Сергей Кремлев - Россия и Германия: Вместе или порознь? СССР Сталина и рейх Гитлера

Секретарем Штрассера был тогда Геббельс, сменивший на этом посту Гиммлера. Геббельс тогда ориентировался на Штрассера, делавшего ставку на рабочих, в то время как Гитлер рассчитывал на поддержку «среднего класса» и элиты, рабочими тоже, естественно, не пренебрегая.

4 ноября 1925 года Гитлер и Геббельс встретились впервые и вскоре нашли общий язык.

А в феврале 1926 года Гитлер ликвидировал наметившийся раскол в партии. И ликвидировал очень просто. Он созвал региональных партийных лидеров — гауляйтеров и не вдаваясь в долгие обсуждения того, куда надо нацистам идти — влево или вправо, заявил, что единственно возможный путь для него самого тот, по которому НСДАП идет с ним, Гитлером. Или он — вождь, фюрер, и все клянутся в верности ему. Или он — не фюрер. Гауляйтеры понимали, на ком держится популярность партии. И поэтому они выбрали путь фюрера.

28 февраля он выступил в «Национальном клубе-1919» Гамбурга. После освобождения из Ландсберга ему было запрещено выступать на официальных митингах, но это был частный клуб. Обращался он к людям солидным, и речь его была сдержанной, что сразу же рассеивало миф о нем как об ораторе «неистовом», «импульсивном».

К лету 1926-го был достигнут полный контроль над партией, а к концу этого года в НСДАП состояло 50 тысяч человек. В состав секретариата входили Гесс — секретарь, Шварц — казначей, Боулер — имперский делопроизводитель партии. Штат аппарата насчитывал несколько десятков человек. Были отделы внешней политики, труда, промышленности, сельского хозяйства, экономики, внутренних дел, юстиции, нации и прессы. При НСДАП создавались гитлерюгенд, лиги женщин, учителей, юристов и врачей.

Официальной формой партии стали черные галифе, коричневые рубашки и черные галстуки. История иногда шутит знаменательные шутки. Со временем эпитет «коричневые» станет синонимом наци и превратится в имя существительное.

Но почему были выбраны коричневые рубашки? Черные рубашки для итальянских фашистов были выбраны Муссолини, конечно, сознательно. Это был символ.

А вот коричневые рубашки штурмовики получили в конце 1926 года, что называется, по случаю. По дешевым оптовым ценам небогатой НСДАП удалось закупить крупную партию таких рубашек, которые в те времена, когда Германия еще имела колонии, предназначались для немецких войск в Восточной Африке. Ирония судьбы и истории — своим «фирменным» партийным цветом партия антиверсальца Гитлера была обязана тому Версальскому миру, который лишил рейх его колоний.

В 1926 ГОДУ вышел второй том «Майн Кампф» с главой о России. О чем там говорилось, мы уже с тобой, уважаемый читатель, знаем. А в августе 1927 года на собрании в присутствии 20 тысяч нацистов Гитлер назвал три чудовища, лишающих Германию силы: интернационализм, демократия и пацифизм. Оценка, надо сказать, была не лишена правоты.

20 мая 1928 года на выборах в рейхстаг НСДАП получила 12 депутатских мест, включая место для Геббельса. Геббельс тогда говорил: «Между социализмом и национал-социализмом нет противоречий. Они дополняют друг друга. Если они обращены друг против друга, они разрушительны; вместе они революционны и прогрессивны». Что ж, и тут было над чем подумать…

К концу 1928 года в НСДАП было уже 100 тысяч членов. Гитлер нередко выступает в столице. И об одном из таких выступлений Альберт Шпеер — тогда ассистент профессора Тессенова в Высшем техническом училище в Берлине-Шарлоттенбурге — вспоминал так: «В приличном костюме он выглядел вполне респектабельно. Все в нем было скромно. Для меня во всем этом было что-то симпатичное и противоречило тому, что пытались изобразить его оппоненты, — истеричный демагог, визжащий и жестикулирующий фанатик в мундире».

1929 год приносит НСДАП блок с Национальной народной партией магната кино и прессы Альфреда Гугенберга (мы с ним еще познакомимся получше) и со «Стальным шлемом» — организацией ветеранов войны. На президентских выборах 1932 года член руководства «Стального шлема» Теодор Дуйстерберг получил 2,5 миллиона голосов, но снял свою кандидатуру в пользу Гитлера.

1929 год был отмечен также борьбой против плана Юнга. И о нем надо сказать подробнее, вернувшись на шесть лет назад.

Тогда, 30 ноября 1923 года (Гитлер как раз был под арестом после провала путча) под руководством шестидесятилетнего американского генерала Чарльза Гейтса Дауэса (он же — вице-президент США и директор-основатель крупнейшего чикагского банка «Центральный Трест Иллинойса», связанного с группой Моргана) и английского финансиста Мак-Кенна начала работу комиссия по определению платежеспособности Германии.

1 января 1924 года в Лондоне встретились новый комиссар Германии по национальной валюте Яльмар Шахт (будущий президент Рейхсбанка) и управляющий Английским банком Монтегю Норман для обсуждения условий займа, призванного оживить германскую экономику.

А в августе 1924 года на Лондонской конференции был обнародован план Дауэса. 30 августа 1924 года в Германии вышел закон о денежной реформе, и с этого дня план вступил в силу. Суть его была в том, что в ближайшие пять лет Германия выплачивает репарации по полтора миллиарда марок золотом, потом — по два с половиной.

Под право контроля немецких железных дорог и банков США выделяли немцам первый кредит в 200 миллионов долларов. Потом последовали и другие кредиты.

В июне 1929 года на очередной Парижской конференции вместо плана Дауэса был принят план пятидесятипятилетнего американского финансиста Оуэна Д. Юнга (он же — глава «Дженерал электрик», не считая постов в Федеральном резервном банке и в «Дженерал Моторс» Моргана).

По плану Юнга Германия к 1988 году должна была выплатить репараций на 112 «золотых» миллиардов: до 1966 года — по 2 миллиарда в год, после 1966 года — по 1,6–1,7 миллиарда…

Вот против таких «веселых» долгосрочных перспектив Гитлер и выступал. Однако план Юнга за счет кредитов до поры до времени стимулировал деловую активность, и в конце 1929 года на плебисците по отношению к этому плану Гитлер (в блоке с Гугенбергом) получил лишь 6 миллионов голосов, в то время как для провала плебисцита требовался минимум 21 миллион.

Гитлер порвал с Гугенбергом, а победил канцлер Штреземан с его либеральной политикой (он, правда, скоропостижно скончался еще до окончательного подсчета голосов).

В экономике вроде бы наблюдался рост, напряжение в умах и душах подупало, и тогдашний английский посол в Берлине лорд д'Абернон считал, что Гитлер постепенно уходит в политическое небытие. Тем не менее, как раз в 1929 году НСДАП купила для себя в Мюнхене трехэтажный дом, а в сентябре Гитлер переехал в новую девятикомнатную квартиру в дорогом районе Мюнхена.

Промышленники тогда хотя и не массово, но уже поддерживали наци, а семидесятилетний директор могущественного «Рурско-Вестфальского угольного синдиката» Эмиль Кирдорф в 1927 году сам вступил в НСДАП (через год он в тактических целях из нее вышел, но помогать партии средствами не прекратил).

Непросто, непросто было все с НСДАП и с немцами. Пока партийные верхи НСДАП блокировались с промышленными верхами, рядовые нацисты порой плечом к плечу с коммунистами отбивались от полиции.

Благополучие оказалось недолгим — в мир капитализма пришел Кризис. В разных странах его пик пришелся на разные годы. Манфреду фон Браухичу запомнился год 1931-й, но уже к лету 1930 года в Германии было 3 миллиона безработных. Не очень много, но и не очень мало.

Канцлером был Брюнинг. Фигура бесцветная и мрачная, он был тесно связан с Ватиканом, провел декреты о снижении заработной платы и о повышении налогов… Народ был недоволен, Гитлер обличал финансовых воротил, а выборная активность немцев возрастала. Если в 1928 году на выборы в рейхстаг пришел 31 миллион человек, то в 1930 — уже 35 миллионов.

Ожидая результата подсчета голосов, Гитлер сказал: «Если бы это была сотня»… Но НСДАП получила 107 мест в рейхстаге, набрав 6 371 000 голосов и став второй партией Германии после социал-демократов. Конечно, это был успех, хотя и промежуточный. Однако уже было почти ясно, что Гитлер выходит на финишную прямую с хорошими шансами стать первым.

ЧТО ИНТЕРЕСНО — оппозиционный историк Герхард Риттер из Фрайбургского университета считал: нацизм не имел корней в немецкой истории, а исходил из Французской революции.

А вот француз Эдуард Эррио расценивал, как глубокий, анализ посла Франции в Германии Франсуа-Понсэ, выводившего нацизм из «протестантского пиетизма против католического центра и в более общем порядке, против духовной анархии в стране».

Итак, находились французы, которые однозначно кивали на глубоко немецкую основу нацизма, но находились и немцы, которые усматривали в нем корни французские…

Ответ на эти две точки зрения дал сам немецкий народ, приведший нацистов к власти легально, в рамках демократической процедуры парламентских выборов.