Сергей Семанов - Андропов. 7 тайн генсека с Лубянки
Словно своеобразное «завещание» прозвучала теоретическая статья Андропова в журнале «Коммунист» № 3 за 1983 год «Учение Карла Маркса и некоторые вопросы социалистического строительства в СССР». В ней, правда, звучат в основном старые, традиционные мотивы о неисчерпаемости и творческом характере марксизма, развитии «социалистической демократии» и необходимости повышения общественной дисциплины, порядка и все такое прочее и подобное, что уже давным-давно набило тяжкую оскомину нашему народу.
* * *Здесь самое время напомнить, что Андропов был в душе поэтом, отчего всегда очень интересовался вопросами идеологическими. Как же обстояло в этой области с его личными вкусами и действиями в самые последние времена его абсолютного правления? Теперь у нас есть возможность осветить по крайней мере два случая такого рода, причем из источников вполне достоверных.
Уже говорилось, что руководство западных держав чрезвычайно внимательно следило за внутренними делами в СССР и всех странах социалистического лагеря. В особенности за нашими идеологическими процессами, справедливо полагая, что именно в этой сфере особенно повлиять на граждан данных стран в нужном им направлении. В особенности, разумеется, на широкие слои тамошней интеллигенции. Центром таких изучений сделались сразу после войны Соединенные Штаты, где были созданы целые научные (или псевдонаучные) институты по разработке данных проблем, издавались многие труды и т.п.
Одного из этих авторов следует представить – Джон Данлоп, коренной американец, «восп», придерживавшийся даже несколько сочувственных взглядов в отношении русской идеи (заметим, в противоположность большинству «советологов», которые все сплошняком были еврейскими выходцами из России или Восточной Европы, хотя прикрывались английскими псевдонимами). Данлоп начал в восьмидесятые годы с книг о Солженицыне, а в 1983 году издал обратившее на себя широкое внимание исследование «Лики современного русского национализма». Через пару лет он публикует новую пространную книгу «Новый русский национализм» (под грифом Гуверовского центра войны и мира в Стенфордском университете – очень престижное учреждение в США).
Для нас особенно интересно то, что такие центры и такие исследования были тесно связаны с информацией от западных спецслужб, ибо въезд подобным авторам в Советский Союз был, разумеется, заказан, а сообщений в нашей печати на этот счет было ничтожно мало. Вот почему сведения и суждения Данлопа о тогдашних, по его выражению, «русских националистах» андроповского времени чрезвычайно интересны для понимания событий с западной стороны Атлантики. Цитируем:
«В 1981 году отмечалось 100-летие со дня смерти Достоевского, и «Наш современник» использовал эту годовщину для того, чтобы расставить некоторые важные, как ему казалось, политические акценты. Особенно заметной была статья Вадима Кожинова в № 11 за 1981 год. В этом спорном эссе Кожинов развил некоторые идеи, некогда высказанные «евроазиатами» и советским ученым Львом Гумилевым, и подробно остановился на значении Куликовской битвы, 600-летие которой праздновали в 1980 году. Как и годовщина смерти Достоевского, память о Куликовской битве имеет для националистов огромное символическое значение. В статье Кожинов предлагает свою трактовку этой великой битвы XIV века, которую, кстати, он рассматривает как решающую борьбу между «многонациональным Российским государством» и «агрессивной космополитической армадой», представлявшей «темные силы» мира того времени. Стрелы Кожинова были нацелены не в татаро-монголов, а в андроповцев, которые начали серьезно претендовать на власть. (Через несколько месяцев андроповцы отплатили ему той же монетой, и притом – с лихвой.)
Такую же атаку на андроповскую коалицию провел глашатай русского национализма Сергей Семанов в книжной рецензии, помещенной в № 7 за 1981 год. Анализируя книгу о троцкизме, выпущенную издательством «Молодая гвардия» в 1979 году, он писал: «Троцкизм открыто объявлял себя сторонником «революционной агрессивности», требовал, чтобы страна победившего пролетариата несла на «красных штыках» революцию в другие страны. Свою ориентацию на «революционную войну» Советской России с международным капитализмом Троцкий не раз пытался подкреплять практическими действиями. В 1919 году он рекомендовал направить 30—40 тысяч всадников в Индию…».
Здесь же содержалось едва прикрытое осуждение интервенции в Афганистан и других советских военных авантюр за рубежом.
В другом месте Семанов изливал гнев на «элитизм» троцкистов в прошлом и настоящем: «Править обществом якобы во имя народа должна троцкистская элита «избранных». А народная масса – это «муравьи революции», как писал сам Л.Д. Троцкий (Бронштейн). Их удел – жить в рамках казарменного общества, быть послушными…».
Режим Хафизуллы Амина в Афганистане, который «упразднил» религию, уничтожал духовенство, осквернял мечети в стране, где 90 процентов населения верующие мусульмане, приводится как образчик современного троцкизма, наряду с «красными кхмерами» Кампучии, которые «вырезали более трех миллионов жителей своей страны, создавая «новое общество».
Семанов явно имел в виду «троцкистов» у себя дома. Для него андроповцы являлись смесью евреев и лишенных своего национального лица русских, предлагающих России самоубийственный путь, хотя она и без того заплатила страшную цену за фанатизм 20—30-х годов. И в этом плане вторжение в Афганистан виделось ему как первый шаг к окончательному самоуничтожению русской нации. (И андроповцы тоже вспомнили о Семанове уже через несколько месяцев.)».
Остановимся на нашей скромной публикации далекого уже 1981 года. «Троцкистов» мы поносили при всяком удобном случае, намекая на космополитических советников в брежневско-андроповском руководстве, и только. События в несчастном Афгане мы воспринимали как рок судьбы, который надо разрешить всеми способами, в особенности военными. Никакого намека на дела в Афгане в данной заметке не только не содержалось – такого не было у нас всех даже в мыслях. Придется процитировать кусочек из упомянутой статьи:
«Коммунистам всегда было чуждо искусственное противопоставление национальному интернационального. «…Подлинно национальные идеи… – говорил Ф. –Энгельс, – в то же время всегда являются и подлинно интернациональными идеями».
Нельзя быть последовательным интернационалистом, пренебрегая интересами своего народа. В.И. Ленин писал: «Интернационализм на деле – один, и только один: беззаветная работа над развитием революционного движения и революционной борьбы в своей стране, поддержка (пропагандой, сочувствием, материально) такой же борьбы, такой же линии, и только ее одной, во всех без исключения странах»,
Антинародная сущность троцкизма всегда проявлялась в полном пренебрежении к интересам трудящихся. Звучит дико, но бедствия и тяготы народных масс вызывали… радость у приверженцев Льва Троцкого. Еще в речи на IX съезде партии он провозгласил: «Разруха, уничтожавшая и разбивавшая все на своем пути, вместе с тем очищала путь для нового строительства…».
Троцкий открыто объявлял себя сторонником «революционной агрессивности», требовал, чтобы страна победившего пролетариата несла на «красных штыках» революцию в другие страны. Свою ориентацию на «революционную войну» Советской России с международным капитализмом Троцкий не раз пытался подкреплять практическими действиями. Так, в 1919 году он рекомендовал направить 30—40 тысяч всадников в Индию, чтобы «дать прямой толчок восстанию угнетенных масс»… Ленинская партия, разумеется, отвергла эту авантюру.
После высылки Троцкого из СССР происходит примечательное преобразование его взглядов по вопросам войны. Теперь он из ультравоинственного демагога превращается в… пораженца! Он пророчествует, что война, в которую будет неизбежно втянут Советский Союз, завершится его гибелью. «Можем ли мы, – писал Троцкий, – ожидать, что Советский Союз выйдет из предстоящей великой войны без поражения? На этот откровенно поставленный вопрос мы ответим так же откровенно. Если война останется только войной, поражение Советского Союза неизбежно. В техническом, экономическом и военном отношении империализм несравненно сильнее. Если он не будет парализован революцией на Западе, то он сметет социальный строй, рожденный Октябрьской революцией».
Поминать русофобские суждения Троцкого мы все очень тогда любили, ибо выражался он на эти темы весьма круто, а цитировать приблизительно схожие высказывания Энгельса, Маркса или тем паче Ленина было никак невозможно, ибо отрицательный комментарий к ним исключался полностью (либералы-космополиты, напротив, любили цитаты о «нации рабов»). Вот по такому нехитрому принципу и строилась та скромная статья, которой мы все не придавали особого значения. Но подозрительный ум Андропова или Бобкова «со товарищи» решили совсем по-другому. Каким-то неведомым образом запахи из их лубянской кухни перенеслись за океан, а там и попали к Данлопу, он их и озвучил. А для нашего главного сюжета важно отметить лишь, что и накануне кончины Андропов не забывал о «русистах».
