И. Смирнов - А чем Россия не Нигерия?

У нас мало кто знает, что название печально знаменитой фирмы г-на Мавроди «МММ» (что греха таить, я и сам сдал туда свой ваучер, хотя на обогащение не рассчитывал) отнюдь не оригинально. Оно представляет собой чуть переделанное название крупной американской корпорации MM&M (Minnesota Metals & Manufacture), которая возникла в Миннесоте и до сих пор действует прежде всего в этом штате. О роли ММ&М в американской экономике можно судить по тому, что она входит в число тех 30 акционерных обществ, по курсу акций которых рассчитывают широко известный индекс Доу Джонса. Причём роль добычи сырья (железной руды) в общем производстве этой корпорации устойчиво падает, а удельный вес несырьевых отраслей растёт.

Теория передела, конечно, бессильна объяснить эти факты. 

Мы убедились, что теория передела неприложима ни к одной стране, кроме России, что вызывает непреодолимые сомнения в её правильности. Есть все основания полагать, что сырьевая ориентация российского экспорта и всей российской экономики обусловлена какими-то иными причинами, а задача г-на Паршева состоит в том, чтобы их получше замаскировать. Но вначале ответим на ключевой вопрос: а точно ли российская машиностроительная продукция дороже зарубежной аналогичного качества?

Тут у нас не столь уж большое поле для сравнений. Скажем, гражданские самолёты в России понемногу, но делают. И — это важно — они дешевле «боингов». Правда, различия в цене сейчас невелики, но лишь оттого, что российские самолёты нынче — штучный товар, а «боинги» — массовый. А, как справедливо писал г-н Паршев (надо ж его и похвалить, когда есть за что!), «мелкие серии плохи тем, что на единицу продукции уходит больше сил и получается больше отходов, чем в крупных сериях» (с. 314). При массовом выпуске российские самолёты оказались бы существенно дешевле «боингов». И не потому, что у нас зарплату не платят. На авиазаводе зарплату (пусть незначительную) платят даже тогда, когда он простаивает годами, ведь отрасль считается стратегической и получает государственные дотации.

Вся беда в том, что массовый выпуск нынешним моделям российских самолётов не светит. Их не покупают даже российские авиакомпании, включая государственный «Аэрофлот». Отчасти дело в том, что отечественные товаропроизводители требуют от покупателя немедленной оплаты, тогда как «Боинг» прибегает к лизингу самолётов. Но этот фактор — не решающий. Главный и пока неискоренимый порок российских самолётов — это моторы. Они гораздо менее надёжны, чем у конкурентов, и вдобавок не вписываются в жёсткие экологические нормы, установленные Евросоюзом. Самолёты с такими шумными и грязными моторами приходится использовать только на внутренних авиалиниях, что делает их гораздо менее привлекательными для любой авиакомпании. При этом фюзеляж самолёта российские конструкторы умеют делать едва ли не лучше всех в мире, но из-за низкого качества моторов в целом получается продукция, неспособная конкурировать с иностранной. А ценовой фактор играет второстепенную роль.

О том, насколько сравнима по качеству с зарубежной продукция российской автомобильной промышленности, подробно писать нет необходимости. Все понимают, что единственное достоинство «Лады» — её низкая цена. Если бы цены на продукцию АвтоВАЗа и зарубежных фирм сравнялись, банкротство волжского автогиганта стало бы неизбежным. Поэтому не стоит удивляться тому, что владельцы главного российского автозавода боятся конкуренции даже со стороны подержанных иномарок. Отсюда — непрерывно растущие государственные пошлины на ввоз подержанных автомобилей из-за границы. Но как всё это согласуется с теорией передела? Ведь по этой теории у нас себестоимость и цена должны быть выше, чем у них! А выходит наоборот. Причём нельзя сказать, что Волжский автозавод работает себе в убыток. Там и зарплату регулярно платят, причём по российским меркам неплохую. А раз зарплату платят, значит, прибыль точно есть.

И с российским (точнее, по времени его изобретения, советским) оружием те же проблемы. Каково его качество, весь мир мог убедиться во время недавней войны США и Великобритании против Ирака. Да, Ирак располагал лишь советским оружием 1980-х годов, более позднее туда не могло попасть из-за международных санкций. Но разве российская армия с тех пор перевооружилась? Риторический вопрос. Если у нас и есть передовые технологии в военном деле (боюсь, что процентов на 90 это пропагандистский миф), то степень их использования даже в нашей собственной армии крайне мала. А на продажу за границу такой высокотехнологичной военной продукции власти (и особенно ФСБ) накладывают запрет, что недавно подтвердил председатель Совета Федерации С. Миронов. И нельзя сказать, чтобы этот запрет был неразумным. Если его отменить, то в военной области наша страна вообще останется у разбитого корыта.

У нас принято гордиться выдающимся изобретателем стрелкового оружия М.Т. Калашниковым. Не очень разделяю широко распространённые восторги в его адрес, поскольку считаю любые изобретения в военном деле весьма неоднозначными с точки зрения их нравственной оценки. Но сейчас нас прежде всего интересует конкурентоспособность продукции Ижевского завода, на котором много десятилетий проработал создатель знаменитого автомата. По крайней мере, некоторые виды его продукции явно не выдерживают конкуренции, и отнюдь не из-за цены. Так, российские биатлонисты («стреляющие лыжники») по собственному горькому опыту знают, что выезжать на любые международные соревнования с ижевскими винтовками — значит заранее обречь себя на поражение. Поэтому вся российская сборная по биатлону стреляет из немецких винтовок.

Но ведь должны же быть какие-то отрасли машиностроения, где российские товары не уступают по качеству зарубежным? Они действительно есть. И тут возникает интересная закономерность: российская продукция оказывается дешевле, чем у иностранных конкурентов. Пример — продукция завода «Криогенмаш». Он производит воздухоразделительное оборудование, которое используется для выделения в чистом виде азота, кислорода и других газов и в среднем на 30% дешевле западных аналогов. Могут возразить: цена — не себестоимость. Вот ведь г-н Паршев утверждал, что наши производители продают свои товары по мировым ценам, экономя на выплате зарплаты и на амортизации. Но если российский завод продаёт свою продукцию по цене на 30% ниже мировой, то это притянутое за уши объяснение сразу отпадает. Ясно, что и себестоимость у «Криогенмаша» ниже, чем у его иностранных конкурентов. Победу «Криогенмаша» в конкурентной борьбе признали американцы, которые закупают оборудование этого завода для запусков ракет с мыса Канаверал. 

Чем больше мы собираем материала, тем очевидней становится, что теория передела, внешне столь убедительная, явно не соответствует истине. Попробуем разобраться, в чем её ложность. Пройдём по стадиям технологического процесса и выясним, так ли уж чудовищно велики расходы на отопление.

Начнём с добычи самого ископаемого топлива. Нефть и газ качают автоматизированным способом, и температура воздуха на их себестоимость не влияет. Уголь добывают либо открытым способом, либо из шахт. В первом случае из-за высокой механизации температура окружающего воздуха также не имеет значения. А в шахтах свой режим температуры, почти никак не зависящий от того, тепло или холодно на поверхности. Во всяком случае, шахты в России не отапливаются. Но при добыче любой руды варианты те же, что и при добыче угля. Итак, мы прошли уже целый передел — добычу руды и топлива — а на отопление ничего не потратили.

Перейдём дальше — к выплавке металла. Это энергоёмкий процесс, но дополнительного отопления помещений тут не требуется. Обогрев их идёт за счёт самой плавки, происходящей при высоких температурах. Вот дела: мы прошли уже второй передел, а обошлись без чудовищных — если верить г-ну Паршеву — затрат на отопление.

Что дело обстоит именно так, подтверждает и книга «Почему Россия не Америка». Иногда её автор нечаянно говорит правду: «Когда американцы запрещают нашим металлургам продажу стали в ГИТА — это чистейшее нарушение законов рынка. Пусть они называют это "демпингом". И запрет "демпинга" — явное нарушение основополагающих законов свободного рынка! А для нас всё мировое — демпинг! Всё дешевле себестоимости — нашей себестоимости!» (с. 374). При этом г-н Паршев явно позабыл собственные слова: «Хорошо, что у нас сталь сейчас не варят, а если бы варили?» (с. 66).

А потом ещё некоторые сомневаются в том, что унтер-офицерская вдова сумела сама себя высечь! Да посмотрите на нашего идеолога: он как раз это самое чудо и сотворил. А всё оттого, что г-н Паршев очень хотел уесть американцев. Причём в данном случае — за дело. Введя запрет на импорт стали (не только российской), они действительно грубо нарушили основополагающие законы свободного рынка. Правда, ненадолго. Конкуренты американских металлургов подали жалобу в ВТО и, конечно, выиграли дело. Но, ругая американцев, г-н Паршев не только заставил российских металлургов экспортировать несуществующую сталь (её ведь не варят!), но и не заметил полного подрыва доверия к собственной теории. Раз американцы боятся российского «демпинга», значит, затраты на производство стали у них выше, чем в нашей стране. Да и как может быть по-другому? Зарплата российских металлургов ниже, чем в Америке — это раз. Экологические нормы у нас несравненно мягче для сталелитейных компаний (следовательно, жестче для населения и природы) — это два. Стало быть, просто благодаря нашей экономической, социальной и политической отсталости затраты у нас ниже.