Итоги Итоги - Итоги № 20 (2013)
Зарубежные меценаты теперь обязаны предоставлять в министерство тьму-тьмущую бумаг: от подробного описания спонсируемого проекта и условий его финансирования до номеров счетов получателя и реквизитов грантодателя, копий подтверждения его регистрации и правоустанавливающих «ксив». За скобками остались лишь 13 иностранных благотворительных фондов: Совмин Северных стран, Совет государств Балтийского моря, Межгосударственный фонд гуманитарного сотрудничества государств — участников СНГ... Причем все бумаги должны быть переведены на русский с нотариальным засвидетельствованием перевода. Более того, министерство застолбило за собой право вето и в случае «несоответствия заявленных программ и проектов... приоритетным направлениям развития науки, технологий и техники в Российской Федерации».
Словом, приоритет в науке отныне определяет чиновник, и без его санкции в карман ученых не капнет ни цента. Причем добытого ими самими, без ущерба для родного бюджета. Да и желающих дать эти самые центы теперь в разы поубавится. Одно лишь требование описать спонсируемый проект способно отпугнуть любой международный фонд: когда объявляется конкурс на грант, то совершенно неизвестно, кто окажется победителем.
Казалось бы, правительство должно руками и ногами голосовать за иностранные гранты — это и пиар отечественной науки, и дополнительное ее финансирование, и стимул удержать ученых в родных пределах. Так в чем же дело? В битве властей с «иностранными агентами», в которые уже готовы записать лабораторных подопытных кроликов? В кампании по отмыванию иностранцами «грязных» денег?
Скорее ларчик открывается проще: дело в долгоиграющей схватке Минобрнауки с РАН за право «рулить» деньгами на науку и хозяйствовать на отведенных под нее площадях. Лишение строптивых академиков иностранных грантов, дающих им мало-мальскую финансовую независимость, — чувствительный удар по их позициям. Похоже, что в азарте этой схватки неизбежная теперь перспектива массового исхода остатков наших ученых чиновников не только не волнует, но даже вдохновляет: как говорится, нет человека — нет проблемы.
Дай миллион! / Политика и экономика / Те, которые...
Дай миллион!
/ Политика и экономика / Те, которые...
На минувшей неделе порадовал телевизор. Нет, не сериалы с вечерами сатиры и юмора. Хотя без юмора тут тоже не обошлось. Сначала по всем программам ловили шпиона в парике, точно по компасу вышедшему на место, где были установлены камеры наших спецслужб. Потом показали банкира Владимира Голубкова, который прямо с переговоров с французскими партнерами (надо полагать, о делах далеко не копеечных) зашел в свой кабинет за откатом в 5 миллионов рублей, где его тоже ждали кинооператоры в погонах. И если за шпионской фильмой подробностей особых не последовало, то за банкирской — сколько угодно. Сообщено, например, что показанные по ТВ пятитысячные купюры — это последний транш от суммы в полтора миллиона долларов, которую банкир якобы вымогал у клиента (то ли рокера и экс-депутата, то ли просто мужа своей жены-бизнесменши, то ли еще кого — источники тут путаются в показаниях).
Стало быть, либо спецслужбы, либо клиент, либо они вместе терпеливо, не жалея денег, вели вымогателя до эффектного финала. То есть до последнего запрошенного им рубля. Спрашивается, зачем? Ведь переданные деньги клиенту никто не вернет и кредит, что характерно, под льготный процент тоже не пролонгируют! Логика же, видимо, такая. Если бы Голубкова просто хотели уличить, то и первого конверта хватило с лихвой. Но тогда эффект был бы не тот. Уличить хотели, видимо, публично и для убедительности на полные полтора лимона. Кстати, сумма, сопоставимая с годовой зарплатой банкира, правда, без учета щедрых бонусов. Вот и пошли среди экспертов разговоры о конкурентах Росбанка и недоброжелателях лично Голубкова, которые его-де соблазнили и подставили. Даже бывший совладелец банка Михаил Прохоров готов за него поручиться: мол, кадровый сотрудник аж с 1999 года... Возможно, нас просто хотели порадовать очередной победой в борьбе с коррупцией. Хотя виновность или невиновность может определить только суд. Но если абстрагироваться от этой конкретной истории, то за кадром остается нехорошая реальность. Как рассказывают предприниматели, откаты стали практикой не только в госструктурах, где считают незазорным пилить как бы ничейный госбюджет. Подворовывают теперь и в коммерческих банках. Берут и за реструктуризацию ранее выданных ссуд. Говорят, сформировалась даже ставка, исчисляемая в процентах от займа.
В общем, за державу в очередной раз обидно. И за пострадавший имидж нашего и без того не знойного инвестиционного климата.
Москва за нами / Политика и экономика / Те, которые...
Москва за нами
/ Политика и экономика / Те, которые...
У Владимира Путина в очередной раз появился повод цитировать великого поэта. По данным исследования Фонда общественного мнения, на выборах президента за него готовы проголосовать 50 процентов опрошенных москвичей и 62 процента от определившихся с выбором. Напомним, что по результатам голосования в марте 2012 года Путин лишь в Москве не смог преодолеть 50-процентный барьер, набрав 46,95 процента голосов. В то время как по стране он победил с результатом 63,6 процента. По сути, Москва проголосовала за второй тур.
С чем связано такое изменение настроений? Политологи объясняют это в традиционном ключе: мол, людей сейчас в основном волнует не большая политика, а решение (причем не на словах, а на деле) их маленьких житейских проблем. И на сей раз социологи это подтверждают. Отвечая на вопрос: «В связи с какими проблемами вы бы приняли участие в митингах, акциях протеста и демонстрациях?» — 76 процентов опрошенных заявили, что не пошли бы на них. Девять процентов митинговали бы из-за проблем, связанных с мигрантами. Шесть процентов — из-за высоких тарифов на услуги ЖКХ. Столько же вышли бы выразить протест из-за коррупции в органах власти и госучреждениях. И пять процентов — по причине нарушения прав и свобод граждан... Другими словами, людей беспокоит реальная жизнь большого мегаполиса, а не виртуальная в Сети.
В связи с таким переломом настроений Владимира Владимировича можно, конечно, поздравить. Только перечисленных гражданами проблем это, увы, никак не снимает.
Ее выбор / Общество и наука / Медицина
Ее выбор
/ Общество и наука / Медицина
Должна ли женщина ложиться под нож, чтобы победить болезнь, которая еще не случилась?
My Medical Choice. «Мой медицинский выбор». Под этим заголовком на прошлой неделе The New York Times опубликовала письмо Анджелины Джоли. Известная актриса вынуждена была объясниться: возникли слухи, что она серьезно больна. Как выяснилось, операция ей действительно понадобилась. Актриса подробно рассказала, как врачи удалили ей из груди железистую ткань, в которой могли появиться опухолевые клетки, но сохранили сосок и кожу. На место удаленной ткани вставили имплантаты. «Я не стала скрывать мою историю потому, что многие женщины просто не знают, что над ними нависла угроза рака, — пишет Анджелина. — Я надеюсь, что они тоже найдут возможность пройти тестирование».
Многие сомневаются: был ли это единственный выход? Кое-кто кивает в сторону жадных до денег американских медиков. Кто-то вздыхает: вот, мол, что делает с человеком канцерофобия! Но Анджелина это сделала лишь для того, чтобы предотвратить заболевание, с которым целое десятилетие боролась ее мать Маршелин Бертран. Из той борьбы Маршелин не вышла победительницей. Она умерла от рака в 56 лет. Анджелина всегда уверяла своих детей, что с ней самой ничего подобного не случится. Хотя на самом деле повод для волнений был.
В США женщинам с семейной историей рака молочной железы и яичников рекомендуют проходить генетический скрининг: предполагается, что они могут унаследовать «поломки» генов, отвечающих за белки, подавляющие опухолевый рост. Анализ показал, что у Анджелины действительно имеется такая «поломка» в BRCA1 — одном из двух генов предрасположенности к раку груди. Подобные мутации не так уж часты. Обычно они встречаются у 5—10 процентов женщин, в семье которых были случаи рака груди. Конечно, дефекты генов BRCA бывают разные — зафиксированы сотни вариаций. Некоторые из них совсем безвредны, но есть и опасные. «Обычно, проводя такой анализ, мы проверяем с помощью тест-системы около двух десятков горячих точек нуклеотидной цепочки, — комментирует руководитель лаборатории молекулярной биологии и цитогенетики Российского научного центра рентгенорадиологии Галина Снигирева. — Сделав неприятную находку, для проверки проводим секвенирование подозрительного участка. Ошибки быть не должно!»
