меня зазвонил телефон. Я с тоской отметила, что это опять Тим и отменила звонок.
Через минуту телефон ожил снова. Я вновь нажала отмену.
Мне было ужасно жалко его, и я чувствовала себя последней сволочью, вспоминая о том, как с ним поступила, но сказать ему мне было больше нечего. Каждый раз, когда он звонил, у меня на глаза наворачивались слезы, ведь мне самой было прекрасно известно, каково оно – быть на его месте. И больше всего я сожалела о том, что не могу сделать так, чтобы ему стало легче.
Шон, видя эти метания, выхватил у меня из рук телефон, вынул батарею и положил в карман:
– Проблема решена, – коротко сказал он. А чтобы мы могли поддерживать связь, когда он уезжал на базу, отдал мне свой телефон.Все происходившее с нами казалось мне нереальным, слишком хорошим, чтобы быть правдой. Время от времени я думала, что вот-вот проснусь, и все окажется обманом…, да так до сих пор и просыпаюсь.
А за неделю до отъезда Шона и вовсе чудо произошло.
Нам очень хотелось провести вместе весь день, сходить куда-нибудь, но Ким уперся и никак не давал выходной. Пока однажды я не увидела, как Шон о чем-то разговаривает с ним на улице. Спустя минуту они оба вошли внутрь.
Шон сел на свое обычное место у компьютера – выбирать и скачивать музыку из Интернета, а Ким подошел к барной стойке и плюхнул на нее восемьдесят долларов:
– Выпивку! Всем! За счет заведения!
Мы с Ритой обалдело переглянулись: такого не было с ним ни разу.
Тем временем Ким, обращаясь уже ко мне, удивил нас снова:
– Завтра у тебя выходной, – сказал он просто, даже как-то обыденно.
Я осела на стул, непонимающе переводя взгляд то на Шона, то на мистера Кима. Они же, как ни в чем не бывало, продолжили заниматься своими делами.
Лишь позже я поняла, что Шон просто дал моему боссу денег, чтобы я могла отдохнуть без ущерба для бизнеса.
– Но как ты его уговорил?! – спросила я вечером после работы.
Вместо ответа Шон показал, что будто бы он держит в руках пачку денег, от которой при каждом слове отгибает купюру за купюрой:
– Завтра. Кате. Нужен. Выходной. Как раз восемьдесят и вышло: четыре слова по двадцатке.
Я рассмеялась.
– Но все равно это странно, что он согласился. Да еще и так дешево.
За мой выходной и Шпик, и Тед не раз предлагали и сто, и двести долларов, но Ким каждый раз категорически отказывался меня отпускать.
– Надо просто знать, как просить, вот и все, – пожал он плечами.
На мои дальнейшие расспросы он просто отмахивался.
В выходной, устроенный Шоном, мы решили пройтись напоследок по барам тауна.
Мы играли в бильярд, танцевали, целовались у всех на виду… Мне было все равно, увидит нас кто или нет. Даже если на следующий день Ким сказал бы мне «ты уволена», мне было бы наплевать! Я не могла позволить кому-то или чему-то испортить те последние дни, что остались у нас в Корее до предстоящей разлуки. Ведь мы понятия не имели, сколько она продлится.
