Исраэль Шамир - Сосна и олива или Неприметные прелести Святой Земли
У въезда в город – арка с тремя разрезанными гранатами – каламбур, основанный на народной этимологии. Арку построил Карл V, но гранаты разрезали католические короли Изабелла и Фердинанд в тот же роковой год 1492, то есть без малого через восемьсот лет после прихода ислама и мавританской культуры в Гранаду. Иными словами, в королевстве Гранады не было людей, которые восприняли бы это завоевание – как освобождение, и во всей Испании не было людей, которые могли бы претендовать на земли Гранады. Короли Гранады старались жить в мире с христианскими королями, и даже послали отряд им на помощь в войне против своих единоверцев в Севилье. Последняя династия королей Гранады была установлена ибн эль Ахмаром за 250 лет до падения города, а последним был король Боабдил, или “Малютка-король”.
Именно в Гранаде – Карнате был достигнут апогей мавританской испанской культуры – несколько декадентский, перезрелый и сладкий. Главный памятник ее – Красный Форт, аль Кала аль Хамра, Альгамбра. Вашингтон Ирвинг нашел этот дворец и крепость в полуразрушенном состоянии, она потрясла его, и он обратил внимание испанцев на гибнущую красу. Испанцев начала XIX века Альгамбра интересовала так же мало, как сегодняшних израильских поселенцев – ближайшая гробница шейха. Сегодня они посещают дворец – как Лувр или другую иностранную диковинку. Ведь у цивилизации Гранады не было преемниц. Альгамбра не похожа по стилю на Мескиту, мечеть Кордовы. В Кордове еще доминировало влияние сирийско-палестинского стиля, прежней метрополии Омейядов, Гранада целиком относится к мавританскому стилю, напоминая дворцы Марокко. Снаружи она довольно проста – мавританские правители старались “во избежание дурного глаза” не показывать роскоши. По декадентскому дворцу Альгамбры удивительно хорошо гулять – надо только железной рукой отклонить предложения местных гидов, “мало знающих, чрезмерно болтливых, куда-то торопящихся и постоянно ссылающихся на Вашингтона Ирвинга”, как сказал У.Кларк в 1849 году.
Любой зал и двор Альгамбры – подлинный перл. Зал Посланников – Салон де Ембахадорес – высокий, со сводом-куполом, напоминает Зал Посланников в Севилье, но еще более элегантен, и вид из окон лучше: севильский дворец Алькасар стоит на ровном месте, а Карната – на вершине холма, и из окон дворца можно увидеть зеленые сады внизу и снежную гряду Сьерра Невада на недалеком горизонте.
Королевский зал. Сала де лос Рейос, интересен своими совершенно европейскими фресками на потолке в нишах. Они были, видимо, выполнены итальянским художником – на рисунках изображены люди: воины, охотники, любовники. Королевство Гранады осознавало, что оно оторвано от Магриба и от прочего мусульманского мира, что маврам придется жить в христианском окружении. Видимо, мавры Гранады были готовы оевропеиться – христианское влияние чувствовалось не только в этом – в узорах и сводах сказывалось влияние готики Толедского собора, этого самого не-мавританского здания Кастилии. И тут напрашивается сходство с крестоносцами Акки, крохотное королевство которых смогло вписаться в картину Ближнего Востока, дружило со своими мусульманскими соседями и поддавалось их влияниям. Но железный упрямец султан Байбарс, мусульманский эквивалент Изабеллы и Фердинанда, все же стер крохотное королевство христиан с карты Палестины и превратил все побережье в пустыню.
Католические короли взяли Гранаду почти без боя – глядя на роскошь и декаданс дворца, понимаешь, что обитателям утонченной и изнеженной Карнаты было не до войн. Карната была обречена в любом случае: если бы маврам удалось привести снова своих суровых единоверцев из пустынь Магриба, их культура рухнула б, или по крайней мере, заглохла на долгое время. По договору маврам были отданы долины Аль-пухары, лежащие между двумя горными грядами – Сьерры Невады и Сьерры Контравесы. Если вся Андалусия печальна, Альпухара печальна трижды. Ключи бьют в складках гор, и немногие потомки мавров останавливаются у них напиться и напоить своих мулов. Городки и деревни все еще прекрасны. Альпухара – для меня, по крайней мере – оказалась самым прекрасным и трогательным местом во всей Испании. Тут растут многочисленные смоковницы, зреет виноград, благоухают лимонные рощи. Но и здесь чувствуется, что люди, создавшие эту долину, ее хозяйство, исчезли.
Динамика завоевания была такова, что через семь лет после взятия Карнаты маврам Альпухары был предоставлен выбор – немедленное крещение или изгнание. Но и крещение не помогло – в 1570 потомки мавров были рассеяны по Испании, и в 1609 крещенные мавры – мориски – были изгнаны. И тут никакой прибыли завоеватели не получили: до завоевания Гранада с двумястами тысячами человек населения была одним из самых важных городов Западной Европы, после изгнания она зачахла, и стала дальним провинциальным местечком.
Судя по описаниям современников и по сохранившимся сооружениям, сельское хозяйство Андалусии при маврах было невероятно развитым – мавры принесли водяное колесо, разработали источники, выкопали каналы для орошения и вели интенсивное горное сельское хозяйство, напоминающее палестинское, но с той существенной разницей, что в Андалусии больше воды. Завоеватели-христиане презирали занятия сельским хозяйством и торговлей – это считалось мавританским или еврейским делом, в то время как христианину пристало быть воином или священником. Неудивительно, что с изгнанием мавров и евреев начался глубокий упадок испанского хозяйства. Следы былого развития сельского хозяйства наиболее ясно видны в Альпухаре – ведь там мавры задержались дольше всего.
Я пришел в Альпухару через горы, перевалив через снежный хребет Сьерры Невады, самых высоких гор Испании. Где-то в этих горах король Боабдил бросил последний взгляд на оставленную, утерянную Гранаду, и испустил ultimo suspiro de moro (последний вздох мавра, как называется это место) и зарыдал. По преданию, его мать сказала ему: не оплакивай как женщина то, что ты не смог защитить, как мужчина. Филипп Гдалья написал в 20-х годах книгу “Что было б если мавры победили в 1491”. Он считает, что Гранада смогла б удержаться, и стала бы великим центром наук и культуры, и даже получила бы в 1920 году от Лиги Наций мандат на управление Испанией. Возможно, мир, в котором крестоносцы смогли бы остаться в Акке, а мавры – в Гранаде, был бы лучшим, чем тот, что возник в результате бескомпромиссной конфронтации.
Если погода хорошая, то можно пересечь горы и на машине. Хорошая дорога идет до Парадор Насиональ де Сьерра Невада, затем похуже, к Колладо де Велета. Оттуда проще пересечь котловину около вершины Велета и оказаться на горных лугах, круто спускающихся к гидростанции, откуда тропа ведет к селу Пампанейра, уже в Альпухаре. Название “Пампанейра” указывает на то, что жители села пришли с дальнего северо-запада Испании, из Галисии – после изгнания мавров власти привезли колонистов из старых христианских областей страны.
В Пампанейре на площади бьет родник с красивым сабилом, но видно, что старые поливные методы обработки земли больше не используются. Однако окончательное доказательство тому, что изгнание мавров убило душу Андалусии можно найти на побережье, на солнечном берегу Коста дель Соль. Это сотни миль тесно стоящих многоэтажных зданий и бетонных вилл, забитые ларьками для гамбургеров, сосисок, кислой капусты, пива, – пожалуй, самые удручающие километры на всем средиземноморском побережье. Коста дель Соль принадлежит англичанам, немцам, голландцам – жителям Северной Европы, у которых нет своего теплого моря.
Северяне побогаче купили себе эти виллы и аппартаменты, победнее – приезжают сюда тысячами и сотнями тысяч, лежать на горячем песке у моря и греть промерзшие тела. Коста дель Соль – пластмассовое место, оно нигде не находится, это бесконечная полоса отчуждения, no man’s land.
Туристы Коста дель Соль не покидают своей полосы – их не интересует Андалусия или Испания, и ее там нет. Зато в городках на побережье открыты сотни дискотек, ресторанов с национальной кухней туристов, короче – идет приморская курортная жизнь. Даже городки подальше от побережья, вроде Михаса, которые двадцать лет назад считались “очаровательными деревушками”, превратились в типичные туристские ловушки, усеянные магазинами с сувенирами.
Приморский туризм, по моему – самая отвратительная форма туризма, потому что уже в силу простоты он привлекает сверх-эксплуатацию и уничтожает побережье. Десять атомных бомб не смогли бы разрушить Коста де Соль так основательно, как “прогресс” и “развитие”. И это тоже вызвано происшедшим без малого пятьсот лет назад изгнанием мавров – у земли не было хозяина, который смог бы пресечь эксплуатацию и захват. Ведь Юг Франции, побережье Италии и Греции, хоть и пострадали от приморского туризма, все же остались частью Франции, Италии, Греции; народы этих стран были слишком сильны, их связь с землей была слишком сильна, чтобы отдать ее за доходы. Но бесхозная, завоеванная мечом Андалусия по сей день не нашла себя.
