Сценарии будущего. Как жить и работать в мире, захваченном нейросетью и роботами - Руслан Геннадьевич Юсуфов
Поэтому, по данным на 2022 год, в Великобритании, Голландии, Италии и в целом в Европе – демократия хорошая, зато в России, Венесуэле и на Кубе – плохая, а в Белоруссии и Китае – ужасная. Скандинавские страны – недостижимый идеал, но это и без The Economist понятно любому. Единственное красное пятнышко в Европе – это авторитарный Калининград. А где же дела обстоят лучше, чем в России? Например, к «розовым» странам отнесены:
• Буркина Фасо – два военных переворота в 2022 году;
• Мали – военный переворот в 2020 году;
• Нигер – попытка переворота в 2021 году и военный переворот в 2023 году;
• Ангола – гражданская война перетекает в протесты и обратно последние десятилетия;
• Габон – путч в 2019 году и военный переворот в 2023 году;
• Эфиопия – гражданская война с 2020 по 2022 годы.
Еще лучше ситуация в Мавритании, где власть находится в руках одной группы со времен военного переворота в 2008 году, или Уганде, где президент у власти с 1986 года, – они сиреневые и фиолетовые, как демократии в Восточной Европе или Турции.
Помимо подобных манипуляций общественным мнением, государства могут использовать виртуальное пространство для контроля. Уже сейчас некоторые пользователи жалуются на поведение других людей в метавселенных. Не успела Meta открыть доступ к своей социальной платформе Horizon Worlds, как появились первые свидетельства сексуальных домогательств: «В перерыве между волной зомби и демонов, которых нужно было расстрелять, я тусовался рядом с BigBro442, ожидая нашей следующей атаки. Внезапно бестелесный шлем BigBro442 оказался прямо передо мной. Его парящая рука приблизилась к моему телу, и он начал тереть мою грудь». Вопрос виртуального сексуального домогательства сам по себе – беспрецедентный, но становится еще сложнее из-за идентификации личности в метавселенных, где кто угодно может быть кем угодно.
В случае массового принятия виртуальной реальности государствам придется решить, где находится грань дозволенного, используя возможности метавселенных для контроля населения. Вполне возможно, что метавселенные будут менее регулируемым местом, чем физическое пространство, чтобы человек мог выйти за рамки возможного или дозволенного в реальности. Метамиры станут пространствами для снятия социального напряжения через отсутствие или послабление законов. Но как ограничить контент 18+, когда неизвестно, сколько лет пользователю – ребенок он или взрослый, потому что и тот и другой в одинаковом костюме панды?
По данным на 2022 год, собственный профиль в социальных сетях имееют 62 % детей и подростков от 3 до 17 лет, из них 33 % – в возрасте 5–7 лет. «Цифровые аборигены» гораздо активнее своих родителей в использовании гаджетов и взаимодействуют с ними глубже. Цифровой след современных детей формируется с рождения, а иногда даже до него, например, фотографии УЗИ при беременности и особенности развития эмбриона. Покупка датасетов (легальная или на черном рынке) и их дальнейшее сопоставление позволит компаниям (и не только) отслеживать и анализировать весь жизненный путь потенциального клиента.
По данным опроса более 1000 работодателей, проведенного в 2024 году, 43 % компаний планировали использовать алгоритмы для интервью с кандидатами до конца года, а один из семи даже был готов предоставить искусственному интеллекту принятие финального решения. В погоне за эффективностью работодатели начнут покупать все более расширенные досье на кандидатов, анализируя их в автоматическом режиме. Проступки и неудачи фиксируются с раннего детства: видео шалостей, попавших в социальные сети, и резкие высказывания юности станут основанием для принятия решений и зачастую препятствием для трудоустройства или получения образования. Страховые компании и банки начнут использовать «детские» данные для оценки рисков и персональных тарифов, а также учитывать их в социальном скоринге при определении ставки на ипотеку, доступа к жилью или услугам.
Людям из неблагополучных семей станет еще сложнее получить доступ и к финансам, и к социальным лифтам, потому что они с детства связаны с «дурной компанией». Данные о раннем возрасте будут повсеместно применяться для установления социальных связей – не только в алгоритмах социальных сетей и сайтов знакомств, но и в бизнес-предложениях, усугубляя сегрегацию и социальное расслоение. Неблагоприятное прошлое уже не стереть, не забыть, любой проступок оставит след на всю оставшуюся жизнь, определяя жизненные траектории и навсегда закрывая некоторые двери.
Продвинутые модели ИИ научатся надежно предсказывать вероятность преступлений и антиобщественного поведения на основе данных о развитии ребенка, а это грозит особо пристальным профилированием людей из «зоны риска» и даже открывает возможности для превентивного наказания. Взрослые, чья жизнь записана с самого рождения, будут более уязвимы к атакам мошенников и социальной инженерии, а также к идеологическому воздействию. Рекламодатели и политики смогут использовать детские травмы и страхи, а негативная реклама не только гиперкастомизируется, но и станет очень личной, попадая в самое больное место. Смерть любимого щенка под колесами автомобиля, увиденную в пятилетнем возрасте, будут использовать все, кто об этом узнает.
Еще один вызов для государств – вопросы суверенности и надзора в неподконтрольных виртуальных средах:
• Кто будет стоять за метавселенными?
• Возможна ли глобальная метавселенная, которой будет владеть некая мега-ИТ-корпорация?
• Или она должна быть децентрализована и принадлежать самим пользователям, чтобы избежать всевозможных рисков, связанных с геополитическими изменениями?
В таком случае люди могут решить, что внутри их общей метавселенной нет никаких правил и никакие государственные или правоохранительные органы не могут никому ничего запретить.
• Как в такой ситуации бороться с рисками?
• Можно ли передавать зарубежной компании обеспечение таких систем, базирующихся на территории государства?
• Где будет находиться граница допустимого присутствия зарубежных организаций в расширенной реальности на территории страны?
• Что будет, если метавселенная сломается?
• Как это повлияет на жизни привыкших к ней пользователей?
• Как противостоять использованию расширенной реальности и метавселенных для коммуникации между ячейками радикальных или криминальных организаций?
Если человечество пойдет по пути еще более глубокого погружения в смешанную реальность, то будет ли это одна метавселенная, несколько или очень много? Возможно, мы придем к тому, что каждый станет одновременно жить в нескольких виртуальных мирах. В любом случае, люди, организации и государственные органы в этих мирах будут взаимодействовать как-то иначе: по-другому общаться, работать, развлекаться и проводить свободное время. И хотя метавселенная откроет безграничные возможности для новых взаимодействий, давая возможность стать кем угодно, скорее всего, мы перенесем туда все проблемы сегодняшнего дня, связанные с рисками кибербезопасности и утечками персональных данных.
Пока мы остаемся
