Ковры под псевдонимом - Яков Фроимович Шестопал
Вторая часть представляла собой дележку уворованного. Здесь не было уравниловки. Каждый получал, так сказать, соответственно занимаемой должности. Поэтому директору Глухову досталось 3500 рублей, совхозному бригадиру — 1200, заместителю главного бухгалтера и экономисту — по 1000 рублей, а агроному — 700. С помощью несложного сложения, а затем вычитания легко узнать, сколько получил Синчук. Так тесно сплоченная компания морально нечистоплотных людей, ни минуты не колеблясь, не мучаясь угрызениями совести, преспокойно залезла в государственный карман. Причем дирижером этого воровского оркестра и автором всего исполненного был лично директор совхоза, человек, сама должность которого обязывала его как зеницу ока беречь народное добро. В роли первого помощника был заместитель главного бухгалтера — страж и хранитель финансов, в чьи функции входит пресекать любые нарушения финансовой дисциплины.
Потом, на следствии, в суде, от их былой сплоченности не останется и следа. Каждый будет изо всех сил выгораживать себя и все валить на Глухова. Каждый постарается сыграть роль если не невинно пострадавшего, то по крайней мере кем-то в чем-то обманутого. Бригадир уверял, что подпись свою поставил по прямому указанию директора. Он, дескать, деспот и тиран, возражений не терпит, того гляди, с работы прогонит, если не послушаешься. Вот и сдался — исключительно из боязни остаться без места. Агроном сетовал и валил все на Синчука, который якобы обманул его, заявив, что документы на 30 гектаров составлены взамен бумаг на 20 гектаров, а приписка показалась ему пустяковиной, не стоившей внимания. Заместитель главного бухгалтера и экономист, — что понятия не имели о фиктивности трудового соглашения и акта на обработку свеклы. Ну, а Глухов рвал и метал по поводу такой измены, но тоже виновным себя не признавал. Не жалея бумаги, слал жалобы в разные инстанции. Один только Синчук решил чистосердечно признать свою вину.
Уж коль скоро речь зашла об упорстве директора и его бесчисленных жалобах на необоснованные обвинения, то следует заметить, что он, мягко говоря, кривил душой. Ибо история сговора с Синчуком оказалась лишь одним из эпизодов в ряду других совершенных им преступлений.
Во время следствия и затем суда вскрылась любопытная «деталь», о которой Глухов в своих жалобах, разумеется, не упоминал. Оказывается, при наличии в совхозе под сахарной свеклой 164,4 гектара посевных площадей совхоз отчитался перед государством за посадку и обработку этих корнеплодов на 180 гектарах. Отчет в ЦСУ подписал… Глухов. Но этим искажением (припиской) не исчерпывается список того, что содеял директор.
Вообще он чувствовал себя в совхозе скорее хозяйчиком, нежели руководителем. И соответствующим образом вел себя. Принцип один — что хочу, то и ворочу. Но воротил хитро, изворотливо, применяя всякие обходные маневры, чтобы не всем в глаза бросалось. На людях спекулировал всем нам дорогими лозунгами, держал речи о верности долгу, об обязательствах, планах, производительности труда. Создал о себе неплохое общественное мнение. Не ведавшие о его махинациях сельчане даже избрали его депутатом Крюковского сельского Совета. И между прочим, заместителя главного бухгалтера тоже. Так и жили эти люди двуликими — говорили одно, делали совершенно другое.
Как-то совхоз «Раево» закупил у населения три с половиной тонны картофеля. Часть его с помощью совхозной техники была вывезена и посажена на приусадебном участке директора. И конечно же, бесплатно. Ни за картошку, ни за технику он не платил. Глухов считал, что в качестве «главы хозяйства» он может себе такое позволить. Никто не возразит, от его «доброй воли» зависят благополучие и самочувствие стольких людей!
Завел круговую поруку, втягивая в махинации кого только мог. Связанный по рукам и ногам подчиненный перечить не смел. И молчали, и боялись, и безропотно подчинялись. Поэтому ничего не стоило Глухову зачислять на разные должности людей, никогда эту работу не исполнявших. В табелях против их фамилий проставлялись отработанные дни, в ведомостях на зарплату — положенные суммы. Сотни рублей шли в карман преступников.
Таким же образом «платились» деньги якобы за проживание механизаторов в домах селян. Мелочь, а вот поди ж ты — позарились. Сочинялись фиктивные акты о закупке семян овощных культур, затем — о гибели посевов. Между тем ничего не закупалось и ничего не сеялось. Приобретали, скажем, у одного из приближенных Глухова свинью весом в 130 килограммов, забивали ее. Мясо на складе не приходовали, а везли в столовую и по приказу директора бесплатно раздавали его знакомым. Размах подвыпившего купчины. Так ведь тот широкие жесты за свой счет делал, а за ухарство Глухова расплачивался совхоз. Его слово — закон. Ему не перечь! Прямо удельный князь.
И оставался бы им еще долго, не попадись с поличным. Обидно, что не схватили его за руку раньше. Ведь не всех же он развратил подачками, не всех втянул в орбиту своих преступлений, не всех запугал. Оставалось много людей, знавших о художествах Глухова, немало натерпевшихся от его самодурства. Почему молчали? Почему заняли позицию невмешательства, критиковали начальство только шепотом, только в кругу семьи? Такая бесхребетность, равнодушие позволяют глуховым оставаться вне контролируемой зоны, вне общественного внимания.
Говорят, были сигналы в различные районные организации, но они казались кому-то не вполне аргументированными, построенными скорее на эмоциях, нежели на фактах. Видать, крепка была практика ограждения ответственных руководителей от критики снизу, от контроля за их деятельностью. Даже о вопиющих фактах предпочитали умалчивать.
Уже и следствие началось, а двигалось медленно, со скрипом. Никак не удавалось решить вопрос о лишении преступников депутатской неприкосновенности. Будто дается она не для того, чтобы избранник народа мог лучше выполнить свои обязанности перед ним, а для того, чтобы уберечь его от ответственности за нарушение закона. И лишь решительное вмешательство прокуратуры задало ему необходимое ускорение. Дело завершилось судебным приговором, по которому Глухов получил 10 лет лишения свободы, остальные соучастники — по шесть-семь лет.
* * *Итак, три судебных процесса, уроки которых достаточно поучительны. Они показывают, что может происходить, когда недостаточно перекрыты каналы хищений, приписок, злоупотреблений служебным положением, когда плохо работают хозяйственные руководители районного и областного звена, контрольный аппарат, те, кто призван беречь народное добро, стоять на страже государственных интересов.
