Олег Мороз - Почему «поставили» именно Путина
Заседание Думы с повторным рассмотрением кандидатуры Черномырдина должно было начаться 4 сентября в 16–00, однако, в последний момент, по предложению Ельцина, его отложили, перенесли на 7 сентября. Договорились, что перед этим, тогда же, 7-го, будет проведен «круглый стол» с участием лидеров думских фракций и депутатских групп, членов Совета Федерации, губернаторов, а также представителей профсоюзов, различных политических сил.
Заседание «круглого стола» началось в намеченный день в 10 утра. Вел его Борис Ельцин. В ходе заседания, помимо Черномырдина, назывались и другие возможные претенденты на должность премьера, в частности, Егор Строев, Юрий Лужков, Юрий Маслюков, Евгений Примаков, Виктор Геращенко. Чаще других упоминалось имя Лужкова. Сам Ельцин по-прежнему настаивал на кандидатуре Черномырдина, но в качестве шага по направлению к компромиссу предложил дать правительству «испытательный срок шесть-восемь месяцев».
Однако оппозиция не приняла эту «свечу». Участники заседания так и не пришли к единому мнению по кандидату в премьеры.
Наконец, уже после «круглого стола» в ходе самого заседания, представляя Черномырдина, Александр Котенков сообщил, что президент пошел на совершенно беспрецедентные уступки оппозиции. Он подписал политическое соглашение (ранее его уже одобрил Совет Федерации и подписал Черномырдин). Теперь слово оставалось лишь за Госдумой. Не дожидаясь ее, Ельцин внес на рассмотрение нижней палаты поправки к конституционному закону «О правительстве РФ». Согласно этим поправкам, расширялись полномочия Госдумы и самого правительства при формировании состава кабинета (во время заседания «круглого стола» президент вообще сказал, что предоставит правительству все те полномочия, какие оно запросит).
Однако заседание Госдумы с самого начала пошло по худшему для Черномырдина сценарию: голосование вновь было решено сделать открытым.
Как и следовало, в общем-то, ожидать, во втором туре Дума вновь провалила Черномырдина. Правда, при этом результаты голосования были чуть более благоприятными для Виктора Степановича («за» 138, «против» 273, один воздержался), но это, естественно, ничего уже не меняло.
Парламентская оппозиция вновь продемонстрировала, что готова идти на роспуск Думы. Решающее слово было за Ельциным.
* * *8 сентября Ельцин встретился с Черномырдиным. Встреча прошла «в расширенном составе»: на ней присутствовал Примаков, в тот момент исполнявший обязанности министра иностранных дел. Надо полагать, на этой встрече Ельцин пристально присматривался к Примакову уже как к возможному кандидату в премьеры.
Правда, сам «Примус», как за глаза называли Примакова, заявил накануне, что согласия баллотироваться в премьеры «дать не может», однако все понимали, что такого рода заявлениям не стоит очень уж доверять.
9 сентября произошла еще одна знаменательная встреча: Ельцин опять принял Черномырдина и на этот раз — московского мэра Юрия Лужкова. По окончанию встречи Лужков заявил, что среди прочего на ней обсуждались результаты последнего думского голосования по кандидатуре Черномырдина; при этом говорилось об опасности возникновения в стране «глубокого кризиса власти». Лужков также сказал, что, по его мнению, президент и в третий раз выдвинет кандидатуру действующего и.о. премьера.
Многие тогда гадали, обсуждалась ли фигура самого Лужкова как возможного председателя правительства (иначе зачем бы его приглашать на такую встречу?). Об истинном тогдашнем отношении президента к московскому мэру мало кто догадывался.
Из всего, однако, складывалась более или менее ясная картина: Ельцин колеблется, на ком остановить свой выбор: на Черномырдине или на Примакове (вряд ли третьим тут был Лужков). Для колебаний президенту была отпущена лишь неделя. Так это определяла Конституция. Ельцин стоял, словно витязь на распутье: направо пойдешь… налево пойдешь… Решение в пользу Черномырдина — это роспуск Думы с неясными последствиями, вердикт в пользу Примакова — многие это воспримут как капитуляцию перед оппозиционерами.
Впрочем, в прессе, помимо Черномырдина и Примакова, в качестве кандидатов в премьеры по-прежнему назывались и другие имена, в частности, Юрия Маслюкова и Александра Лебедя. Как писала одна из газет, «двое суток Кремль судорожно подбирал кандидатуру премьера, не зная на ком — коммунисте, дипломате, генерал-губернаторе или ЧВС (то есть на Черномырдине Викторе Степановиче. — О. М.) ему остановиться». Правда, упоминание в этой связи «генерал-губернатора» Лебедя относилось совсем уж к области фантастики.
«Ухожу с тяжелым чувством»
10 сентября Ельцин, как сообщалось, провел «неоднократные встречи» с Примаковым, Маслюковым (в ту пору депутатом Госдумы от КПРФ) и опять с Черномырдиным. После них картина наконец прояснилась: Черномырдин попросил президента не выдвигать его кандидатуру на пост председателя правительства и предложил представить на эту должность Примакова. Ельцин принял это предложение.
На заседании правительства, как бы прощаясь со своими коллегами, Черномырдин так разъяснил этот свой шаг:
«Если Черномырдин является камнем преткновения, если вносит раскол во власть, если мешает, я сниму с себя полномочия премьер-министра. Я не могу вредить России, я не могу допустить, чтобы раскол привел к великим потрясениям… Это мой выбор, я только что сказал об этом президенту».
Одновременно Черномырдин предупредил:
«В настоящее время Дума почувствовала реальную возможность захватить власть и сменить, возможно, политический строй».
Впрочем, добавил:
«Могу быть уверенным, этого не произойдет. Поскольку в противном случае за этим может последовать кровь. Мир вздрогнет, если это начнется в России».
В середине дня Черномырдин также выступил по телевидению. Вот некоторые фрагменты этого выступления:
«Уважаемые сограждане! Сегодня я принял решение просить президента не вносить в третий раз в Государственную Думу мою кандидатуру. Обстановка накалена до предела, и я не хочу и не желаю становиться политической фигурой гражданского раскола в стране, символом распрей и раздора. Президент со мной согласился. Не без колебаний. Но он поддержал мой выбор, руководствуясь главным высшим интересом национального согласия…
Покидаю свое рабочее место в Белом доме, прямо скажу, с тяжелым чувством, ибо тиски кризиса сжимаются. Подчеркну, кризиса, которого при Черномырдине не было. Время неумолимо уходит, и каждый день ужесточает проблемы, с которыми сталкивается российская экономика…
Левое большинство нашей нижней палаты за последние две недели резко качнуло политическую ситуацию в стране. Не сомневаюсь, что оно готово было бы сделать это и вновь, столкнув страну в пропасть. Это не для меня. Мне слишком дорога Россия, чтобы играть в такие игры…
Дела еще можно поправить. Есть предложенная мною Думе и Совету Федерации программа. Есть конкретный план действий. Содержание их известно. Решения жесткие, болезненные, но необходимые. Проведем их — значит, сумеем выйти из кризиса. Кто бы ни стал моим преемником на посту главы правительства, ему все равно придется идти этим курсом. Сказки о всеобщей национализации, переходе к плановой экономике, государственному регулированию цен и тому подобное сказками и останутся. Или превратятся, упаси нас Бог, в настоящую драму, чего допустить нельзя!»
* * *«Считаю, что пора называть вещи своими именами, — сказал Черномырдин в заключение. — У левой оппозиции вновь обострился революционный синдром. Ставка делается на форсированный демонтаж существующего политического и конституционного устройства страны, на отстранение президента от власти. Речь идет о ползучем перевороте и реставрации. Вот подлинная цена первых двух голосований по кандидатуре на пост председателя правительства. Хотел бы сказать всем, кто в эти дни с пеной у рта нападал на президента, на меня, на само государственное устройство России. Та система власти в стране, которую мы с таким трудом создавали все эти годы, не просто абстрактные демократические институты. Сегодня это, по сути, то, что позволяет удержать страну над пропастью, вытащить экономику из кризиса. Крушить государство, действовать по принципу «чем хуже, тем лучше» может только тот, кто желает для России беды!
Поэтому я еще раз обращаюсь к своим оппонентам. Не тешьте себя иллюзией! Ни красных, ни розовых не будет. Эти цвета закрасят черным и коричневым. Я уже это говорил с думской трибуны. И ваша обостренная реакция лишь подтверждает мою правоту. Одумайтесь! Займитесь делом! Еще есть время сохранить лицо! Потом придется сохранять другие части тела. Я обращаюсь и к президенту. Борис Николаевич, дело не в Черномырдине, дело в том историческом пути, по которому должна идти Россия. Проявите волю! Вспомните, чем закончился Мюнхенский сговор! У нас затевается что-то очень похожее! Я никого не собираюсь пугать и шантажировать. Но власть в России должна быть и будет! Власть, опирающаяся на Конституцию и законы!
