Дмитрий Калюжный - Другая история Российской империи. От Петра до Павла [= Забытая история Российской империи. От Петра I до Павла I]

«Вы, конечно, знаете, и я повторяю это предельно ясно, что единственная цель моей политики в отношении России состоит в том, чтобы удалить её как можно дальше от европейских дел… Всё, что может погрузить её в хаос и прежнюю тьму, мне выгодно…»

В письме, которым обменялись французские дипломатические службы в Вене и Константинополе, читаем:

«Король направляет к вам подателя сего письма, который по собственной инициативе вызвался оказать помощь Пугачёву. Это офицер Наваррского полка, имеющий множество заслуг. Вы должны как можно скорее отправить его с необходимыми инструкциями для так называемой армии Пугачёва. Король вновь выделяет вам 50 тыс. франков для непредвиденных расходов, помимо того, что вы должны получить из выделенных вам средств за прошлый месяц. Не жалейте ничего для того, чтобы нанести решающий удар, если к тому представится случай. Нет такой суммы, которую король не предоставил бы ради осуществления наших замыслов…»

Во французской прессе активно обсуждалось, кто победит — российское правительство или «мужицкий царь»? — да так, что маркиз Пугачёв выглядел более предпочтительным кандидатом на победу.

А Екатерине совсем не нравились ни французские публикации, ни перепечатка их в газетах других стран. Она велела составить и распространить контрпропагандистское сочинение; спешно была написана, переведена на французский и направлена во все российские представительства в европейских столицах книга «Лжепётр II, или Жизнь и похождения мятежника Емельяна Пугачёва».

Так создаётся история: лживые сказки и чьи-то придумки попадают в СМИ, политизированные сочинители выдвигают разные версии, затем начинаются толкования мнений по поводу различных вымыслов, потом политически ангажированные историки пишут на основе этих толкований учебники…

А вот Англия помогала тогда не Османской, а Российской империи. Без её помощи, в частности, русская балтийская эскадра в 1770 году не смогла бы беспрепятственно и неожиданно для турок пройти через проливы Эресунн, Каттегат, Скагеррак, Ла-Манш и Гибралтар, выйти в Средиземное море, блокировать Дарданеллы и уничтожить турецкую эскадру в Чесменской бухте. Только после наших кавказских успехов (1783) Англия перестроила свою политику в пользу ослабевшей Турции, поскольку для России открывался путь в Индию и Иран, и наши интересы сталкивались.

Октябрь 1773 — март 1774. — К Пугачёву присоединяются рабочие уральских шахт и горных заводов. Осада Оренбурга.

Грамотно планировать и успешно проводить боевые операции Пугачёву помогали иностранные военные советники. Они же подсказали мысль об учреждении на захваченной территории специальной полиции для поднятия дисциплины в войсках — сами вожди восстания вряд ли бы до такого додумались; «любовь к порядку не отражала никогда сущности российского менталитета», как пишет Владимир Сергеев. Не без их помощи была создана Пугачёвым Военная коллегия — высший орган управления на охваченных восстанием территориях.

Теперь скажем несколько слов о судьбе шахт и заводов.

Три четверти промышленных предприятий России, относящихся, по современной терминологии, к сфере военно-промышленного комплекса, находились на территории Урала и Сибири. Соответственно, там были и кадры: мастера и рабочие. Практически все оружейные заводы на Урале были захвачены сторонниками Пугачёва и, казалось бы, задача немедленного увеличения производства вооружения и боеприпасов ради победы общего дела обеспечена. Но… вместо снабжения своих войск оружием, рабочие стали разрушать заводы и рудники. Историки говорят, что население, «воодушевлённое освободительным манифестом Пугачёва», просто «проявило свою ненависть к угнетателям и всему, с ними связанному», а пугачёвская Военная Коллегия просто «не успела сразу взять под контроль военную промышленность». Во как! Создать многотысячные дисциплинированные отряды сумели, планировать и проводить блестящие воинские операции против регулярных войск сумели, обеспечить порядок у себя в тылу сумели, наладить финансы сумели, а вот предотвратить разгром русской военной промышленности — беда какая! — не смогли.

Логичнее предположить, что, имея в виду возможность провала «плана А» — захвата российского трона, зарубежные организаторы этой беспрецедентной гражданской войны просто попутно выполняли «план Б» — подрыв российской обороноспособности. Для этого всего и надо было не мешать рабочим самим разносить свои заводы.

1773, ноябрь. — Поражение правительственных войск под Оренбургом. Боевые части, действовавшие против правительственных войск, были вооружены не каким-то дрекольем, и не только саблями, пиками и пищалями, но и современными полевыми орудиями. Их у пугачёвцев, осадивших Оренбург, было не менее 86 единиц. Для сравнения: первый карательный отряд, направленный Екатериной II на подавление бунта, имел 30 орудий. Понятно, почему генерал Кар со своим войском потерпел сокрушительное поражение уже на подступах к Оренбургу. Та же участь постигла экспедиции генерала Валленштерна, полковника Чернышёва и секунд-майора Заева. А ведь это были регулярные правительственные войска, снятые с турецкого фронта.

Боевики Пугачёва получали жалованье более высокое, чем офицеры правительственных войск! Для выплаты жалования боевикам, оплаты продовольствия и боеприпасов, на агитацию и пропаганду вождям восстания требовались деньги, и немалые. Частично они поступали из захваченных запасов царских властей, но этого было явно недостаточно. Чем же покрывали потребности? В архивах удалось обнаружить докладную записку князя Барятинского канцлеру Панину:

«Пугачёв получил от Порты [от султаната Оттоманской империи] знатную сумму денег».

Пушкин сообщает: в ставке Пугачёва в Бердской слободе найдено «осьмнадцать пушек, семнадцать бочек медных денег и множество хлеба», и делает особое примечание о деньгах:

«Пугачёв вопреки общему мнению, никогда не бил монету с изображением государя Петра III и с надписью Redivivus et ultor[26] … Безграмотные и полуграмотные бунтовщики не могли вымышлять замысловатые латинские надписи и довольствовались уже готовыми деньгами…»

По сему поводу Владимир Сергеев отмечает в «Независимом военном обозрении»:

«У поэта рука не поднимается записать, что монеты были отчеканены в горячо любимой им свободолюбивой Франции — коварство, заставляющее поблекнуть измену бывшего дворянина Швабрина из „Капитанской дочки“».

1774, март. — Отброшенные к Каспийскому морю войсками Михельсона и Суворова, отряды Пугачёва быстро тают.

Правительственные газеты Российской империи неоднократно сообщали:

«Пугачёв разбит и бежит».

Пушкин написал об этом так:

«Пугачёв бежал, но бегство его казалось нашествием».

Пугачёв контролировал и Нижнее, и Среднее Поволжье — Алатырь, Саранск, Пензу, Саратов. Екатерина II, вынужденная из-за восстания вести борьбу на два фронта, смягчает свои требования к туркам.

«Беспокойство российского двора удваивается день ото дня, — сообщал в Париж Дюран. — Крымские татары пришли на помощь Пугачёву. Из Петербурга отправлены несколько курьеров в войска, дислоцированные у границ Грузии, с приказом воспрепятствовать их соединению в районе Кубани…»

А вот — из перехваченного русской разведкой письма графа де Сен-При из Вены князю де Рогану в Константинополь:

«Французские офицеры шлют эстафету за эстафетой из турецкой армии, которая должна предпринять диверсию в России в пользу Петра III…»

Далее из письма следует, что Турция планировала крупную военную операцию не только через Крым, но и через Северный Кавказ с целью поддержать маркиза Пугачёва; в этой операции предполагалось участие кадровых французских офицеров. (Интересно, что в письмах к Вольтеру Екатерина тоже называла Пугачёва маркизом без кавычек. Это означает, что она признавала в нём иностранного дворянина, ибо титул маркиза во Франции давался инородцам — так же, как титул барона в России.)

В письме графа Сен-При также упоминается о двух французах, которые вернулись в Константинополь из расположения пугачёвской армии. Их имена не названы, но этот факт подтверждается получившей скандальную огласку историей с арестом и ссылкой в Сибирь полковника Анжели. В публикации мидовского официоза «Газет де Франс» от 1 июля 1774 года говорилось:

«Полковник Анжели, француз на русской службе, был в оковах отправлен в Сибирь. Обнаружили, что он имел связи с мятежниками и тайно подстрекал многие русские полки к восстанию. Утверждают даже, что если бы его не обезвредили, то вся армия перешла бы под знамёна мятежников».