Мишель Коллон - Нефть, PR, война
Компания Юнокаль думает о предполагаемых прибылях. Но американская администрация думает и о давлении, которое она могла бы оказывать на китайскую экономику. Для проведения в жизнь стратегии, определенной Бжезинским и Киссинджером (см. выше), нефть представляет собой оружие, о котором можно только мечтать. Ведь устойчивое развитие китайской промышленности резко увеличивает ее потребности в нефти и газе. Повторим: тот, кто контролирует производство и транспортировку этих продуктов, контролирует и экономику всех стран, которые от них зависят.
Эта опасность не ускользнула от внимания Пекина. В конце августа 2000 года Хя И-Шань из китайского института международных исследований писал: «Вследствие продолжительного экономического роста последние годы наша страна была вынуждена импортировать значительное количество нефти... В то время как для получения нефти мы рассчитываем производить инвестиции за границей, (...) международный монополистический капитал с помощью своих правительств захватил все крупнейшие рынки нефти и газа в мире. Монополистический капитал Запада ведет агрессивную борьбу за обладание ресурсами стран бывшего СССР. Нет сомнения, что все будет сделано для того, чтобы преградить китайским компаниям доступ к энергетическим ресурсам этих стран. Мы должны как можно скорее сформулировать свою стратегию: радикальное решение проблемы — это развитие внутреннего производства»[231].
После сентябрьских терактов реакция Пекина была немедленной. Вот какие уроки извлекает из них после 21 сентября Жу Хин-Чжян, заместитель директора исследовательского института Центра экономики энергетики: «Мы собирались построить нефтепроводы для увеличения импорта из стран Центральной Азии и России, а с Россией уже были заключены соответствующие соглашения. Но события 11 сентября заставляют нас пересмотреть эту стратегию. Террористические акты объективно дают Соединенным Штатам предлог для появления в Центральной Азии»[232]. Он выступает также за скорейшее формирование стратегических резервов и за развитие исследований ожижения угля, «которыми долгие годы пренебрегали вследствие высоких издержек и ущерба для окружающей среды. Но теракты 11 сентября заставляют нас по-другому взглянуть на эти проблемы».
Спешат ли разыскать Бен Ладена?
Почему через две недели после начала бомбардировок начальник британского генерального штаба заявил, что военные действия «могут продлиться еще 50 лет»?[233] На самом деле с самого начала было известно, что война будет долгой, но для того чтобы сказать это вслух, следовало немного подождать. Главным было получить возможность начать войну, манипулируя общественным мнением и оказывая нажим на «союзников».
Кроме того, очень скоро американский министр Рамсфельд стал говорить, что, возможно, Бен Ладена найти и не удастся. Почему?
Потому что сверхдержаве, которой хочется во что бы то ни стало иметь военные базы в стратегическом пункте, где они не слишком желанны, следует тщательно скрывать свою игру. Сначала создать проблему, подливая масло в огонь, и затем внимательно следить, чтобы она не разрешилась слишком быстро. Только один прецедент: пообещав, что Косово будет мирным и многонациональным, США в действительности вооружили и подтолкнули к действиям Армию освобождения Косово с тем, чтобы надолго дестабилизировать обстановку в крае. А это дало им возможность создать здесь самую крупную со времен вьетнамской войны военную базу за пределами своей территории. Вашингтону нужно не решение, а проблема, и только она. И к тому же долгосрочная.
Погрузить не моргнув глазом целые народы в пучину страданий не составляет какой-либо моральной проблемы для сверхдержавы, которая хочет господствовать над миром и эксплуатировать его. Это только козырь в большой стратегической игре. Это и есть определение современного варварства.
Цель номер 3: Защита господства США над Саудовской Аравией
Если нынешняя война Буша — это война наступательная для завоевания господства над черным золотом Центральной Азии, то одновременно она и война оборонительная для спасения саудовского режима — своего надежного ближневосточного союзника. В самом деле, Бен Ладен — выходец из Саудовской Аравии, как и большинство других предполагаемых авторов терактов, а также тех, кто финансирует его организацию Аль-Кайда. Едва ли не главное обвинение Буша против Бен Ладена звучит так: «Они хотят свергнуть существующие правительства многих арабских стран, таких, как Египет, Саудовская Аравия и Иордания».
Неужели исчезновение коррумпированного и тиранического режима, последнего феодального режима в мире — такая большая потеря для народа Саудовской Аравии? Непохоже, даже по мнению «Нью-Йорк Таймс»: «До сих пор поток нефти и денег из Саудовской Аравии заглушал в Америке любую серьезную критику в адрес королевской семьи, ее полной коррумпированности, ее презрения к демократии и отвратительных нарушений прав человека, совершаемых от ее имени»[234]. Впечатление такое, что это было бы потерей для одних США. Тот же источник пишет: «В течение десятилетий Соединенные Штаты и Саудовская Аравия получали выгоду от лишенного какой-либо романтики обмена, лежащего в основе их отношений: Америка получала необходимую для работы своей экономики нефть, а Саудовская Аравия — защиту американской военной силы».
Именно так. В 2000 году Саудовская Аравия продала нефти на мировых рынках более чем на шестьдесят миллиардов долларов, что составляет половину всего ближневосточного экспорта. Дополнительный интерес Вашингтона определяется тем, что вместо того чтобы реинвестировать нефтедоллары внутри страны, создавать национальную промышленность и развивать социальную сферу, как это попытался сделать Ирак, саудовская династия бросает их на безумную роскошь, а еще более тратит на Уолл-Стрит и вкладывает в боны американского казначейства. А это уменьшает значительный дефицит платежного баланса США. То же самое делают Кувейт и Арабские Эмираты. Кроме того, контроль над шейхами и эмирами позволяет Вашингтону сохранять существующее выражение цены на нефть в долларах, а не в евро.
Стало быть, все в порядке? За исключением того, что протестует даже часть арабских богачей, — признает другой крупный американский журналист Уильям Пфафф: «Саудовская Аравия подвергается нападкам со стороны представителей саудовской элиты, таких, как г-н Бен Ладен (...), убежденных противников как Америки, так и своих собственных руководителей, которых они обвиняют в коррупции»[235]. «Деньги террористов» идут как раз от них, — подтверждает «Нью-Йорк Таймс» «Это элита саудовского общества, люди процветающие и уважаемые, их инвестиции разбросаны по всему миру, их считают щедрыми. Но в настоящее время американское правительство утверждает, что один из наиболее видных их представителей Яси аль-Кади, как и многие другие влиятельные граждане Саудовской Аравии, перевел миллионы долларов Усаме Бен Ладену»[236].
Какие экономические интересы могли бы объяснить этот конфликт? Действительно, Бен Ладен принадлежит к богатой семье предпринимателей. А принадлежит ли сама семья к национальной буржуазии или просто к другой группе феодальной аристократии? Так или иначе в настоящее время, видимо, начинается ее конфликт с королевской династией и с Америкой. Потому что 5000 членов династической элиты не создали никакой промышленности и препятствуют экономическому развитию страны, довольствуясь тем, что вкладывают многие миллиарды долларов в иностранные банки.
Саудовская Аравия, впрочем, не единственное место третьего мира, где интересы господствующих классов, пользующихся некогда благорасположением США, приходят в конце концов в противоречие с их не знающими границ грабительскими инстинктами. Так было у «тигров» Юго-Восточной Азии, так было в Южной Корее, в Малайзии...
Но ведь в Саудовской Аравии все богаты, и, следовательно, никаких классовых конфликтов не возникает? В действительности значительное снижение цен на нефть за последние годы привело к сокращению доходов населения. Годовой душевой доход упал с 16 тыс. долларов в начале 1980-х г.г. до 7 тыс. долларов в настоящее время. При этом, как заметила даже «Файнэншл Таймс», поляризация между бедными и богатыми возросла: «Богатые кварталы Эр-Рияда с их роскошными магазинами на американский манер резко контрастируют с бедностью южной части города где на улицах нередко можно встретить просящих подаяние женщин»[237]. 35 процентов мужчин не имеют работы. И 95 процентов женщин. Сферы деятельности, которая могла бы поглотить эту растущую армию безработных, просто не существует.
